Юлия Монакова - Семейное положение – безвыходное
– Чего это он постоянно плюётся? – нервно спросила она у Миши, чтобы отвлечься.
– Так это пан-масала, – невозмутимо объяснил Миша. – Ну, местная популярная жвачка из листьев бетеля.
– Наркотик? – уточнила Люся с благоговейным ужасом.
Миша расхохотался:
– Ну, что ты! Вполне себе невинная тонизирующая смесь, всё легально и дёшево. Очень ароматная, со специфическим вкусом… Хочешь попробовать? Кстати, в Индии многие женщины употребляют пан. – Он подмигнул Люсе, но она отшатнулась от него и замахала руками.
– Ага, чтобы потом отпугивать окружающих в радиусе километра своими красными плевками… Нет уж, спасибо. Это так… неэстетично. – Она поморщилась, глядя, как водитель снова сплёвывает тягучую алую слюну.
– Не могу с тобой не согласиться, – Миша кивнул. – Кстати, сейчас во многих общественных местах ввели запрет на жевание бетеля, чтобы не заплёвывали пол.
– Хорошо бы ещё ввести запрет на испражнения на публике, ну и чтобы мусорили поменьше… – проворчала Люся, глядя на огромную зловонную свалку едва ли не посередине дороги. – Это же кошмар, как здесь грязно!
– Скоро ты привыкнешь и перестанешь замечать подобные вещи, – предсказал Миша. – Поверь мне, мусор на индийских улицах – не заслуживающая твоего внимания мелочь. Пустяки всё это. Нужно смотреть глубже…
– Хорошенькая мелочь – продохнуть невозможно. – Люся демонстративно зажала нос.
– Ну, просто у тебя сейчас стадия активного отторжения действительности, – констатировал её спутник. – Ты фиксируешь внимание только на негативе. Надеюсь, это скоро пройдёт… Иначе настоящая Индия тебе так и не откроется.
Люся со вздохом упёрлась взглядом в корову с испачканным в навозе задом, которая развалилась поперек проезжей части; машины, рикши и скутеры старательно объезжали священное животное, и никто даже не выразил недовольства.
Положа руку на сердце, Люся не могла сказать, что она была прямо-таки в натуральном шоке от Индии. Да, некоторые вещи неприятно её поразили, но между тем она не испытывала ненависти или жгучего отвращения к тому, что видела. И уж тем более Люся не торопилась делать скоропалительных выводов обо всей стране в целом. Возможно, то был ещё и писательский интерес – все её впечатления, положительные или отрицательные, так или иначе нужно было переработать в книгу. А ныла она скорее из вредности, ну и потому, что не выспалась. В остальном же самочувствие и настроение были вполне нормальными, и Люся присматривалась к окружающей действительности с жадным любопытством.
Вот индийское семейство из четырёх человек лихо промчалось мимо на своём скутере: отец рулил, усадив впереди сына лет четырёх, а мать, пристроившись позади них бочком и свесив ноги, одной рукой держалась за плечо мужа, другой же прижимала к груди запелёнутого младенца… («Это ещё не предел, – усмехнулся Миша, заметив вытаращенные от удивления глаза своей спутницы. – Иной раз на одном скутере по шесть человек разъезжает…»)
Вот женщина развесила на балконе постиранное бельё – одеяния таких сочетаний цветов немыслимой яркости, что слепило глаза…
Вот чета обезьян устроилась на каменной ограде: толстый крупный самец вальяжно распластался на брюхе, а самка суетливо копошилась в его шерсти, выискивая блох…
Наконец, они очутились в знаменитом базарном районе Чандни-Чоук неподалёку от Пятничной мечети.
– Вот она – Джама-Масджид! – торжественно простирая руку в сторону величественной красно-белой громады, изрёк Миша тоном экскурсовода, когда они вылезли из авторикши. – Очень древняя мечеть, между прочим – заложена ещё при Шахе Джахане… Не делай такие страшные глаза, неужели ты не слышала об этом императоре? Тот самый Шах Джахан, который построил Тадж-Махал в память об умершей супруге… Так, понятно, о Тадж-Махале ты тоже имеешь весьма смутные представления. Хорошо, не всё сразу, вернёмся к этому разговору, когда поедем в Агру, – спохватился он. – А пока – пожалуйста, мечеть… Кстати, самая большая в Индии!
Люся с интересом рассматривала мечеть, стоя у её подножия возле ворот.
– Насколько большая? – поинтересовалась она.
– В главные мусульманские праздники может вместить до тридцати тысяч верующих. И это только во внутреннем дворе, а те, кому не хватает места, молятся прямо на ступеньках. – Он кивнул на здоровенную лестницу. – Хочешь подняться?
Люся поёжилась.
