Алексей Лухминский - Мой Ванька. Том первый
Меня жжёт такой стыд! Он с этим шёл ко мне, а я… Сгребаю его в охапку. Мне всё ясней ясного! Понятно теперь, почему я видел его во сне в военной форме. Действительно, связующая нить!
– Вань… Ванюха… Ну прости ты мудака… Ну… Я скот!
Кажется, я сам плачу. Всё-таки Лена была права! Надо верить! Я ведь сам здесь во всём виноват. Выслушай я тогда Ваньку, наверняка бы помог, и не пришлось бы ему быть Соней Мармеладовой в мужском обличье.
– Саш… У меня всё равно, кроме тебя, нет никого… – выдыхает Ванька и, кажется, опять плачет. – Я весь перед тобой… Делай со мной, что хочешь. Хоть убей… Мне так плохо…
– Вань, – я стараюсь говорить спокойно, но не очень получается, – запомни! У тебя действительно есть я. Мы с тобой – вместе! Нас теперь двое! Понял? Теперь я буду тебе вместо… бабушки, брата… Ну, вместо всех! И жить ты будешь здесь, со мной. Мы с тобой всё преодолеем!
Он только молча прижимается ко мне. Вжимается в меня…
– Саш… – Ванька внимательно смотрит мне в глаза. – Я ведь в таком случае стану большой обузой для тебя…
Как же он повзрослел за это время! И такой мудрый, я бы сказал, взгляд…
– В таком случае ты… идиот… – я улыбаюсь и опять бережно прижимаю его к себе. – Ты не обуза. Знаешь, как ты мне дорог? Может, ты моё счастье… Без тебя я многое понял… Наверно, для того, чтобы найти, надо сначала потерять…
– Я тоже многое понял без тебя… – эхом откликается он и притягивает к себе мою голову. – Я боюсь тебя потерять, но…
– Без «но». Если не сбежишь сам… – с тайным злорадством отвечаю я на Ванькины прошлые колкости.
– Не надейся…
Он обнимает меня и дышит мне в шею. Так мы полулежим долго. Мне действительно этого так не хватало!
– Ладно… Лежи, – тихо говорю я. – Я пошёл готовить ужин…
– Я с тобой… – как-то по-детски это звучит у Ваньки. – Помоги мне встать, пожалуйста…
Помогаю. Идём вместе на кухню, и я его поддерживаю.
– Только не надо больше курить, – прошу я, – тем более тебе ведь сейчас нельзя.
– Это тебе неприятно?
– Да нет… Я ж ведь курю…
– Вот поэтому этого я тебе обещать не буду… – говорит он с некоторой сухостью.
Кидаю мясо на сковородку и начинаю чистить картошку…
– Дай я почищу, – просит Ванька из своего угла.
– Сиди уж…
– Дяденька, дай. Обещаю пальчик не порезать, – он ядовито хнычет.
Становится смешно, и я фыркаю.
– Серьёзно… Давай сюда, – говорит он уже нормально. – А то смотреть, как ты чистишь, – мучение сплошное. По-прежнему концентраты наверняка жрёшь…
Попадание в самую точку. Да-а… Раньше он так со мной не говорил. Это уже совсем другой Ванька… Видно, его хорошо тряхнуло. А мне что? Даже очень приятно, что он стал таким.
– На, трудись! – отдаю ему миску с картошкой.
– И кастрюлю с водой. А то картошка почернеет.
Даю… Чистит он великолепно! Заметил мой взгляд.
– Бабушкина наука… Она часто болела, и я готовил. Она сидела и учила…
Ванька вздыхает и вдруг утыкается носом в картошку. Подхожу к нему, прижимаю его голову. Трогаю русые вихры. Отрастил…
– Вань… Где она похоронена?
– Рядом с мамой и папой…
– Когда оклемаешься, я отвезу тебя туда… Хорошо?
Ох, ёб… Он поцеловал мне руку!
– Ты что, охуел? – кричу я.
– Ладно… – бурчит он. – Плесни три столовые ложки воды в мясо, а то сожжёшь… к е… Ну понял, конечно…
Послушно исполняю.
– Да! Хотел тебя спросить. Давно ты куришь? – задаю я мучающий меня вопрос. Ведь это не просто так!
– В армии начал. Жизнь заставила. Надо было быть как все… Там индивидуальности не прощают. Особенно у слабых…
После ужина лежим в обнимку на тахте и пялимся в телик.
– Саш… Ты прости… Я действительно не буду для тебя обузой? – бормочет Ванька.
Блин! Он думает, что я сказал и забыл! Ну погоди…
– Слушай… – я делаю вспоминающий вид. – Не помню… я тебе уже говорил, что ты клинический идиот с куриными мозгами?
Ванька, слушающий сначала сосредоточенно, расплывается в улыбке.
– Про идиота говорил… – он делает паузу. – А вот про куриные мозги ещё нет…
– Дорогой ты мой… – и как когда-то, ерошу его гриву пятернёй. – Неужели ты подумал, что я тебя смогу бросить с твоими трудностями? Да и не только с трудностями.
– Саша… Сашенька… Я здесь… Я рядом…
Открываю глаза. Ванька трясёт меня за плечо.
– Что случилось?
– Ты так кричал во сне…
– Что кричал? – спрашиваю я недовольно.
