Алексей Смирнов - Место в мозаике
Аластор лгал. На балу, видя, что Сандра вот-вот развернется и уйдет, он сам, овладев разумом Патрика, продлился в его руки и сыпанул порошка в фужер. Это было очень просто сделать, ибо Патрик, ослепленный блестящими перспективами, сам согласился на такое вмешательство - в противном случае Аластору не на что было рассчитывать. Он надеялся воспользоваться, когда Сандра потеряет сознание, общим переполохом, всех обскакать, унести ее с собой и, как только она очнется, обмануть. Но обскакали его самого, отчего в душе Аластора - или что там у него было на месте души - бушевала неистовая злоба. Сейчас он проверял, насколько незаметным может быть его присутствие в посторонних мыслях и понял ли Патрик, что это он, Лют, подсыпал отраву.
Патрик, похоже, не понял ничего.
- Я чувствовал, что она сейчас сбежит, - оправдывался он, чуть не плача. - Если б это вам предстояло попасть в губернаторы, вы бы тоже рискнули. - И тут он неожиданно осознал, что больше не хочет быть губернатором. Более того: пережив безобразную сцену еще раз, Патрик испытал какое-то новое, непривычное чувство. Ему захотелось немедленно исчезнуть, провалиться сквозь землю, очутиться где угодно - лишь бы подальше от щедрого на посулы соблазнителя. Но страх не ослабевал, и Патрик ничем себя не выдал. А Лют, услышав про губернаторство, довольно усмехнулся: парень явно не в себе, раз порет такую чушь. Если ничего не случится, можно будет и впредь совершать любые преступления руками лицеиста. Он покровительственно изрек:
- Впредь будь осторожней. Она запросто могла отдать концы, и вся твоя карьера пошла бы прахом. Этот порошок непредсказуем, он способен лишить человека либо воли, либо жизни. Применять его на виду у сотни приглашенных чистое сумасшествие. Больше я никогда не дам тебе эту гадость.
И снова Аластор Лют говорил неправду. Он планировал в будущем напичкать Патрика не только порошком, но и большим количеством другого оружия самых замысловатых и коварных разновидностей. Когда возникнет необходимость, он окончательно возьмет управление Патриком на себя, сделает его марионеткой и после оставит где-нибудь на лавочке пускать слюни, благо тот сделается полным кретином. Аластор хитро зыркнул на лицеиста и потянулся к звонку. Пришел лакей, толстяк повелительно бросил:
- Пива для нас с юношей - живо!
Лакей исчез. Патрик робко предупредил:
- Я никогда еще не пил пива. Может быть, чего-то другого?
Видел бы кто его в эту позорную минуту - самоуверенного, дерзкого хулигана и мучителя животных!
Аластор строго отозвался:
- Пиво - мужской напиток. Тебе пора взрослеть, и мы будем пить его, покуда не лопнем, - он вернулся к своему галстуку. Помолчав, сообщил: Ситуация складывается неприглядная. Я очень спешил, но наши недруги обвели нас вокруг пальца. Самым неприятным сюрпризом следует считать появление Ханумана, - он глубоко вздохнул.
- Хануман - это тот, с шарманкой? - уточнил Патрик, стараясь предстать искушенным стратегом, смеющим задавать вопросы и вынашивать планы.
- Нет, Хануман - обезьяна, - сказал Лют. - Шарманщика зовут Бран, он большеголовый дурак, только и умеющий, что биться на мечах и совершать бессмысленные подвиги. По правде сказать, как раз Хануману следовало бы расхаживать гоголем по балам, а Бран сидел бы у него на плече, на цепочке. Я не очень удивился, увидев, что они явились на праздник, но никак не ожидал, что они раскусят мой фокус с твоей персоной. Должно быть, ты вел себя столь неестественно, что бросался в глаза любому дуралею.
В голосе Аластора снова зазвучал металл, и Патрик втянул голову в плечи. Он решил, что на подлете новая оплеуха, но толстяк лишь хмыкнул и продолжил:
- Печально не то, что они вообще появились - мне не составит особого труда с ними разделаться. Плохо другое: они, будь уверен, выболтают этой вертихвостке всю подноготную. И она ни за что не вручит тебе черепок собственной рукой - вот в чем беда. Нам придется проявить смекалку и заставить ее сделать это всеми правдами и неправдами. Но прежде нам нужно их найти.
В дверь постучали.
- Открыто! - крикнул Аластор Лют.
Вошел лакей, держа серебряный поднос с двумя пивными бутылками и кубками. Он бесшумно поставил заказ на столик и ловко, как автомат, откупорил пиво. Два хлопка прозвучали один за другим, над бутылочными горлышками поплыл хмельной влажный дымок. Все это время Аластор безмолвствовал, следя за лакеем, лицо его постепенно багровело.