– Если честно, не уверена… Религия вообще вызывает у меня трепет, а тем более ислам… Не чувствую себя готовой, понимаешь? – сумбурно объяснила она. – Это же не музей, а действующая мечеть, не могу зайти вот просто так, с улицы, из праздного любопытства. Но… тебе же нужно поработать? Тогда, конечно, пойдём.
– Я уже снимал эту мечеть, – пожал плечами Миша. – Сегодня вернулся сюда не ради неё, а ради мусульманского квартала. Мне интересен обычный, человеческий быт этой части города. Так что, если не станешь заходить в Джама-Масджид, пойдём погуляем.
– С удовольствием! – обрадовалась она.
Они перешли дорогу и стали удаляться от мечети вдоль по узкой улочке, на которой кипела торговая жизнь. Палатки, лавочки, лотки, тележки – и толпа пешеходов, которая обтекала Мишу с Люсей с двух сторон. Внезапно, бросив короткий взгляд влево, Миша приостановился и спросил:
– Кстати, ты пообедать не хочешь?
Люся прислушалась к ощущениям своего организма.
– Да, немного проголодалась, пожалуй… Но не хочешь же ты сказать, что мы будем есть ЗДЕСЬ?
– Ну, не ждать же возвращения домой… Тогда уже придёт время ужина.
– Кхгм… – кашлянула она. – Не уверена, что готова к посещению местного блока общепита…
– Прекрати строить из себя сноба. – Миша сморщил нос. – Индийская кухня – одна из самых вкусных и популярных в мире!
– Но… специи! – запротестовала Люся. – Нужно же привыкнуть, ты сам говорил, и я вообще не очень люблю острую пищу.
– Без проблем, предупредим официанта, чтобы для тебя приготовили еду абсолютно без перца. – Он схватил её за руку и потянул за собой.
– Куда мы идём? – спросила Люся на ходу, испуганно озираясь по сторонам: на её взгляд, вокруг не наблюдалось ничего, даже отдалённо напоминающего ресторан.
– А вот, пожалуйста: «Карим»! – Миша кивнул на скромный вход, который терялся на фоне остальных пёстрых рекламных вывесок.
– Это – ресторан? – скептически осведомилась Люся, когда они очутились внутри. Тесный зал был заставлен простыми столами и стульями, а весь интерьер отчаянно напоминал столовую советских времён.
– Не суди по внешней оболочке, – вздохнул Миша. – В Индии в изысканном элитном ресторане тебя могут накормить откровенной хренью за бешеные деньги, зато в какой-нибудь придорожной забегаловке подадут такие яства, что тарелку вылижешь, а заплатишь сущие гроши!
– Откуда ты знаешь про это место? Уже ел здесь?
– Мне порекомендовал его один старик-мусульманин, когда я снимал Джама-Масджид в прошлый раз. Мы разговорились, и он сказал, что лучшие мясные блюда в Индии готовят мусульмане, а лучшее мусульманское кафе в Дели – это как раз «Карим», – рассказывал Миша, одновременно ища взглядом свободный стол.
Заведение, судя по всему, действительно пользовалось известностью – практически ни один столик не пустовал, несмотря на простоту и непритязательность обстановки. Люся заметила множество иностранцев, которые с аппетитом поглощали всевозможные блюда индо-мусульманской кухни.
– Пожалуйста, пройдите в следующий зал, там посвободнее, – любезно предложил им по-английски парнишка в белой вязаной мусульманской шапочке, пробегая мимо.
Люся приняла его было за посетителя, но в руках он нёс поднос, заставленный благоухающей снедью. Люся сообразила, что официанты здесь работают без униформы.
Миша потянул её за собой в другой зал, продолжая рассказывать:
– …Когда-то это заведение представляло собой одну крошечную комнатушку, но постепенно, набирая клиентуру, разрослось до двух этажей и восьми залов. О, я вижу свободный стол в углу! – возликовал он. – Пойдём скорее, пока его не увели у нас из-под носа…
Как только они уселись, к ним тут же подскочил другой расторопный парнишка – тоже в вязаной шапочке. Он плюхнул на стол жестяной кувшин с водой, стаканы и две книжечки меню, а сам тут же умчался.
Люся с опаской покосилась на кувшин:
– Ты уверен, что эту воду можно пить? Она точно не из-под крана?
Миша закатил глаза и тяжко вздохнул, всем своим видом выражая, как она достала его своим нытьём, однако всё же подозвал официанта и попросил принести запечатанную бутылку воды – «специально для мадам».
Люся принялась листать меню. Все эти диковинные названия ни о чём ей не говорили: панир… тандури… роти… бириани…[2] В конце концов она откинулась на спинку стула и беспомощно подняла руки:
– Выбор за тобой! Я сдаюсь и полностью полагаюсь на твой вкус.
