Константин Седых - Отчий край
В уезде это расценили, как вражескую провокацию, целью которой было поссорить крестьян с казаками. Димову снова пришлось поехать в Мостовку, и долго убеждать разъяренных мостовцев не таить зла на мунгаловцев, а иметь в виду, что тут действуют враги новой власти. Они сеют в народе смуту в гот момент, когда белые готовятся к новому походу на ДВР. Но только после того, как он пообещал оказать денежную помощь пострадавшим, мостовцы успокоились и дали слово не предпринимать ничего такого, что обострило бы до крайности отношения не только между двумя селами, а всеми крестьянами и казаками.
Однако и после этого нашлись люди в обоих селах, которые упорно настраивали своих земляков против другой стороны.
За границей о вражде мунгаловцев и мостовцев узнали все до мельчайших подробностей. Рысаков при встрече с Каргиным сказал ему:
- Любопытные дела творятся в Совдепии. Слышали вы о расправе ваших мунгаловцев с мостовцами?
- Нет. А в чем дело?
Рысаков подробно рассказал ему обо всем и тут же доверчиво сообщил:
- Это дело тех, кто сотрудничает с нами и ждет нашего выступления. Думаю, что дальше мы услышим еще более интересные новости. Наши друзья очень умные люди. Они еще заставят вчерашних партизан воевать друг с другом.
21
Над сопками левого берега дымно горел багряный закат. Дула порывистая низовка. Под яром шумела и плескалась Аргунь, дыбились белогривые волны.
Одетый в стеганую тужурку, Каргин выжигал на своем небольшом гумне полынь и крапиву. Чтобы огонь не перекинуло в чужие дворы и огороды, он неотступно ходил за ним с метлой в руках.
Занятый своим делом, он не заметил, как к плетню гумна тихо подъехал всадник на сером тонконогом коне. Это был сутулый, средних лет мужчина с холодными и внимательными глазами, с веснушчатым, не поддающимся загару лицом. На нем была кожаная куртка и такая же фуражка с опущенным на подбородок ремешком. Он молча наблюдал за Каргиным, пока его не выдал сердито всхрапнувший конь.
Каргин вздрогнул и обернулся.
- Бог на помощь! - приветствовал его незнакомец так, словно отдавал команду самому господу богу.
"Из офицеров!" - сообразил. Каргин и невольно подтянулся. Называя его по имени и отчеству, незнакомец сказал:
- На одну минутку попрошу вас ко мне.
Озадаченный Каргин подошел, поздоровался.
- Здравия желаю! Чем могу служить?
- Я живу у Рысакова. Будьте любезны сегодня вечером явиться ко мне. Не удивляйтесь... Верность и мужество!..
- В какое время явиться?
- Сразу, как только стемнеет. Скажите, что к Георгию Николаевичу.
Незнакомец поднял воротник тужурки, втянул голову в плечи и поехал по пустынному проулку к обнесенному высоким тыном рысаковскому дому.
В десятом часу Каргин уже стучался в закрытые наглухо ворота Рысакова.
- Кто тут? - спросил сразу же басовитый голос, и Каргин понял, что дом охраняют.
- К Георгию Николаевичу.
Загремел железный засов, и приоткрылась сделанная в одной из створок ворот узенькая калитка. Не то часовой, не то привратник с винтовкой на ремне пропустил Каргина, захлопнул калитку и повел его к крыльцу, на которое падал скудный свет из одного не закрытого ставнем окна. В глубине двора Каргин увидел два тусклых пятна света, прижавшихся к самой земле, и догадался, что там стоит землянка.
Дом разделялся на две половины высокими просторными сенями. Их едва освещала настенная лампешка, у стен стояли мешки с мукой, на которых лежали казачьи седла.
- Иди вот сюда, - показал ему на дверь справа привратник, оказавшийся дюжим молодым казаком в зеленом дождевике, надетом поверх стеганки.
Каргин открыл дверь и оказался в небольшой прихожей. У столика с лампой сидел белокурый и круглощекий юноша, в котором сразу можно было угадать хорошо вышколенного адъютанта, хотя и был он в штатской одежде. Он вскочил на ноги, спросил:
- Как прикажете доложить?
- Старший урядник Каргин.
Адъютант скрылся в дверях комнаты и, выйдя оттуда, сказал:
- Пройдите.
В комнате, с плотными шторами на окнах, горела висячая лампа, стояли подержанный письменный стол, деревянный крашеный диван и несколько стульев. Писавший за столом Георгий Николаевич сразу же поднялся, вышел навстречу Каргину, с усмешкой сказал:
- Ну-с, познакомимся! Полковник... Скажем, полковник Иванов. Чин мой вы должны знать, поскольку теперь находитесь в моем подчинении... А теперь перейдем к делу. Сегодня с той стороны к нам должен пожаловать один перебежчик. Поручаю встретить его, перевезти через реку и доставить ко мне. Сделайте так, чтобы вас с ним никто не видел.
