Михаил Веллер - О Дикий Запад!
– Где моя лошадь?
– Кузнец с вечера поставил ее у себя.
Он возвращается, садится:
– Пошли за ней кого-нибудь. И налей еще.
Вскоре прибегает мальчишка:
– Кузнеца нет дома!
– А в кузнице? – спрашивает хозяин.
– Там его тоже нет!
– Посмотри везде получше, – велит хозяин.
Парень безучастно ждет и пьет.
Уже толпа пацанов, теснясь и восторженно оглядывая его:
– Его нигде нет, сэр! И вашей лошади тоже!
– И на пристани!
– И в огородах!
– И в роще тоже!
– И на кладбище!
– Даже на кладбище? – философски удивляется парень.
– Не мог же он сбежать с твоим конем, – тревожно говорит хозяин. – Послушай! – а все твои деньги?..
Парень роется по всем карманам – пусто:
– Ты запишешь мне бутылку в долг?
Залпом пьет, мрачно смотрит перед собой – и вдруг хохочет. Хозяин испуганно наблюдает и крестится.
Пьет пиво пожилой моряк.
– Когда отходит шхуна? – спрашивает парень.
– Завтра с первым ветром.
– Тебе еще нужен хороший гарпунер?
– Нужен, если он не разучился метать гарпун, – невозмутимо говорит моряк.
– Тогда поставь-ка мне рюмку, – говорит парень.
Моряк садится рядом, хохоча хлопает его по спине и орет:
– Я же говорил, что его все равно потянет обратно!
Парень задумчиво идет вдоль прибоя. На берегу сын кидает в волны камешки:
– Мама! А вот опять тот просто прохожий! – подбегает к нему.
– Настоящий? – трогает пальцем его револьвер.
– Настоящий….
– А ты умеешь стрелять?
Подходит женщина. Молчит.
– Говорят, он ограбил тебя… сбежал с твоими деньгами.
– Нет, – говорит парень, странно улыбаясь. – Нет. Не было ничего. – Молчание. – Если это еще имеет для тебя значение, то я не уеду сегодня.
Сын теребит его кобуру:
– Научи меня стрелять!
Парень расстегивает патронташ с кобурой и закидывает его далеко в воду:
– Я лучше научу тебя метать гарпун, – он поднимает сына на руки, гладит по голове. Надевает ему свою ковбойскую шляпу и отпускает бегать.
Женщина смотрит ему в глаза. Он обнимает ее, она сопротивляется, но вот сплетает руки вокруг его шеи. Ветер раздувает их волосы, и грохочут пенные валы прибоя.
Две головы на подушке в сером свете рассвета:
– Теперь я могу ждать еще годы, ждать всю жизнь, ты вернулся, и будешь возвращаться всегда, и я буду ждать тебя, что бы ни случилось… – захлебывающийся шепот и слезы.
– Днем ближе к разлуке – днем ближе к новой встрече, – говорит он.
Солнце, море, пристань, уходящая шхуна, толпа. Женщина с сыном за руку, и парень у борта на баке – где и стоял вначале…
– Я буду ждать тебя, слышишь!.. Я буду ждать те-бя-а-а!..
Мальчуган машет ручонкой.
Паруса поднимаются и наполняются ветром, полоса воды между бортом и причалом ширится. Среди моряков у борта стоит парень и с грустью и улыбкой смотрит на удаляющийся причал, где в толпе машет ему платком она и кричит:
– Я дождусь тебя обязательно, возвращайся скорее, слышишь!..
И белые паруса тают в голубой дали моря и неба.
А?
– М-да… Бред сивой кобылы в лунную ночь. Это что, пародия?
– А ты что, сам не можешь различить?
– Нет.
– Тогда какая тебе разница? Отчасти и пародия. Главное – чтоб было интересно, захватывало. Ну скажи – ты что, не пошел бы на такое кино?
– Пошел. Отдохнуть, мозги проветрить. Но ведь, понимаешь, здесь искусством и не пахнет. Детская игра какая-то, несерьезная забава. Все это было, все старо, вторично, безумно банально.
– В жизни все банально. На такое кино валом повалят!
– А вот что вынесет зритель из такой твоей карусели-то?
– Удовольствие! Эмоциональный заряд! Волю к жизни! Отдохнет два часа от своей конторы или конвейера. Плохо, что ли?
– Эскейпизм проповедуешь?
– А сажать цветочки – не эскейпизм? А вязать, смотреть футбол или пить водку – лучше, что ли?
– А тебе не кажется, что твой фильм, между прочим, воспитывает эдакую легковесность в людях, жестокость, и вообще проповедует насилие?
– Вот уж ярлык! Почитай лучше народные сказки – там отрубленные головы горохом летят! Смелость он воспитывает, веру в свои силы и в удачу, – или тебе хлюпики нравятся?
– Но ведь он по сути абсолютно пуст!
– Протестую. Это вечные чувства в общедоступной, условной форме. Ничего зазорного. А что на отвлеченном, облегченном материале – так зрителя это больше развлечет, развеет, порадует.
– Зрителя надо воспитывать, развивать, заботиться об его вкусе, а не потакать примитивным наклонностям!
– Вот пусть это и служит первой ступенью в развитии и воспитании. Не с Феллини же начинать человеку. Начинают с букваря, с раскрашенных картинок, приключенческих книжек, – они тоже нужны.
– Так придумай хоть что-нибудь оригинальное!
– Да зрителю-то какая разница!! Людям надо, чтоб интересно и здорово! а на остальное плевать. Что, плохо накручено?
– Накручено… Все равно это никто не поставит.
– Поставит. Не все же такие лопухи – проходить мимо лежащего куска теплого хлеба. С маслом.
