Анна Джейн - Игра с огнем
– Но зачем тебе это? Почему твой брат подумал, что я твоя невеста?
– Принял за другую. Ошибся. Но Андрей не признает ошибок. Короче, хватит вопросов. Ты будешь…
– Но я не поняла! – воскликнула Ника нервно. – Что за фигня творится?!
– Я же сказал, чтобы ты меня не перебивала. Почему ты такая тупая?
«Почему ты такой козел? Сдохни».
– Не повышай голос. Сейчас мы съездим в пару мест. После отправимся в ночной клуб. Там я должен встретиться с одним важным человеком. Все усекла?
– Все. А… в клуб мне идти в этом? – ткнула пальцем в спортивную куртку девушка.
– А что, проблемы?
– Если ты хочешь, чтобы все вокруг считали, что твоя девушка – убожество, то проблем нет.
– В смысле?
– Для клуба мне нужно переодеться.
Ника громко, театрально вздохнула, поражаясь тупости Укропа.
– Чертовы бабские штучки! И что мне делать? Ехать и покупать тебе одежку, куколка?
– У меня своя есть, дома, – отчеканила в ответ Ника. – Завези меня домой, и я переоденусь.
«И я позвоню в полицию. Или расскажу все родителям!! Они спасут меня от этого кретина!»
Ник нехотя согласился и довез ее до дома. Адрес помнил до сих пор.
– Я быстро, – сказала ему девушка, спешно открывая дверь машины. Вид родного двора прямо-таки придал ей уверенности, что все закончится хорошо – как дурной сон, и дядя Укроп, быть может, скажет, что все это была шутка, уедет восвояси ко своей ненормальной Ольге.
– Естественно быстро. Я это проконтролирую, – вылез из «Мицубиси» и Кларский.
– А у меня дома родители, – растерялась Ника, не ожидавшая, что он попрется за ней. И как ей теперь спасаться?
– Не страшно, – ничуть не смутился молодой человек. – Я же твой парень. Заодно и познакомишь. Мы ведь играем так, чтобы нам верили все. Идем. – С этими словами он так пристально посмотрел в лицо опешившей и разозленной Нике, что она внутренне сжалась, готовясь к чему-то плохому, и кивнул на дверь подъезда. Уже там он сказал ей как-то глумливо, в манере своего брата: «Актерам всегда тяжело, крошка». Ника от его слов споткнулась и едва не ударилась лбом о стену.
Сволочь обнаглел до такой степени, что поднялся с ней в квартиру! Но родители обязательно что-нибудь сделают… Может, ей и нужны деньги, но быть коллегой каких-то там уголовников ей совсем не хочется.
Однако Карлову ждало разочарование – Карловых-старших дома не оказалось. Они еще не вернулись со своей дачи. На мобильник, который Ника оставила дома на столике в прихожей, а также на домашний телефон мама и папа звонили уже кучу раз – молчание дочери их явно обеспокоило. Когда девушка перезвонила им, родители пожурили за то, что она ушла и забыла взять с собой сотовый, а потом сообщили, что у них сломалась машина.
– Как?! – выдохнула от неожиданности Ника.
Никита, слышавший ее разговор с предками, едва заметно улыбнулся – он стоял совсем рядом, а связь была довольно громкой. Казалось, он понимал, что испытывает его «девушка». И он не хотел давать ей возможность оставить его.
– Как так?
– Вот так, – грустно отозвался папа Ники. – Приедем только завтра, на электричке. А машину привезут на эвакуаторе. Так что ты, доченька, до завтра опять остаешься одна. Не грусти уж без нас.
– Э-э-э… ага…
– Не переживай ты так, Николетта, – неправильно понял причину ее вздохов папа.
– Да я и не переживаю…
– Мама тут спрашивает, есть ли у тебя покушать. Ты хорошо питаешься? Горяченькое ешь? – забеспокоился заботливый Карлов-старший. Ника топнула ножкой. Ее родители были иногда чересчур заботливыми.
– Все есть, и все я ем, – буркнула Ника.
Кларский хмыкнул. Как заботятся о стервочке ее родители, прямо загляденье.
– Точно?
– Точно.
– Смотри, не сиди голодом. Тебе нужно беречь желудок, – строго сказал отец. – Тут еще мать спрашивает, хорошо ли ты запираешь квартиру на ночь. Помни, в нашем районе повышенная преступность. Эти наркоманы совсем уже обнаглели, того и гляди у тебя из собственной квартиры что-нибудь ссохатят! – И он принялся рассказывать дочери историю из жизни его приятеля Петрова, к которому любители легкой наживы умудрились забраться на третий этаж едва ли не по стене. А потом надавал кучу советов о том, как в случае чего защититься от местных хулиганов.
Кларский слышал и это. Улыбался, как довольная куропатка.