- А кто он такой?
- Мне вопросов не задают, а только отвечают на мои! - оборвал его Иванов. - Запомните это на будущее. Что же касается перебежчика, допустим, что он назовет себя Челпановым. Что-нибудь вам говорит эта фамилия?
- Ничего не говорит. Впервые слышу такую.
- Очень хорошо. Вне этих стен не вспоминайте о ней. Я вам доверяю, поскольку Рысаков о вас отличного мнения. Что нужно - будете знать, а на большее не претендуйте. Перебежчик будет ждать вас в овраге на той стороне, что напротив нижнего конца бакалеек. Как он даст знать о себе, неизвестно, но назовет себя Челпановым. Ждите его появления около полуночи. Вот вам ключ от лодки, которая приготовлена нашим человеком в кустах у последней по течению фанзы. Выполняйте! Желаю удачи...
Каргин хотя и сказал, что фамилия Челпанова ему неизвестна, на самом деле слышал ее не раз. Это была фамилия начальника уездной милиции в Заводе. Впервые он услыхал ее от знакомых контрабандистов, которые жаловались, что вынуждены делиться своими доходами с Челпановым. Он быстро их взял на учет и заставлял раскошеливаться после каждой поездки за контрабандой. Тех, кто отказывался ему платить, он садил за решетку.
Позже Каргин узнал от Лаврухи Кислицына о раздорах из-за покосов, начавшихся у мунгаловцев с мостовцами. В этом деле оказался замешанным и Челпанов, самолично арестовавший десять мостовских партизан. "Молодец, видать!" - подумал он тогда про Челпанова.
И вот теперь этот самый Челпанов бежит за границу. "Стало быть, натворил что-то. Вон на какой должности был, а пришлось все бросить и удирать. Многое он может порассказать Иванову", - размышлял Каргин, торопясь домой и волнуясь в ожидании предстоящего дела.
Первое задание его не испугало. Было оно щекотливым, но не слишком опасным. Граница никем не охранялась, и только какая-нибудь неожиданная случайность могла помешать ему.
Ровно в полночь Каргин уже был на берегу у лодки. Положив в нее заряженную винтовку, он обмотал тряпицами весла, чтобы грести без плеска, и осторожно отчалил от берега. Ночь была ясная, с легким морозцем. В черной нахолодавшей воде отражались яркие звезды и крутые обрывы русского берега. Пристал ом как раз напротив оврага, откуда доносился чудесный запах прихваченных заморозком ягод шиповника. С винтовкой на изготовку прошел он к устью оврага, присел на камень в тени какого-то деревца и стал поглядывать то на лодку, то в черный разруб оврага. Ничто не нарушало ночной завороженной тишины. Ни одного огонька не было ни в станице, ни в бакалейках.
Вдруг с вершины оврага донесся совершенно неурочный крик ворона.
Когда он повторился еще раз, Каргин отозвался на него легким свистом и удивился, что не испытывает никакой тревоги. Им овладела уверенность, что все кончится благополучно.
Челпанов спускался по оврагу с конем в поводу. "Раз так смело идет, значит, это он. Знает, что его ждут, и не боится", - подумал Каргин, вышел из-за куста и тихо спросил:
- Из Завода?
- Из Завода. К Кайгородову, - ответил с готовностью Челпанов, не подозревая, что неожиданно помог Каргину разгадать мучившую его загадку. Он сразу догадался, что Кайгородов - это Иванов. Челпанов, видно, еще по каким-то причинам не знал новой фамилии Кайгородова. Это было интересное открытие. Теперь-то уж Каргин постарается узнать, кем был у Семенова полковник Кайгородов. А что был он важной шишкой, а этом можно было не сомневаться.
Ничем не выдав своих чувств, он спросил:
- Коня с собой берете?
- Конечно, конечно! Оставлять такого красавца красным просто совестно, - хихикнул Челпанов, оказавшийся высоким и худощавым человеком. Потом заискивающе сказал: - А вы аккуратны, благодарю вас!
- Такое уж наше дело. Дисциплину приходится соблюдать. Конь воды не боится?
- Нет, можете быть спокойны. Я на нем уже плавал не один раз. За лодкой пойдет смело... Кстати, вы знаете, кто я?
- Не имею понятия. Да нам и не положено этого знать.
- Вот и хорошо. Гошка Кайгородов знает свое дело. Давно мы с ним не виделись.
Каргин промолчал, сделав вид, что это его совершенно не интересует.
Коня расседлали, седло положили на корму, и на него уселся Челпанов. Каргин начал отталкиваться от берега. Челпанов, ласково посвистывая коню, которого звал Вихрем, стал тянуть его за повод. Конь понюхал воду, фыркнул и послушно пошел за лодкой, потом поплыл.
