Александр Гаррос - Фактор фуры
Минуты не прошло.
Мне никак не удавалось стряхнуть оцепенение. Ступор, столбняк: я видел, что так и держу в пальцах тлеющую сигарету, но почему-то не мог ее выкинуть. Что-то говорила - кричала - Таня. Куда-то рвалась…
- Тише… Все, - с усилием, гадливо, как выходящий с рвотой крупный неперевариваемый предмет, вытолкнул я. - Все, мы ему не поможем. Ничего мы не можем сделать. Уходить надо.
Она замерла беспомощно, уронив руки, приоткрыв рот. Я смял, обжегшись, и отшвырнул сигарету, подобрал рюкзачок; не глядя на Таню, дернул головой в сторону выхода:
- Пошли. Быстрее.
…И вдруг понял, что на фоне ступора, под его гипсовой поверхностью, все елозит, мелко так, зудяще, в подсознанке: «Опять повезло… Ему - нет, а тебе - да…»
«Но чем я мог помочь?! - заорал я про себя. - Загнуться вместе с ним?! От этого кому-нибудь стало бы легче?..»
Не стало бы… Никто не виноват… Просто кому-то везет… кому-то - нет…
Уже позже, зайдя в Интернет, я нашел в «Рейтере» сообщение со ссылкой на «Ла Стампа» о том, что в ночь на 11 ноября в Испании, на шоссе близ Барселоны, погиб в автокатастрофе полковник итальянской Службы информации и демократической безопасности Тонино Альто: потерял управление - вероятно, заснул за рулем. «Ла Стампа» напоминала, что именно Альто возглавлял следственную группу, занимавшуюся скандальным убийством Дэвида Страно. К тому же он находился в непосредственном подчинении генерала Доменико Риффа, недавно отстраненного от дел в связи с внутренним расследованием в самой S. I. S. Dе. Также туманно намекалось на некие слухи и утечки в связи с расследованием Альто…
В ночь на 11-е… И если утром 11-го Серега разговаривал с кем-то, кого он, отлично зная голос следака, принял за Альто, - это означало, что голос был синтезирован. Что, впрочем, для спецслужб невеликая проблема…
«Что с ним будет?!» - впав в тихую истерику, спрашивала Таня. «Не знаю… Может, не станут убивать», - соврал я.
Я знал, что будет. «Выпотрошат» и замочат. И наc, скорее всего, тоже. Причем в ближайшее время - потому что теперь уже вариантов не оставалось никаких.
У меня денег не было вообще. У Тани - примерно двести евро, которые «на всякий случай» сунул, оказывается, ей Серега в последний момент.
Надо было срочно сматываться из города. Куда?.. Непонятно. Хотя - все понятно. Некуда. Прятаться негде, границу шенгенскую не пересечь. А здесь - найдут: если не через час, то назавтра. Если не одни, так другие.
…Вот теперь и у меня самого полностью опустились руки; Таня же была практически невменяема. И вдруг она спросила: «Португалия - это же, наверное, близко отсюда?..» - «Португалия?»
В Португалию уехал ее знакомый, некий Игорь. Работает там - он моряк (их вообще там полно, украинцев, на торговом флоте, в частности). В Лиссабоне нанимается на корабль механиком. Последние несколько месяцев был вроде в рейсе, но где-то на днях - она слышала мельком, еще в Николаеве своем - не то вернулся, не то должен вернуться… «Ты знаешь какие-нибудь координаты: Игоря, пароходной компании? Можешь хотя бы узнать?» - «Наверное». - «Ты вообще хорошо с ним знакома?» - «Когда-то была…»
Шанс, конечно, был совсем жалкий - что этот Игорь действительно сейчас в Лиссабоне, что мы его найдем, что он согласится нам помочь… Как помочь? Моряк - уже неплохо, тем более механик… Может же теоретически вывезти на корабле - хоть в машинном отделении, я не знаю, хоть в трюме…
Мы дошли до кольцевой и, ориентируясь по указателям, в конце концов вычислили шоссе на северо-запад. И стали ловить попутку.
Часть четвертая Край света
54
«Все будет харр-ра-шшо!! - в приступе истерического оптимизма завопил откуда-то нарочито придурковатый голос промежуточного пола. - Все будет хорошо, все будет хорошо - я это знаю!..» На секунду я совершенно потерялся. На узенькой улочке Баирру-Альту полутрущобного района в центре Лиссабона надрывался глумливый русскоязычный попс.
