Тарас Бурмистров - Записки из Поднебесной
Это ощущение какого-то внутреннего родства с Пекином, в общем-то совершенно незнакомым и чуждым мне пока что городом, подогревалась и тем, что я знал о его истории, одно время довольно тесно переплетавшейся с нашей. Мы направлялись к Запретному городу, императорской резиденции, и я не мог не сопоставлять его с московским Кремлем, возникшим примерно в то же время и, можно сказать, по тому же поводу. После свержения монголов обе страны, Китай и Россия, испытали мощный всплеск национального самосознания, нашедший свое грандиозное символическое воплощение в двух величественных постройках. В обоих случаях это были правительственные резиденции - только в Китае, несколько ранее освободившимся от монгольского владычества, основной упор делался на строительство дворцов в Пекине, а не стен вокруг них - в то время как Москве, уже нанесшей татарам несколько чувствительных поражений, но еще не обезопасившей себя окончательно от их набегов, приходилось заботиться в первую очередь о прочности крепостных укреплений.
Но для меня гораздо больший интерес представляло не свержение монгольского ига, а предшествующий ему период. Я с детства питаю исключительную страсть к большим империям, к массивным государственным образованиям, вбирающим в свою орбиту десятки и сотни народов, которые таким образом не замыкаются в своей провинциальной узости, а широко воспринимают внешние культурные воздействия (я охотно признал бы и Pax Americana, если бы не вопиющее бескультурье этой нации - моя американофобия связана не с тем, что американцы ведут себя во всем мире, как хозяева, а с тем, что они не приносят этому миру ничего значительного и настоящего). Хоть русские удельные князья и писали завещания, отправляясь к хану в Орду за ярлыком, но зато они не коснели уже в своем узколобом местничестве у себя в уделах, а с трудом и понемногу учились воспринимать Русскую землю как единое государственное и национальное тело. "Если бы они были предоставлены вполне самим себе, они разнесли бы свою Русь на бессвязные, вечно враждующие между собою удельные лоскутья, - пишет Ключевский. - Но княжества тогдашней северной Руси были не самостоятельные владения, а даннические "улусы" татар; их князья звались холопами "вольного царя", как величали у нас ордынского хана". Западная Европа не прошла этой школы, и не научилась тому единству, которое во все времена отличало Россию - потому ей и было всегда так трудно уживаться с нами бок о бок.
Я считаю, что и Римская, и Британская, и Российская империи были великим благом всех племен, входящих в них, и чем большим могуществом обладали эти империи, тем более значительными были достижения населяющих их народов. Но в мировой истории не было империи более обширной и величественной, чем империя монголов. Она просуществовала более полутораста лет, оказавшись более прочным и долговечным образованием, чем достижения других мировых завоевателей - Александра Македонского, Тимура, Наполеона. В середине XIII века, в пору своего расцвета, эта империя включала в себя, помимо Монголии, Северный Китай (а позднее и южный, вместе с Тибетом), Корею, Центральную и Среднюю Азию, Иран, Закавказье и Россию. Чингисхан начал с того, что объединил Монголию в 1206 году. Осенью 1213 года он отправил своих "северных варваров" ("бэй ди") на завоевание Китая. Несколько позднее, явившись туда самолично, он взял Пекин. В 1220 году монголы захватывают Бухару и Хорезм, двумя годами позже - Ирак и Армению. Наконец, в 1224 году монголы вторгаются в южную Россию. После смерти Чингисхана империя досталась его сыну Удэгею (занявшемуся завоеванием остатков Китая), а земли к северу от Черного моря - его племяннику Батыю, который, разгромив Владимир, Москву и Киев, уже вторгся было в Венгрию и Польшу, но был остановлен вовремя полученным известием о смерти хана Удэгея. Таким образом, было время, и довольно продолжительное, когда Китай и Россия входили в одно государственное образование. Правда, с 1260 года это единство стало уже довольно формальным - владения Батыя (Золотая Орда) обособились от остальной империи и не вмешивались в ее дела, не допуская в то же время и вмешательства в дела собственные. Ну и, разумеется, ни о каком культурном взаимопроникновении, столь свойственном большим империям, речи быть не могло, все-таки монголы - это были далеко не римляне, которые самым добросовестным образом впитали культуру своей провинции Ахайи, величайшую в мире, и распространили ее затем по всему свету. Россия и Китай остались закрытыми друг для друга. Тем не менее даже это краткое по историческим меркам объединение не прошло даром. С Западной Европой мы ни разу не входили в единое государственное тело (если не считать мимолетных эпизодов, связанных с посещением Кремля поляками или Наполеоном - но они обычно так заволакивались дымом пожарищ, что ничего нельзя было разобрать в подробностях западного