Инна Тронина - Самосожжение
После душа я переоделась; готовила и завтракала в папиной рубашке, поверх которой повязала вышитый гладью фартук. Торопливо помыла посуду, вытерла ложки-вилки, повесила фартук рядом с рушниками и ушла в гостиную, полную уличного гомона. Как и все предыдущие, этот день обещал быть знойным. Москва сейчас походила на огромный курорт. Как и в Крыму, под окнами пробегали вспотевшие граждане с облезлыми от солнца лицами и сверкали голыми спинами. Почти половина из них надела короткие европейские шорты, причём вне зависимости от возраста и комплекции.
Я скинула шлёпанцы, забралась с ногами в кресло. В электронной записной книжке отыскала номер телефона Емельяновых. Подумала, что работаю не даром – всё оформлено по закону. Ювелиры дали о перстне с бриллиантом самые лестные отзывы, и лично мне всерьёз захотелось, чтобы Дина после освобождения скрылась. В этом случае кольцо переходило в собственность агентства. Разумеется, своими мечтами я с шефом не поделилась – Андрей меня не понял бы.
Придвинув к себе аппарат, я мизинцем набрала номер и подставила разгорячённое лицо ветерку. Прослушав два-три гудка, я тяжело вздохнула. Возможно, что дома никого нет, и день начинается с неудачи. Но в трубке заверещала трель, и я решила, что телефон у Емельяновых с определителем номера. Прежде чем снять трубку, они смотрят на табло, и вряд и откажутся поговорить со мной. Ах, да, ведь мой московский номер они не знают! А прятаться от меня Галине ни к чему – ведь я работаю исключительно в её интересах.
– Да! – послышался нежный девичий голосок.
Вряд ли это Галина; хотя и старухи, бывает, разговаривают как дети. Но, скорее всего, подошла её дочка Ная. Я ненадолго замешкалась, прикидывая, может ли она знать о визите Ильи Брайнина в агентство. И решила, что может.
– Анастасия Емельянова? – спросила я как можно более солидно.
– Да… – Девочка оторопела, но тут же справилась с собой. – А с кем я говорю? Вы ведь первый раз нам звоните, да?
– Правильно, первый. Это Оксана Бабенко из питерского сыскного агентства. Твой дядя Илья Маркович Брайнин приезжал к нам по поводу Дины. Тебе что-нибудь про это известно?
Я уже приготовилась долго и нудно объяснять всё ребенку, но оказалось, что Ная очень даже в теме.
– Ой, это вы?! – Она даже чем-то подавилась. Наверное, тоже завтракала, когда раздался звонок. – Мама хотела вам прямо с утра звонить, но постеснялась. Думала, что вы спите с дороги! – Ная говорила быстро, глотая окончания слов, и совершенно не боялась меня. Значит, мы с шефом Илье понравились, и он тепло о нас отозвался. – Мама просила вам передать, что дедушка умер, Геннадий Николаевич. Она с его женой Ольгой Афанасьевной поехала на улицу Космонавта Волкова, чтобы узнать, как там всё было. Мой папа на экзаменах в Академии. Он ещё ничего не знает. Надо будет ему тоже про дедушку сообщить…
– Ная, милая, погоди! Я за тобой не успеваю! Значит, Геннадий Николаевич Семёнов умер? Только что? И если твоя мама уехала, а папа на экзаменах, то кто же встретит Дину? Её отпустят сегодня или нет?
– Отпустят, но вечером. Пока ещё не все документы оформлены. Этим занимается Михаил Сергеевич, адвокат. Он позвонит и скажет, когда нужно будет ехать в «Бутырку». Мы вместе Дину встретим. Может быть, и вы присоединитесь? Мама будет рада. Она так вам благодарна!..
– Я?.. – Ная опять застала меня врасплох. – Нет. Пожалуй, нет. Не стоит. – Можно было, конечно, проконсультироваться на сей счёт с Озирским, но я решила пока шефа не беспокоить и перед Диной не засвечиваться. – Ная, Ольга Афанасьевна маме сказала, от чего дедушка умер? И когда именно это произошло?
– Ольга Афанасьевна сказала, что тридцатого мая. А она за неделю до этого уехала к родственникам в Чулки-Соколово, под Зарайск. И её не могли найти до сих пор. Ещё немного, и дедушку закопали бы как невостребованного, представляете?! – Ная нервно хихикнула, явно не сильно горюя. – Ольге Афанасьевне стало так жутко, что она попросила маму составить ей компанию. Дина бы её прогнала, точно…
– Ная, неужели Ольга Афанасьевна за два месяца ни разу не позвонила в Москву из области? От мужа нет вестей, а ей совершенно всё равно?!
