Павел Нилин - Интересная жизнь
Одновременно он занят был и разведкой средств к существованию, как это сам он несколько насмешливо определил для себя. Как ни считать, как ни прикидывать, двадцать, двадцать пять рублей надо было во что бы то ни стало добыть на каждый месяц для самой скромной жизни студента.
Из Пензы от отца пришло письмо, полное упреков и снабженное к тому же эпиграфом из Библии: "...погублю премудрость премудрых, а разум разумных отрину".
Разумным и даже премудрым отец, как всякий отец, естественно, считал себя.
"А ты, Николашка, теперь сам видишь, как жить своим умом. Признайся, что пересолил. Пересолил ведь?"
"Пересолил, но выхлебаю", - хотел ответить сын не очень оригинальной поговоркой. И даже написал отцу ответное в этом духе письмо. Но не отправил. Пожалел марку. Казалось, что еще не наступил тот кризисный момент, когда эту марку необходимо наклеивать на конверт с трагическим посланием.
Надо было наискорейше найти уроки. Но это было совсем не легко в университетском городе, полном бедных студентов, предлагающих свои услуги в преддверии зимы в качестве не только репетиторов и домашних учителей, но и ночных караульных и приходящих дворников-истопников. Нет, здесь далеко не просто и не легко было добыть деньги. Но их надо было добыть.
Бурденко отправился на базар продавать крылатку.
А базар в Томске был всеохватный, всеобъемлющий по разнообразию всего, что продавалось и совершалось здесь.
У крутого, вечно грязного спуска к Томи размещалось это шумное торжище, представлявшее как бы постоянный съезд всех народов и народностей, всех сословий и социальных групп, населявших Томск и Томскую губернию. Русские и украинцы, поляки и белорусы, немцы и латыши, евреи и греки, местные мещане и дворяне, крестьяне и мастеровые, священники всех вероисповеданий и военные... Все, все приходили в тесное соприкосновение на этом базаре, торговавшем мясом и железом, стеклом и расписными пряниками, одеждой и мебелью, балалайками и плугами, ядовитого цвета шипящим, щиплющим в носу лимонадом и новомодными керосиновыми лампами-"молниями"...
Здесь можно было купить и продать корову или лошадь, наняться на работу или подыскать работника, узнать новости и получить совет на все случаи жизни, погадать на картах и приобрести или только почитать любые книги в лучшем книжном магазине Петра Ивановича Макушина - одного из замечательных просветителей Сибири.
Базар в Томске в те времена был как бы вторым общественным центром после университета. А может, даже первым, если считать число людей, по необходимости бывавших на базаре.
Бурденко долго ходил в азартно и весело ревущей толпе, распялив крылатку на вытянутых руках. Наконец нашелся не покупатель, а перекупщик, предложивший обменять крылатку на не новый полушубок.
Будто не было смысла совершать такую сделку, если она не давала немедленно чистых денег, которые нужны были вот именно сию минуту. Однако и полушубок мог потребоваться незамедлительно. Крылатка же едва ли могла пригодиться зимой.
Через перекупщика Бурденко тут же познакомился с его братом - хозяином скобяной лавки, которому нужен был на временную работу конторщик, чтобы привести в порядок торговые книги.
В скобяной лавке сидела полная женщина в широкополой шляпе с искусственной вишневой кистью и слезно жаловалась хозяину, что не придумает, как поступить с четырнадцатилетним сыном: и дерзит, и не слушается, и, главное, одни двойки по математике, и по русскому, и по географии, не сегодня завтра выгонят из гимназии, потому что едва ли выдержит вот нынешней осенью переэкзаменовку. А тогда одна дорога - в варнаки.
НАДО ЛИ ГНАТЬСЯ ЗА ДВУМЯ ЗАЙЦАМИ
Вот с этого мальчика, со знакомства с его мамой в скобяной лавке началась репетиторская деятельность Бурденко в Томске. Торговые книги он тоже привел в порядок - "чего не сделаешь, когда нужны деньги!". Правда, работа эта не принесла ему особого успеха. А репетиторская деятельность неожиданно выдвинула в почти что знаменитости.
После того как он в короткий срок "выправил" и "направил" считавшегося неисправимым Гришу Рыкунова - сына владелицы маслобойных заводов, просто, как говорится, отбою не было от предложений "подготовить" мальчика или "подогнать".
