Владимир Романовский - Инсула
– А может убийца все еще в здании.
Не поднимая глаз от дисплея, Мими спросила:
– А зачем ментам скрывать убийство?
Цицерон, Вадик, и Федотова – просвещенные в этом направлении лучше остальных – обменялись взглядом. О некоторых вещах лучше не говорить.
Консьерж Василий вошел в вестибюль со стороны уличного входа, сопровождаемый двумя рабочими в комбинезонах, в руках инструменты и складная лестница. Третий рабочий арривировал почти сразу за ними, катя перед собой тележку с частями новой люстрой, изображающей Большой Взрыв и напоминающей люстру в фойе Метрополитан-Оперы.
Певица Амелита подошла к Рылееву и Федотовой и сказала, стесняясь:
– Мне как-то неприятно одной дома. Можно я побуду у вас? Я вот только оденусь, и … короче…
Федотова сразу согласилась:
– Конечно. Пойдем.
Амелита еще помялась и пояснила:
– Мне только бы одеться … накинуть … а то в халате … Вы бы не сходили со мной? Ко мне? Пожалуйста.
Федотова посмотрела на Рылеева. Он пожал плечами и кивнул.
В гостиной у Амелиты оказалось безупречно чисто. Прошли в главную спальню.
Там глазам их предстал невероятный, фантастический развал. Кучи одежды, верхней и нижней, валялись на полу; грязные тарелки, чашки, бокалы, и пустые бутылки – на всех горизонтальных поверхностях. Стены скрыты множеством абстракционистских картин в массивных золотых рамах. С одной из рам свешивался синий лифчик, закрывая часть композиции. Подойдя к стенному шкафу, Амелита распахнула двери и начала рыться в одежде, в то же время рассеянно говоря:
– Прошу прощения за беспорядок. У нас тут вечеринка была … вчера…
Федотова искренне удивилась и спросила:
– Вы всегда устраиваете вечеринки в спальне?
Амелита рассеянно ответила:
– Раз от разу. Дура-уборщица уехала навестить своих тупых детей в сраной деревне, будет только послезавтра. Вот лучше б ее убили вместо несчастной госпожи Дашковой! Я быстро, не уходите. Блядь! У меня сегодня прослушивание в театре. Или завтра? Нужно проверить календарь.
– Потом проверите, – посоветовала Федотова. – Просто возьмите пару брюк, и пойдем. Всем нужно придти в себя.
– Вы правы, – согласилась Амелита. – Боже, как вы правы. Я только поссу.
Она ворвалась в ванную, как римляне в ворота осажденного города после трехмесячной осады. Федотова и Рылеев переглянулись.
– Все-таки, Рылеев, – сказала Федотова, – ты бы подумал…
– Да, – откликнулся Рылеев. – Я подумал. Я вчера позвонил Петьке. Может нужно еще раз позвонить, поторопить.
Федотова прикинула что-то в уме и сказала:
– Нет, зачем. Это я не в связи с тем, что только что случилось.
– Почему же. По-моему вполне себе повод.
– Это у тебя паранойя, мой повелитель. Убийце старой Дашковой до нас нет никакого дела. Там явно дела семейные. А телохранители тебе нужны в поездках.
До нас … до нас.
Мы.
Рылеев припомнил события семилетней давности. Тяжелые облака, землю, разогретую за день тропическим солнцем, ливень … Нелепое здание консульства непонятной азиатской страны в другой, еще менее понятной азиатской стране. Заминированная часть улицы. Саперы. Оглушительный взрыв. Посыпавшиеся из окон стекла, трупы на улице, сам он, Рылеев, присевший у стены и понимающий, что это – конец. Что он – последний здесь, и никто за ним сюда не придет, никому до него дела нет. Его об этом предупреждали, как и всех остальных.
И все равно за ним пришли, нарушив приказ. Не убивать – спасать. Десять человек пришли вытаскивать одного. Потому что всюду жизнь, даже на войне, и даже на негласной войне, а где жизнь – там и порядочность иногда встречается.
Среди десяти одна женщина. Будущая составная понятия «мы».
К тротуару задом подкатил джип, раздались выстрелы, бок джипу тут же изрешетили пулями, попали в заднее колесо. Раздались ответные выстрелы – прикрытие. Из джипа выскочили двое. Мужчина взял Рылеева под мышки и стал запихивать в джип. Женщина, прячась за джипом, стреляла из автомата и что-то кричала, какие-то сведения выкрикивала. Над головой зашумел мотор вертолета. Подскочил еще один джип, и в этот момент Рылеев потерял сознание от боли. Очнулся через несколько часов, его несли на носилках в вертолет. В вертолете посадили на пол, женщина села рядом, жуя резинку, вынула из автомата использованную обойму.
– Рылеев, – сказала Федотова. – Эй. Рылеев!
Он вернулся в настоящее, посмотрел на нее.
