Сергей Степанов - Путь Воина
Значит, можно вступать в формы животных отношений, но сохраняя при этом дистанцию. Вступать в разговоры, общение с другими людьми, но так, чтобы поддерживать границу, если я не уверен, что этот другой, является благородным человеком. Если это благородный человек, то я могу снять границу и вступить с ним в какую-то общность: семью, совместную деятельность или, скажем, клуб. Пока я в этом не уверен, я недостижим, как говорит Дон Хуан, или высокомерен.
- Не исключает ли это возможности обучать человека, стоящего на ступеньку ниже?
- Конечно, не исключает. Я могу уделять ему массу времени. Но только я так к нему отношусь, что он не считает меня своим, он всегда чувствует отделенность и некоторую отчужденность.
- Другой может обидеться.
- Нет, скорее обижаются тогда, когда я вошел в близкие отношения, а потом не выполнил вытекающих отсюда обязательств.
Что делать, когда я уже близок с другим, и тут я замечаю, что он недостаточно благороден? Как мне провести эту границу, ведь он, все равно, будет пытаться считать меня своим? Это очень сложное деликатное действие, отдалиться от этого человека на один шаг, оставаясь рядом, но не оставаясь близким. Обычно, среднего человека это бесит. Поэтому, дон Хуан, например, рекомендовал в таком случае просто оставить этого человека, прекратить с ним контакт. Я предполагаю, что какой-нибудь идеальный благородный человек смог бы выполнить такую процедуру, сделать близкого человека дальним, отойти от него на шаг, оставить просто знакомым, но это крайне сложная операция, легче, конечно, во избежание всяких жертв, просто расстаться.
- Разум - это некая форма справедливых отношений. Естественно, возможны разные уровни понимания этой справедливости.
Он дал денег мне, я дал денег ему, т.е. вернул долг. Это определенный уровень справедливых отношений.
Другой пример. Он хорошо ко мне относится, я тоже к нему хорошо отношусь. Возможно и такое понимание справедливости. Это для меня является принципом. Я не могу по другому относится, независимо ни от чего.
Он помогает мне, я ему тоже помогаю. Может быть такой принцип. Но помощь одному может оказаться вредом для другого. Например, он хочет отомстить. Если понятие справедливости на уровне Я, как отношения Я-Я, т.е. если единицами справедливости являются субъекты, то я помогу ему отомстить и буду считать, что это справедливо. А если справедливость я понимаю на уровне допустимых форм взаимодействия, то я буду реагировать на поступки, независимо от того, как этот человек ко мне относится. Т.е. этот уровень справедливости будет отрицать предыдущий уровень. Чем выше уровень разума, тем более всеобщими для меня будут законы справедливости, и тем более абстрактными они будут выглядеть для других.
Отсюда и возникает понятие каких-то абстрактных идей и абстрактных принципов, с которыми не ясно что делать.
Семинар 4. Желания и решения
1. - На первых двух этапах адаптации создается внешнее описание, состоящее из моих отношений с отдельными людьми, у меня нет еще всеобщих суждений, существенных для меня, у меня есть только отдельные люди, с которыми я связан, и эти люди определяют меня: Я есть то, чем я связан с остальными людьми. Начиная с 3 этапа у меня создается как бы внутреннее описание. Человек создает внутреннюю картину мира и страстно ее защищает. Страстность проявляется в том, что он, фактически, не может вести диалогичной беседы, он может либо рассказывать себя, свое описание, либо немножко слушать описание другого, но невозможно возникновение существенного разговора, в котором оба описания пришли бы в движение. Все его определения фиксированы, они являются онтологическим основанием его бытия. У него нет другого основания, с позиций которого он мог бы рассматривать свои определения. Он есть эти определения, они составляют его сущность. На 4 этапе для человека становятся значимыми такие понятия как эгрегор или культурная традиция.
Разумный поступок исходит из моего понятия о ситуации. Исходя из этого понятия у меня возникают представления о необходимом действии для поддержания понятия ситуации, действии, соответствующем моему понятию о ситуации и ее развитии. То есть, я исхожу из понятия ситуации или из понятия объекта или группы объектов, независимо от каких-то личных интересов.