– Звал меня… Я потому и проснулся. Кричал, чтоб я не уходил. Плакал даже…
Понятно… Мне действительно снилось, что Ванька уходит навсегда, вернее, как-то растворяется, а я пытаюсь его схватить и не могу! Да и лицо у меня мокрое… Точно, плакал.
– Значит, правильно кричал, – бурчу я. – Давай спать – дальше…
Наверно, это я за него схватился, как за спасательный круг в этой жизни…
* * *Вхожу в квартиру.
– Сашка! Ты вовремя! – слышу я голос Ваньки с кухни и только теперь замечаю, что пахнет удивительно вкусно.
Захожу на кухню. Ванька в моем халате что-то переворачивает на сковороде.
– Сегодня я дежурный по кухне! – радостно сообщает он. – Давай ужинать.
Ничего себе! Такое… И коньяк на столе!
– Ну ты даёшь… Только зачем на улицу ходил?
– А я сегодня почти здоров. Даже голова не кружится, только шишка побаливает. Давай мой руки и садись. Кстати, где теперь у тебя те рюмки?
Я понимаю, что речь идёт о двух рюмках, из которых мы с ним пили год назад.
– Я их убрал.
– Достань. Я хочу, чтоб мы пили из тех рюмок, – Ванька жёстко нажимает на слово «тех».
После первой хмель как-то сразу шибает мне в голову. Даже странно. А вообще-то я давно не пил.
– Знаешь… Кажется, только сейчас я почувствовал себя дома, – признаюсь я. – До этого дня всё было… ну как в гостинице, что ли… Опять же – никто не ждёт, не беспокоится.
– Сашка… – я снова тону в его глазах. – Я счастлив… Я счастлив, потому что сделал тебе приятное…
– Давай ещё выпьем! За тебя!
– Нет! – и снова жёсткость в голосе. – За нас! Если ты не возражаешь…
Не перестаю удивляться. Прошёл год, и он так изменился… Эти жёсткие нотки в голосе, которые прорываются иногда, в ключевые моменты. Его ёрничанье и шутки… Но всё равно – это мой дорогой Ванька!
Наливаю, чокаемся и пьём.
Коньяк мы почти прикончили. Долго сидели. Рюмки маленькие, и это хорошо.
– Давай ложиться, – тихо говорит Ванька и сам идёт стелить.
– Ладно… Я в душ…
Выхожу из ванной и иду в комнату.
– Вторая смена! Отдавай халат! – Ванька смеётся и уходит.
Возвращается.
– Подвинься… – и ныряет ко мне под одеяло. – Сашка мой…
Его волосы щекочут мне щёку…
– Ванюха… Дорогой ты мой… – бормочу я. – Как же я по тебе соскучился…
– А я по тебе…
Это уютное тепло… Мой Ванька… Он устраивается на моём плече.
– Твои могучие мышцы – это моя подушка… – хихикает он.
– А я сам – твой матрац?
– Ты мое всё, – вдруг очень серьёзно говорит Ванька. – И надежда тоже…
* * *Заканчиваем с Ванькой ужинать. Звонок в дверь.
– Пойду посмотрю, кого это несёт.
На пороге неизвестный мужик, лет на десять постарше меня и покрупнее. Узнаю того, с кем я видел Ваньку в городе.
– Иван здесь? – деловито спрашивает он.
– Да… – недоумённо, даже машинально отвечаю я и пропускаю его в квартиру.
– Привет, Ванёк! – весело здоровается мужик с сидящим на кухне Ванькой.
Обращаю внимание на то, как Ванька белеет.
– Ну ты – молодец! Так этого чувачка раскрутил! Талант! – гость смеётся и поворачивается ко мне. – А с тебя, чувачок, плата по таксе! За трое суток. По пять штук за сутки, итого – пятнаха!
Вижу только одно Ванькино лицо. Оно совершенно белое, с огромными вытаращенными глазами. На нём написан обычный человеческий ужас… Этот вид заставляет меня включить мозги.
Так… Ванькин рассказ… Три дня назад появился… Вчера он выходил за продуктами…
Размышления прерывает Ванькин крик, переходящий в фальцет.
– Неправда! Я больше не работаю! Я не хочу работать на тебя! Понял? – и он начинает приподниматься с табуретки. – Иди отсюда! Слышишь? Деньги я тебе отдам… Заработаю и отдам.
– А ты сядь, Ванёк! – мужик небрежно толкает Ваньку обратно. – Когда бабло было нужно, так прибежал! А теперь… Нет уж! Конечно, ты отдашь! Ты своей жопой, как и раньше, будешь отрабатывать, пока не отдашь, да ещё и с часиками! А их много! И клиентов у тебя будет тоже много. Это я тебе обещаю.
Мужик всё это говорит спокойно и уверенно, даже по-хозяйски. Ванька сникает. Мне становится кое-что ясно. Главное, понятно, что Ванька вляпался и его надо спасать.
– Так! – я, отодвинув гостя в сторону, вхожу на кухню. – Сколько он тебе должен?
– А ты такой добрый! – мужик откровенно ржёт. – С часиками полтину штук.
– Я отдам тебе эти деньги, а ты оставишь его в покое, – как можно спокойнее выговариваю я.