– Да. Что?
– Я ничего не скрываю, просто не люблю вспоминать все это. Мы друг другу доверяем, не так ли? А? Рылеев!
– Ну, по крайней мере, я доверяю тебе. Я думал, что ты…
– Да. И, в отличие от многих женоподобных мужчин и истеричных женщин, когда я говорю о доверии, я имею в виду лояльность. У меня спокойно на душе, когда я вспоминаю, что, что бы не случилось, ты всегда будешь на моей стороне.
– Да. Но я думал…
Амелита дико закричала в ванной. Рылеев и Федотова ринулись к двери, и Рылеев попытался ее открыть. Оказалось – заперто. Амелита снова закричала из ванной, нечленораздельно.
– Заперто, – сказал Рылеев.
– Вот же тупая пизда, – с чувством отозвалась Федотова, и сделала Рылееву знак отойти в сторону. Встав к двери чуть боком, она крутанулась на месте, сжимаясь пружиной, и ударила в дверь ногой. Замок и рама треснули, дверь распахнулась. Присев около двери, Федотова заглянула внутрь ванной комнаты. Распрямилась и вошла. Рылеев последовал за нею.
Классическая ванна на ножках враскоряку стояла на мраморном полу в центре просторного помещения. Голая Амелита прижалась к стене рядом с унитазом, уставившись широко открытыми глазами на кучу одежды в противоположном углу. Куча подавала признаки жизни. Двигалась. Федотова спросила:
– У вас есть собака?
Амелита ответила:
– Боже ты мой. Не знаю, не уверена.
Рылеев попытался уточнить:
– Вы не уверены, есть ли у вас собака?
Амелита снова закричала у показала на кучу пальцем. Рылеев подошел к куче и стал ее разбирать. Вскоре появились лицо и торс мужчины лет семи, темноволосого, смуглого, сонного и раздраженного.
– Парень, – сказал Рылеев. – Ты как, в порядке?
Парень сердито посмотрел на него и отвернулся.
– Вылезай, – велел ему Рылеев. – Давай помогу.
Указывая строгим пальцем на Рылеева, мальчик сказал убежденно:
– Ты – Зло!
– Нет, я Рылеев. А тебя как зовут, командир?
– Я тебя уничтожу!
Федотова повернулась к Амелите и спросила:
– Он из домочадцев? Из прислуги?…
Амелита замялась боязливо и ответила нерешительно:
– Не знаю. Не уверена. Вообще-то он, наверное, мой сын.
Федотова и Рылеев уставились на нее. Теперь, когда она осознала, что непосредственной опасности нет, присутствие соседей привело Амелиту в смущение. Прикрывая груди локтями, она встала и боком направилась к вешалке с полотенцами, чтобы взять с нее халат. Мальчик с интересом следил за ее движениями. Он наконец вылез из кучи дизайнерских тряпок. Одет он оказался в белую футболку, голубой комбинезон, и кеды.
Федотова переспросила:
– Наверное это ваш сын? Как это? Наверное?
– Ага, – сказала Амелита. – Вообще-то, у Вики есть смешанный ребенок. Я понимаю, что это звучит глупо. Вот приду немного в себя и разберусь, чей он. Мне бы только одежду какую-нибудь взять.
Она вдруг рванулась и выбежала вон. Мальчик встал в центр ванной комнаты, достал из кармана комбинезона компьютерную игру и начал в нее играть. Федотова направилась к двери, и мальчик направился за ней, как утенок за уткой. Собравшись было последовать за ними, Рылеев вдруг застыл на месте. Внимание его привлек белый конверт на полу. Он поднял конверт и вынул из него сложенный вдвое лист. На листе написано «Берегись. 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10». Цифра 2 обведена кружком.
На своем этаже Рылеев вставил компьютерный ключ в замок и пропустил в квартиру Амелиту в длинной до колен (как у Мими) майке, свободных штанах, и резиновых пляжных шлепанцах. За Амелитой вошла Федотова. Мальчик вошел за ними, не отвлекаясь от компьютерной игры.
В рылеевской кухне доминировал большой кухонный «остров»; над ним висела полка с утварью. Стулья, похожие на стулья бара, стояли вокруг «острова» – таким образом, его можно было использовать как стол. Два года назад Федотова настояла именно на такой планировке кухни, как ни уверял ее Рылеев, что это пижонство, дурной тон, и глупость.
Мальчик сразу сел на один из стульев, не отрывая взгляда от экрана.
– Повару пора бы прибыть, – сказал Рылеев.
– Я дала ему выходной, – напомнила Федотова.
– А, да, точно. Что ж. Завтрак сегодня готовлю я.
– Нет, я, – возразила Федотова.
– О Господи, – сказала Амелита. – Я телефон дома забыла. Нам нужно вернуться.
Федотова и Рылеев мрачно на нее посмотрели.