В целом бывают поступки нескольких видов. Во-первых, рефлекторные действия, когда животное сознание действует, не успев включить разум. Такие действия мы будем называть естественными или рефлекторными. Некоторые традиции возносят такую естественную жизнь в единстве с природой на пьедестал.
Второй вид деятельности представляет собой ЧСВ-деятельность, т.е. действия, основанные на ЧСВ, на абсолютизации своего Эго, тех или иных форм животного сознания. Эти действия могут иметь место только у человека, животные не обладают ЧСВ, они не абсолютизируют себя, свою личность. Само ЧСВ является продуктом 1 ступени разума. Первая ступень разума включается в раннем детстве и уже под знаком этой ступени и проходит весь период адаптации. Поэтому мы видим, что адаптация человека несколько отличается от адаптации животного. Эти различия вносятся, как раз, первым понятием разума. Что это за 1 понятие? Мы определили разум как форму с/с. Если рассмотреть, что такое с/с в своей непосредственной чистоте, то это оказывается ничем иным как рефлексивным соотношением с самим собой. Первая форма рефлективных соотношений с самим собой еще не имеет никакого содержания внутри самого себя, это есть чистая простая непосредственность как результат этой рефлексии и как основание рефлексии. В этой простой непосредственности основание и результат смыкаются в мертвое единство и возникает феномен ЧСВ. Средний термин этой рефлексии, иное, полагается и тут же отрицается, внешние предметы нужны мне лишь для подтверждения внутренней тождественности Я самому себе. Так как, в результате этой рефлексии внутренней определенности не возникает, это есть просто тождество Я есть Я, или Я есть (подразумевается: радуйтесь все, что я есть), то эта форма рефлексии заимствует содержание извне. Откуда она заимствует внутреннюю определенность? - из животного сознания.
Третья форма деятельности представляет собой внутренне-разумные суждения, абстрактные рассуждения об истине, справедливости, благе, красоте и т.д., не доводимые по тем или иным причинам до соответствующих поступков. Сознание здесь не способно вывести из своего знания необходимые действия. Для этой формы характерен принципиальный разрыв между тем, что человек говорит, и тем, что он делает. По сути эта форма определяется животными интенциями, которые прикрываются разумными основаниями. Например, я могу читать лекции по философии с целью адаптации. При этом все, что я говорю о предмете, который я рассматриваю на лекции, не имеет для меня реального приложения к жизни. Внутренние отношения в рассматриваемом предмете не влияют на мои априорные отношения меня к предмету или предметов между собой.
И, наконец, последний вид деятельности, до которого человек доходит, вообще говоря, только пройдя все этапы адаптации, представляет собой рефлексивное мышление. Это мышление проявляется в диалогичности, способности учитывать мнения другого, его более всего занимает поиск истины, того, что есть на самом деле, без учета личностей. И, может быть, самое главное: его поступки соответствуют тому, о чем он говорит. Другими словами, он начинает совершать поступки в соответствии с принятыми решениями, в том случае, если эти решения приняты в области Разума. Покуда у человека нет работающей области Разума, покуда он не прошел адаптацию, его решения не являются для него решениями, они являются для него желаниями. Он говорит: вот сейчас мне хочется сделать это, например, встретиться с Вами послезавтра, - но это для него не решение, это для него желание, и, по мере того, как он проживает эти два дня, его желания могут спонтанно меняться, и к моменту поступка он может иметь другое желание и он совершенно не отвечает за самого себя. Так вот, у человека разумного, наряду с желаниями появляются решения, за которые он начинает отвечать. Если с позиции разума человек принимает какое-то решение, то оно для него безусловно. Сама форма рефлексии является безусловной, квазиабсолютной формой. И, если такая форма принимает решение, связанное с каким-то поступком, то уж ничто, никакие явления, никакие люди, никакие внешние воздействия, никакие угрозы моему благополучию не могут повлиять на это решение.
Это встречается редко, но все же бывает. Тогда мы говорим, что человек совершает разумный, благородный поступок, хотя не всегда видно, что это благородный поступок. Среднему человеку трудно отличить благородный поступок от простого поступка. И действительно, часто человек делает то, что хочет, что хотел заранее. Часто человек думает, что это его решение, а на самом деле оказывается, что это его желание, возникшее в области сознания, которое еще не контролируется его разумом, в котором отсутствует его с/с.
