Александр Шендарев - Дом для пилигримов
- Опять приперся... я ему только... а он под дых.. . , - шептал вертлявый.
- Понял. Гуляй, - Чернявый бросил остаток шавермы и подошел к охраннику. Тот выслушал его и одобрительно похлопал по плечу. Чернявый вернулся на свой пост и свистнул. Перебитое ухо продолжал тереть стекло.
- Э? Подь сюда, ушастый? - Перебитое ухо остановился и медленно пошел к Чернявому. Остальные подростки .в предвкушении представления пошли за ним.
- Ты что тут делаешь, землячок? - спросил Чернявый.
Перебитое ухо вытер грязной тряпкой лоб и промолчал.
- Не понял! - вскипел Чернявых.
- Работаю, - выдавил Перебитое ухо.
- Занято тута. Тута другие работают, - хохотнул Чернявый, - А пряников сладких всегда не хватает на всех.
- Половину отдам. Мать больна. . .мне надо.
- У всех мать больная, - почти ласково протянул Чернявый. - Так что давай выручку и топай отсюда мелкими шагами. . .Только мелкими, понял?
- Половину отдам, - сжал кулаки Перебитое ухо. - Уйти не могу.
- Не понял! - весело изумился Чернявый и мазнул жирной пятерней по лицу паренька.
И тут же мастерски бил сбит с ног. Но остальные подростки навалились кучей и поставили Перебитое ухо на колени перед начальством. Чернявый поднялся и принялся методично избивать паренька новенькими кроссовками.
Но Ухо как-то изловчился и пнул обидчика в живот.
- А! - завопил Чернявый. - Бензин, ты! - он ткнул в сторону вертлявого, тот мигом вернулся с пакетом бензина в руках.
Чернявый опрокинул пакет на паренька.
- Я его живьем спалю, как поросенка зажарю! - и чиркнул зажигалкой. Все отпрянули. Перебитое ухо не побежал.
- А! -неожиданно для себя завопил Чекушка и ринулся на Чернявого, сбив его с ног. От растерянности никто за ним не побежал, и Чекушка, ломая кусты, скрылся.
27.
Измученный поисками Чекушки Старик снова вернулся на вокзал. Он купил бутерброд с колбасой, расплатившись за него десятидолларовой банкнотой. Сметливый продавец, не моргнув глазом спрятал банкноту и даже видал сдачу двести рублей. Старик хотел уже надкусить бутерброд, как увидел перед собой виляющую хвостом вокзальную шавку. Старик вздохнул и бросил бутерброд собаке.
Как только Старик отошел, продавец дал сигнал глазами потрепанной жизнью шлюхе. Та, приняв боевую позу, поправила грудь и зацокала в указанном направлении.
- Привет, малыш, - прохрипела она и зазывно улыбнулась сжатыми губами. скрывая отсутствие передних зубов.
- Здравствуйте. Простите, не имею чести, - Старик приподнял шляпу. Проститутка несколько стушевалась, но продолжила на автопилоте и даже с некоторым задором.
- Огоньку не найдется, а то так жрать хочется, что переночевать негде! Старик помолчал, наморщив лоб, и виновато улыбнулся.
- Извините, я вас не совсем понимаю.
- Ясно, - вздохнула шлюха и прикурила от своей зажигалки. - Кого потерял-то? - выдохнула она дым, превратившись в обычную замордованную бытом русскую бабу.
- Мальчика, - погрустнел Старик.
- Ты что, этот самый, что ли? - сдвинула удивленные брови шлюха.
- Какой? - наивно переспросил Старик.
- Сына? - сняла подозрение женщина.
- Да... Сына, - не сразу ответил Старик.
- Что ж плохо следишь, сейчас никого терять нельзя... Ладно, рисуй портрет. Что смотришь? Я здесь. как на посту. Через меня тысячи проходят.
- Он... добрый, - Старик поник, - у него глаза такие...
- Ясненько. Лет ему хоть сколько? - Старик пожал плечами.
- Он поет! - вспомнил он.
- И танцует, - хмыкнула женщина. - Ну, мужики! Своего дитятю и того не знают. Тьфу!
- Нет, он не танцует. Танцует Иван...он мулат, он... ложками так вот стучит, - попытался показать Старик.
- Ну-ка, угомонись. Ложками - это негритеныш, что ли? - Старик закивал. - А этот твой похабщину... Знаю я их. - Женщина вдруг ему подмигнула. -Молись, дядя, тебе крупно повезло. Топай за мной.
Она бойко зацокала к выходу .Старик за ней.
28.
- Ну. смотри. Твой звереныш? - Женщина распахнула дверь крошечной спальни. Старик выглянул из-за плеча. На диванчике, заботливо укрытый пледом, спал Чекушка.
- Я его давно заприметила. Он у тебя какой-то малохольный. Тот чернявый побойчей будет. Толк его ногой, он и запоет... - Женщина рассмеялась, позабыв про зубы. - А сегодня один пришел. Стоит и все на булочки поглядывает. Ну, купила я ему булку и сюда привела. Места не жалко. Один черт, работы никакой...
- 0, как я вам бесконечно признателен, - просиял Старик.