государственного управления). Поэтому, несмотря на то, что мы все-таки европейцы, нам так и не удалось найти с Западом общий язык, во все времена мы были отдельными и чуждыми друг другу мирами - даже тогда, когда в марте 1814 года, освободив Европу, Александр I вступалв Париж, и ликующие парижане, встречавшие его "с неистовым восторгом", кричали, что "он должен остаться у нас, или дать нам государя, похожего на него". С Китаем же случилось по-другому. Советская империя, пожалуй, еще более грандиозная, чем некогда монгольская (до Германии Батый все-таки не дошел), смогла вобрать в себя Китай, хоть его и очень трудно было удержать в подчинении. Я думаю, без того опыта, который один раз проделали монголы, такое объединение вряд ли стало бы возможным. Высказывались мнения, что и сама Советская Россия - это поздняя наследница монгольской империи, восстановившая те порядки, с которыми она свыклась за долгое время татарского владычества. Если это так, то это наводит, надо сказать, на грустные предположения. Столица монгольской империи в XIII и XIV веке находилась в Пекине, а Москва тогда была крохотным захолустным городишком, только начинавшим расти и "собирать русские земли". В XX веке столица советской империи была уже в Москве, а Пекин в ней играл далеко не самую важную, хотя и довольно значительную роль. Если этот маятник еще раз качнется в другую сторону, плохо же нам тогда придется.
Очевидно, что столицы государств и империй никогда не возникают в случайном месте и случайным образом. Есть глубокая символичность в том, что именно тогда, когда в России вновь восторжествовали степные азиатские порядки, ее столица была переведена из Петербурга в Москву. "Москва, выросшая под татарским игом" (по выражению Герцена), во многом была порождением монголов. Может быть, именно с этим связана та довольно глубоко укоренившаяся неприязнь к Москве, которую к ней испытывают почти повсеместно в России. В начале XIV века московское княжество было одним из самых незначительных уделов на Руси. Московские князья принадлежали к младшей генеалогической линии, поэтому они не имели права на великое княжение; но они вовремя, раньше других, сообразили, что с татарами лучше не бороться, а подкупать их и заигрывать с ними. Иван Калита, третий московский князь из рода Александра Невского, чаще всех других показывался в Орде, и никогда не приезжал туда с пустыми руками. Другие князья были не столь сообразительны: в 1327 году тверской князь Александр Михайлович (в силу старшинства имевший, в отличие от москвичей, право на великокняжеский стол) восстал против татарского владычества и перебил татар, находившихся в Твери. Тогда Иван Калита по поручению хана возглавил татарские войска, и "всю землю Русскую положиша пусту", учинив страшный разгром в Твери, Новгороде и Рязани (оставив только Москву в неприкосновенности). За это он и получил от хана великокняжеский ярлык. Это было в 1328 году, и с этого момента Москву уже можно считать русской столицей (хотя она управляла тогда всего пятью-шестью городками на Москве и Клязьме). Великокняжеский стол так и остался за московскими князьями. Приобретя же великое княжение, Иван Калита получил и право собирать ордынскую дань со всех князей, доставляя после этого ее в Орду. Это дало ему и его наследникам обширные денежные средства, которые тратились в первую очередь на покупку сел и городов в соседних уделах (прозвище "Калита", собственно, и означает "мешок с деньгами"). С этого "скопидомства", как называет его Ключевский, и начинается собирание русских земель, которое привело через двести лет к окончательному возвышению Москвы и объединению под ее властью всего российского государства.
Таким образом, именно монгольское владычество привело к усилению Москвы и дало ей возможность стать в конце концов столицей России. Несколько ранее почти то же самое произошло и в Китае, с небольшими вариациями. Хан Хубилай, внук Чингисхана, пришел к власти не совсем законным путем, и в связи с этим принял решение перенести свою резиденцию из Монголии в Китай, подальше от политических противников. Место для нее было выбрано рядом с древним китайским городом Чжунду, одним из важных политических центров Китая. Монголы выстроили там новый город, Даду (Пекин), ставший столицей объединенного государства (само название его означает "великая столица") и сохранивший свой столичный статус с некоторыми перерывами до настоящего времени. Главная резиденцией монголов стал Запретный город в Даду, выстроенный по образцу древних китайских столиц. Покоренный Китай был намного культурнее, чем его завоеватели, и оказывал большое влияние на их архитектурное творчество. Дворец монголов просто повторял по планировке китайские императорские дворцы (правда, пышные архитектурные сооружения не смогли, к сожалению, избавить диких монголов в одночасье от их старых привычек - в зимние холода они ставили юрты прямо во дворце, чтобы согреться).