– И не пересчитывай мелочь на улице, эти придурки могут выхватить ее, слышишь, Николетта?
– Ага…
– Перед тем как открыть дверь, обязательно спроси, кто это. А если они представятся полицейскими…
Несчастная Ника скосила голубые печальные глаза на Никиту. Тот стоял напротив нее, скрестив руки на груди, продолжал слушать и одновременно рассматривал картины-пейзажи на стене за спиной девушки. Картин было много по всему ее дому – больших, в тяжелых рамах, с изображением бескрайних полей, неба, лесов, рощ, воды.
Кларский смотрел на эти пейзажи, и ему вспомнился вдруг один разговор с Ольгой, очень хорошо разбирающейся в живописи. Ему вообще нравилось разговаривать с ней, действительно достаточно умной, разбирающейся во многих вещах и понимающей многое девушкой-ангелом. Ему нравилось даже просто слушать ее.
Тогда он тоже почти все время слушал ее, в тот странный день, когда они с ней впервые поцеловались – на мосту. Оля рассказывала о выставке современного искусства, на которой недавно побывала. А Нику было все равно, о чем она говорит, – ему хотелось слышать негромкий красивый голос девушки, изредка тревожно посматривающей на парня – Кларский всегда принимал это за ее некоторое смущение.
– Я люблю живопись, Никит. Странно, да? Картины меня успокаивают, даже подбадривают. Они как молчаливые собеседники, вроде бы молчат, но одновременно и всегда так много могут рассказать.
– О чем рассказать? – не понял парень. Все его внимание занимали ее легкие блестящие волосы.
– Обо всем. В первую очередь – о художнике.
– А ты сама рисуешь?
– Я не умею. Я могу только оценивать картины, но не создавать их. Я совсем не художник… Эстет.
Тогда он засмеялся и подумал, что хорошо бы было поцеловать эту малышку, желательно внезапно, и потом его желание осуществилось – только Ольга сама поцеловала его, в тот момент, когда он готов уже был убить этих ублюдков, смевших приставать к нему на мосту и назвать Никки. Как уже было сказано, так парня называли только брат и «его команда». И отец – он первым придумал это дурацкое прозвище.
А эта больная Ника назвала его еще похлеще – Укропом. Привлекательная психованная девка из когорты «бейби для всех».
– Да, папа, – не подозревая о мыслях парня, говорила Ника. – Я поняла, папа. Хорошо, пап. До завтра.
– Закончила, Николетта? – хмуро посмотрел на нее Никита. – Папочка заботится о тебе?
– Заботится.
– А обо мне не заботился.
– Почему? – на самом деле девушке было безразлично, почему.
– Он, знаешь ли, в тюрьме сидит, – с удовольствием объяснил ей Ник.
«Да и брат твой уголовник… И тебе недалеко до зоны, сволочь», – недовольно посмотрела на него снизу вверх Ника. Но она только спросила:
– А мама?
Парень смерил Нику тяжелым взглядом. Темы, в которых речь шла о родственных связях, могли довести его до бешенства, поэтому он старался и не думать об этом.
– Не упоминай ее при мне, – только и сказал он.
– Маму?
– Я же сказал тебе. Закрой ротик, – рявкнул на бедную Нику Кларский. А потом вдруг негромко добавил: – Да, ее. Интересно, почему? Я ведь знаю, что тебе интересно. Она бросила меня и свалила куда-то с каким-то мужиком. Отец через пару лет попал к ментам, сел по двести десятой статье. – Он нехотя усмехнулся. – Вокруг все здраво кудахтали, отец умел казаться окружающим совершенно другим. Никто и не думал, что он замешан в таких веселых делишках, как организация преступного сообщества. Его считали едва ли не интеллигентом. Соседи – старикан и старуха были понятыми при его задержании, они всем разнесли чудную весть – Кирилл Кузнецов – отпетый бандит и рэкетир. – У Ника была другая фамилия – фамилия матери.
– А что стало с тобой? – спросила Ника, вдруг подумав, что парня отправили в приют.
– Я остался с дедом и бабушкой. У Андрея была другая мать. Они жили отдельно. По-моему, в их квартире было несколько картин. Не помню. Мать Андрея заботилась о нем, пока не умерла. Дед взял его к нам, – сказал Никита самым обычным своим голосом: спокойным и размеренным, глядя не на девушку, а на картину с изображением светло-зеленого лиственного леса и высоких гор, над которыми высились тонкие белые, кое-где чуть розоватые пористые облака. – Потом откинулся с зоны отец, забрал нас к себе. – Его глаза смерили молчавшую от удивления девушку подозрительным взглядом. – И это я тебе говорю не потому, что мне хочется пожаловаться, а потому, что ты должна знать мою биографию. Ясно, детка-конфетка?
– Да…
– Собирайся в темпе и поедем.