В это же время - за каких-нибудь неполных два месяца - Бурденко свел знакомство и с местной печатью. В Томске тогда выходило четыре газеты. Было где испытать или испробовать способности. И материал был. Исшагав город чуть ли не во всех направлениях в качестве репетитора, познакомившись с людьми из разных социальных слоев - и с теми, кто населяет центр города, и с теми, кто ютится в наскоро сколоченных избах Заисточья, - Бурденко мог писать о многом. И о санитарном состоянии города, которое "оставляет желать лучшего": речка Ушайка отчаянно загрязнена, улицы и площади в большинстве не замощены, отсюда частые инфекции. И о бесплатных публичных чтениях, которые устраивались в городе регулярно по воскресеньям. И об организации общества содействия физическому развитию детей. И об истории города, основанного в самом начале семнадцатого века на землях татарского князя Таяна.
История Томска особенно заинтересовала Бурденко. Вскоре не ему местные жители, а он им мог рассказывать, в каком городе они живут, что с чего началось и кто когда, например, построил первые землянки в береговом откосе у Томи, что близ базара и рядом с лодочной пристанью.
В землянках этих еще обитали тогда разные пришлые люди, но и им неведомо было, что обитают они в первых жилищах основателей города отважных казаков, пришедших сюда с ожесточенными боями из-под самой Москвы.
Восстанавливая в своем воображении с помощью двух-трех книг картины прошлого, Бурденко стремился тотчас же поделиться этим с окружающими.
Уж не податься ли ему в самом деле в журналистику, если удалось так, сравнительно легко, не только написать, но и напечатать в газетах несколько заметок? Уж не посвятить ли этому жизнь? Тем более ведь ему и раньше говорили, что у него неплохой слог. И слог еще можно при желании усовершенствовать. Он начнет вот с этих заметок, а потом станет публицистом, опять поедет в Петербург. Нет, нет, он никуда теперь не поедет.
"...Дедушка, вы все время говорили, что вам нужен свой поп, который вас отпоет. А зачем вам умирать, если, может быть, в скором времени появится свой врач и он станет вас лечить и, возможно, продлит вашу жизнь..."
Это, пожалуй, глуповато написано - "в скором времени".
Бурденко вычеркивал эти слова из письма дедушке. А потом перечеркивал и все письмо. Уж слишком хвастливо выглядело.
И вообще он, кажется, с излишней разбросанностью повел себя: и репетиторствует, и пробует писать для газеты, и зачем-то пытается заниматься историей города. И уж совсем непонятно, зачем записался в студенческий кружок любителей драматического искусства. А где-то очень давно, еще в духовном училище, он вычитал удивившее его изречение древних, что все живое, дабы проявиться, должно ограничиться. И главное - не худо заранее представить себе, что для чего ты делаешь.
Основной заработок ему давала репетиторская работа. Правда, очень небольшой. За каждого ученика в месяц можно было получить три, четыре, ну, от силы пять рублей. Только мадам Рыкунова за подготовку ее удивительно ленивого, но в то же время весьма смышленого сынка выдала со щедростью магараджи девять рублей, говоря:
- Если мне человек делает что-нибудь хорошее, я уже не чигирничаю, как другие. Я же вижу, какие у вас башмаки...
Башмаки у студента были действительно неважные, но их еще можно было починить. Важнее всего было приобрести если не полную студенческую форму, то хотя бы форменную тужурку. И если не новую, то хотя бы не очень старую.
На базаре удалось найти именно такую и тут же перешить ее: чуть сузить в плечах, окоротить и за счет этого подновить обмахрившийся воротник. И так ловко, что куртка сразу приобрела неожиданную оригинальность. И не один студент в общежитии спросил Бурденко:
- Кто, коллега, шил вам мундир?
- Жуковский, - называл Бурденко одного из самых модных тогда в Томске портных, уверенный, что такой ответ одинаково удовлетворит и тех, кто спрашивает всерьез, и особенно тех, кто пытается насмехаться.
Теперь, казалось, у Бурденко было все или почти все, чтобы не чувствовать себя белой вороной среди студентов. Главное теперь было в том, чтобы соблюдать как бы равновесие между делами, связанными с необходимым заработком, и учением. Конечно, лучше всего было бы поискать работу тут же, при университете.
- ...Вы, коллега, кажется, на первом курсе? На медицинском? Я вас здесь уже в третий раз встречаю. Вы как будто основательно интересуетесь анатомией?
- А что?
- Ничего, но я подумал, что вас может заинтересовать одна работа. Правда, она, может быть, покажется вам несколько необычной...
- Чем необычнее работа, тем, наверное, интереснее, - сказал Бурденко, по своему обыкновению пристально вглядываясь в небольшого роста, немолодого мужчину в кожаном фартуке.