- Ладно, чего уж там, - махнула рукой женщина.
Чекушка вдруг поднял голову и, совсем не удивившись Старику, заговорил вдруг совсем не сонным голосом.
- Дед, какой я сейчас сон видел! Стоим на падубе, на корабле, том ржавом, что в заливе... А он не ржавый вовсе, а новый совсем. И солнце такое... радостное. А мы стоим: ты, я и Ванька... И Горелого нет. И корабль вдруг раз -и поплыл. А на берегу Седой. Стоит на камне, белый весь... Я ему кричу: "Седой!", а он не слышит... Почему он не слышит, а?
Старик присел на диван и обнял мальчика.
- Недоделанные вы какие-то. Ей-богу, недоделанные, - усмехнулась женщина. - Ладно, пошли что ли чай пить? Расселись, как в гостях!
29.
Артур в бордовом с муаровым узором халате, как паук, ползал по полу, перебирая разбросанные всюду фотографии, время от времени прихлебывая из пузатой бутылки. Наконец, из кипы карточек он выудил одну и, стал внимательно ее рассматривать.
На фотографии он стоял на набережной моря, молодой, загорелый, с комсомольским значком на белой рубашке. А рядом стояла Любка в пионерском галстуке, прижавшись смеющейся мордочкой к его плечу: худая, голенастая, совсем еще девчонка.
Артур перевел взгляд на луну, таращившуюся в открытое окно:
- Дура, - сказал ей Артур и захлопнул окно. Мраморный дог, почуяв настроение хозяина, ткнулся носом ему в ладони.
- Скучно тебе, брат, - погладил собаку за ушами Артур, - Тебе бы по полям, за зайцами... - Собака зевнула. - Не любишь зайцев? Ну, за слонами, хочешь за слонами? Купим ружье и махнем... Надоело мне все, дружище... Скучно, понимаешь... Ты молчишь, а это, старик, нехорошо. Все молчишь и молчишь... Хоть бы выпил со мной, а?
Артур вдруг поставил на пол блюдце и наполнил его коньяком.
- Ну-ка... - сделал он приглашающий жест. Дог двинул влажным носом и принялся лакать. - Что ж ты раньше молчал! - вскричал пораженный хозяин. -Погоди! Уж вместе, так вместе! - Он поставил еще одно блюдце, наполнил его, пристроился рядом на корточках и принялся лакать .
Вылакав содержимое, Артур отряхнулся, как собака, и, дурашливо почесал за ухом рукой, как лапой. Собака подхватила игру. Они катались по полу, рыча и кусаясь, пока Артур не запустил в дога подушкой и не сшиб со стены кривую турецкую саблю. Он поднял ее и обнажил клинок. Затем как-то странно затих и, подойдя к зеркалу, встал в боевую позу. Затянув потуже пояс халата, он вдруг принялся вращать саблей, как это делают казаки. Клинок засверкал, выписывая круги и петли. Артур что-то выкрикнул странным гортанным голосом и начал рубить огромный фикус в кадке. Сочная мякоть брызнула ему в лицо и полетела на стены и зеркало. Собака залаяла, не узнавая хозяина. Артур, тяжело дыша, опустил саблю. Дог замолчал и, положив голову на лапы, посмотрел на хозяина умными печальными глазами.
30.
Чекушка расставлял вдоль стены свечи, зажав в зубах кисть, готовясь писать, когда вошел с таинственным видом Старик, держа в руках плоский и, видимо, тяжелый сверток и еще один пакет побольше..
Старик значительно посмотрел на компанию и прежде, чем развернуть сверток, сделал приглашающий жест.
Ребята сгрудились вокруг стола.
- Конфеты? - Иван вожделенно сглотнул слюну.
- Небось, книжку приволок, с него станется, - ухмыльнулся Горелый, но не отводил взгляда от пальцев Старика.
Старик нарочито медленно разворачивал бумагу, из-под которой показался угол потемневшего от времени дерева.
- Доска, - разочарованно протянул Иван.
- Откуда дровишки? - заржал Горелый. - Ты, дед, совсем того...
Старик помолчал и все так же торжественно перевернул доску.
- Икона, - удивился Иван. - Ты что, дед, молиться хочешь?
- Это Николай Чудотворец, - отвечал Старик, - он всем морякам помогает...
- И нам поможет? - съязвил Горелый.
Старик помолчал, а Чекушка взял икону и поставил возле свечей. Чудотворец скорбно смотрел на сгрудившихся и почему-то притихших ребят.
31.
Чекушка, щедро наделенный Стариком красками и кистями из второго принесенного пакета, самозабвенно писал фигурки из хлебного мякиша наследство пропавшего в недрах Города Лешего. Особенно ему удалась фигурка гаденького насмешливого мужичка, восседавшего на огромном горшке и высунувшего непомерно длинный дразнящий язык.
Горела новая керосинка, трещало с десяток свечей, закрепленных по стенам. Чекушка, освещенный их желтым светом, со взъерошенными волосами, перепачканный красками, походил на маленького озорного колдуненка. Старый же колдун, водрузив на нос очки, пощелкивал ножницами, кроя из картона паспорту для новых Чекушкиных работ.