Для порядка я возмутилась, а про себя возликовала: вот она, расплата! Семёнов бросил смертельно больную жену, сбежал к своей ученице, но и с ней не ужился. Как я поняла, мать Галины и Дины скончалась в восемьдесят девятом, и тогда ей было пятьдесят четыре года. Их отцу примерно столько же. Значит, сейчас ему шестьдесят два, а жене – двадцать семь. Помучилась-помучилась Ольга со старичком, плюнула и уехала от него. Может, и не к родственникам, и не в Чулки-Соколово.
Всё-таки должна была поинтересоваться, куда пропал драгоценный Геша. Впрочем, Ольга Семёнова могла действительно убыть к родственникам, чтобы составить себе алиби. А тем временем нанятые ею мальчики прикончили постылого мужа, и квартира отошла к законной наследнице. Нет, в таком случае Ольга не стала бы ждать столько времени. Появилась бы гораздо раньше, похоронила супруга, оформила на себя недвижимость. Да и старшую его дочку ни к чему было беспокоить, она ведь тоже наследует за отцом. Лишние проблемы. К тому же тело лежит в морге, глаза мозолит, внимание привлекает, а это не в интересах убийцы.
А почему, собственно, я решила, что смерть Семёнова была насильственной? Мог скончаться от инфаркта, от инсульта, выпить нехорошего вина, разболтанного в грязной ванне. И ещё вопрос: если всё произошло два месяца назад, откуда вдова знает, что стала таковой именно тридцатого мая? Скорее всего, в морге или в милиции сообщили. Труп, судя по всему, был обнаружен сразу же…
– Ная, а сама Ольга Афанасьевна как про мужа узнала?
– К её родителям милиция приехала. Стали спрашивать соседей и семью, что Ольга делала тридцатого мая, где была. Сначала ждали, что она сама в Москве появится и начнёт про мужа спрашивать, а потом решили родных поискать. Тело-то лежит, никому не нужное! – Ная тарахтела, как пулемёт. И я подумала, что допрашивать её – одно удовольствие. – Перед всеми соседями в Чулках Ольгу опозорили, и теперь держат на подозрении.
– От чего же твой дед умер? – наконец поинтересовалась я.
Значит, не от болезни, раз взяли на подозрение вдову. Теперь надо решить, куда именно звонить, – в Питер или в московский район Жулебино, где догуливал последние отпускные дни лучший друг Озирского Дмитрий Буссов, бывший сотрудник уголовного розыска, ныне входящий в штат столичного РУБОПа. Андрей предупредил, чтобы я самодеятельностью не занималась. И, если очень потребуется, обращалась за содействием или к нему, или к Дмитрию. Тот в свободное от службы время оказывал услуги агентству и лично директору, за что получал гонорары. Семёнов жил и скончался в Москве, так что, скорее всего, сразу же надо звонить Дмитрию. Самой в этом запутанном деле мне не разобраться.
– Дедушка газом отравился. Ольга Афанасьевна прямо в трубку рыдала. Я радом стояла и слышала. На неё в Чулках теперь косо смотрят, как на мужеубийцу. Вроде бы она его заказала, – со знанием дела объяснила Ная. – А сама уехала и сделала вид, что ничего не знает. Но тётя Оля так поступить не могла! Вы её не видели, но мы знаем… Они с дедом ссорились, конечно. Он вообще тяжёлый человек был. Мама очень удивилась, что на Олю думают. Но ведь кто-то деда убил, точно! И он сам этого человека в квартиру пустил, хотя очень осторожным был.
– Значит, это было убийство? Не несчастный случай?
– Тётя Оля сказала, что газ открыли во всех четырёх конфорках и в духовке. Дед сидел за накрытым столом, навалившись на него головой. Похоже, что ему в водку добавили снотворного. А когда он отключился, вывернули газовые краны. Дед задохнулся очень быстро. – Ная говорила по-взрослому серьёзно, стараясь припомнить каждую мелочь. – Потом он упал под стол, там его и нашли…
– А вдруг он сам газ открыл? – Я решила, что большего от девчонки не добьёшься, и надо обращаться к Буссову. Он сможет узнать о событиях на улице Космонавта Волкова куда больше моего; причём со всеми подробностями, версиями и выводами. – Никто не предположил самоубийство?
– Да нет, дедушка никогда бы не пошёл на это. Он очень жизнь любил, – рассудительно возразила Ная. – Много не пил. Он ведь тренером был, режим соблюдал. И тогда тоже работал в бассейне «Динамо». По праздникам мог рюмку поднять, но в одиночку не напивался. Оксана, вы думаете, что он в запое с собой покончил? – невинным голоском спросила Ная.
– Не думаю, просто предполагаю, – успокоила я.
– Он за столом заснул, и запаха газа не почувствовал. Я дедушку почти совсем не знала. Он к нам никогда не приходил, только звонил иногда. Но мама не верит в несчастный случай, и никто не верит. Число узнали, потому что соседи газовую службу вызывали – сильно пахло на лестнице. А те уже – милицию, труп ведь был…