Впрочем, через минуту среди кустарных разноцветных граффити, которыми все дома тут исписаны на уровне первого этажа, среди португальских социалистическо-анархистских лозунгов обнаружилось корявое, но гордое: «ХУЙ», а ниже почему-то латиницей: «B. D. V. Omsk». Пол-Евразии, е-мое, не поленился преодолеть соотечественничек из этого таинственного бэ-дэ-вэ, чтобы отметиться на самом краю Европы таким вот изысканным способом…
Мелкие квартальчики, старомодные фонари, торчащие из облупленных стен, фигурные решетки недоразвитых балкончиков. Непременное разноцветное белье наружу, в том числе на уровне первого этажа (бери не хочу - не хотят). Треть домов в строительных лесах. Трущобность здешняя, впрочем, была явно туристически востребована: без конца попадались ресторанчики с выставленной в окнах сырой рыбой и раскрасневшимися ракообразными во льду (почему-то сплошь закрытые в самый обед). И востребованность эта нам в итоге помогла - на одной из улочек мы вдруг услышали безграмотные, но страстные английские восклицания: толстый индусообразный тип делал нам приглашающие жесты с балкона одной из халуп, через каждые полтора слова повторяя: «Вери чип!»
То был даже не хостель (называлось заведение на Rua Da Rosa 121/1 «Albergue Popular LDA»). «Заведение определенного пошиба». «Нумера». Что и требовалось доказать. И впрямь «чипее» некуда - десять евро с носа в сутки. А главное - нам удалось договориться о «вписке» без паспорта.
Комнату из соображений экономии мы взяли одну, кровать в ней тоже была одна, двуспальная - я заметил, как Таня непроизвольно скривилась. Никто тут ничего не скрывал (как бы не демонстрировал): санузел на этаже, зато в номере раковина и биде. Над напрочь продавленной койкой на беленой стене - многочисленные грязные отпечатки ладоней. В верхнем ящике полированного комода и вовсе обнаружились розовые стринги…
В здоровенном холодном санузле сифонило из щелястых ставен. Я уже вытирался, когда в дверь нетерпеливо забарабанили. «Погоди, я уже!» - крикнул я по-русски, думая, что это Таня. Открываю: на пороге голый бритоголовый «гуталин» выше и шире меня, небрежно обернутый вокруг мощных бедер полотенцем.
…Совместными усилиями, с трудом, но нам удалось дозвониться сначала до Николаева - узнать название пароходной компании, потом до нее самой. В конце концов там даже разобрались, о каком Игоре речь. Нет, его рейс еще не вернулся - проблемы, задержки. Ожидался - скоро. На неделе…
В быстрых ноябрьских сумерках мы молча неподвижно сидели в этой похабной комнате. Я долго без особых мыслей изучал рыжий кафель на полу… на стенах - белый в сине-желтый цветочек… Потом обратил внимание на картину: у нас была еще и картина - в золотого цвета основательной раме. Сперва, мазнув глазами, я решил, что на ней - Богоматерь. Сейчас пригляделся: как же!.. Кающаяся грешница: на коленях, к шее привязан якорь, в одной руке - стрела и цеп на-вроде нунчаков, в другой - белая лилия…
Под окнами орали, тарахтели мотороллеры. Я покосился на сгорбленный Танин силуэт, поймал быстрый взгляд исподлобья. Встал и пошел наружу.
К ночи тут, видимо, жизнь как раз начиналась. Толпами шлялись «пингвины», негры, португальцы-алкаши. Чуть не на каждом углу ко мне подходил ненавязчивый «баклажан» и тем же тоном, каким у нас на рынке соблазняют «спиртиком-водочкой», предлагал «хаш-хаш». Галдели битком набитые пещерки-бары.
Через некоторое время я обнаружил себя в крохотной пивнухе с кафельными стенами. За обитой жестью стойкой под сенью двух больших, древних, неработающих вентиляторов весело гуздел и бурно жестикулировал пьяный седой старикан; исполненный достоинства бармен кивал ему благосклонно. За спиной у последнего тянулись полки с бесконечными пыльными бутылками гинжи дюжины сортов.
Все будет ха-ра-шо…
Я расправил на круглой пластиковой столешнице друг рядом с другом две мятые бумажки, чудом сохранившиеся в моих карманах. Одну нам с Серегой - как мне не сразу удалось вспомнить - кто-то дал еще в Мюнхене, в ларри-эджевском фан-клубе: на ней были электронные адреса (видимо, неких спецов по Ларри?). На вторую я в Праге выписал, среди прочего, те адреса, с которых мне приходили нечитаемые мессиджи. Добрая половина адресов совпадала.
Сквозящее в расщелинах между домов устье Тежу казалось морем. В старых кварталах улицы сплетались, горбились, срывались лестницами, фуникулер ползал на правах городского транспорта. Осыпающимся стенам в стираном белье и прореженных изразцах шли и одно-вагонные разноцветные трамвайчики, вроде тех, под какие попадали герои Булгакова, и бесконечные антикварные лавки - дух старьевки здесь умышленно и последовательно культивировался: словно в рамках общеевропейского разделения обязанностей меж столицами Лиссабону выпало олицетворять ветхость Старого Света. Время тут как бы законсервировали - и для нас оно тоже словно застряло.
Ничего не происходило. Мы ничего не делали - ждали Игоря. Или - когда нас найдут.