- Это - что? - спросил Лют с присвистом, тыча пальцем в бутылку. Лакей склонился в недоуменном полупоклоне. - Это называется пивом? Вы полагаете, что двое взрослых мужчин удовлетворятся парой паршивых бутылок? - Он щелкнул пальцами, и прямо из воздуха возник солидный пивной бочонок, водруженный на игрушечный лафет. - Мы больше не нуждаемся в ваших услугах, - объявил Аластор. - Думаю, что и никто другой не нуждается. - Он взял с подноса бутылку, залпом ее опустошил, затем схватил опешившего слугу за вихор и сунул носом в горлышко. Левой рукой он удерживал беднягу, а пустую бутылку медленно натягивал на него правой. Сосуд, ничуть не увеличиваясь в объеме, волшебным образом вместил сначала голову, потом - плечи и грудь, а затем и ноги лакея. Лют поднял бутылку и посмотрел сквозь нее на свет бра. За черным стеклом страдальчески раскорячилась фигурка в ливрее. Аластор надел сорванную крышечку и прихлопнул ладонью, запечатывая.
- Ты пополнишь ряды джинов и в этом качестве будешь учиться искусству сервировки. Кто бы тебя ни выловил, ты не скажешь иных слов, кроме "кушать подано"- и так будет на протяжении многих, многих тысяч лет, - Лют распахнул окно и швырнул волшебную бутылку в канал, где та поплыла, покачиваясь на темных волнах и отражая тяжелый, мутный свет фонарей.
Позабыв о лакее, Аластор взялся за краник и наполнил кубки густой красноватой жидкостью. Увидев полные ужаса глаза Патрика, он, с трудом себя сдерживая, сказал:
- Что ты так дрожишь? Это же - лягушка! Очередная лягушка! Все вы для меня - лягушки! - выпалил он, уже не таясь, и сердито подтолкнул кубок к юному другу. - Я сотворю с вами что-нибудь кошмарное, и черт с ним, с нагоняем, который я после получу за самоуправство. - Аластор Лют перевел дыхание. - Выкинь из головы этого слизняка, давай вернемся к нашей проблеме. Итак, найти их, - он сделал глоток и прикрыл веки. - Это, я понимаю, пиво не то что пьет здешняя чернь. Значит, все чем они располагают - черный черепок, и , боюсь, они усмотрят случай им воспользоваться. Дай-ка на минутку, - Аластор протянул ладонь. Патрик порылся в кармане и вручил собеседнику осколок, радостно сверкнувший фейерверком красок. Лют злобно уставился на чужеродный предмет. - Посмотри, дорогой мой, - сказал он горько. - Здесь целый мир, праздничный и беззаботный, а единственное, чего в нем нет, так это места для тебя.
Патрик внимательно всматривался в осколок. Рука Аластора еле заметно дрожала. Лицеист пытался разделить с Лютом ненависть - и не мог.
- Может быть, лучше растолочь его в ступке, и дело с концом? предположил он.
Лют вздохнул.
- Великое искушение, - пробормотал он себе под нос. - Нет, это немыслимо. Осколок - наш козырь, наша наживка. Что проку от праха, каким он станет? Нам нужен черный близнец, и мы должны беречь его как зеницу ока. К тому же я не властен уничтожить эту субстанцию, я даже не могу им долго обладать; тебе же, хоть ты создан устойчивым к его чарам, такое дело будет не по зубам. Ну, время не ждет, - спохватился он и вернул осколок Патрику. Мы будем исходить из предположения, что юная леди сидит сейчас где-то в укромном местечке и слушает романтическую болтовню дурака Брана. Когда он расскажет ей все, перед ней встанет тот же вопрос: как раздобыть разноцветный черепок?
- Я не понимаю, - сказал Патрик, - почему так уж надо, чтобы черепки передавались из рук в руки по доброй воле? Зачем вся эта морока с усыплением, похищением и обманом? Отнять гораздо проще.
Аластор помрачнел.
- Почем я знаю? - огрызнулся он. - Так положено. Ты опять за свое отнять, отнять. . . Если б можно было отнять, я с нею бы не цацкался - с тобой, кстати сказать, тоже. Забрал бы - и дело с концом, - Аластор чуть не добавил еще кое-что насчет своих действий в отношении Патрика, случись ему просто отобрать черепок у лицеиста, но вовремя прикусил язык. - Не нужно обсуждать эту тему, есть кое-кто поумнее и помогущественнее нас. Но помни, что и наши недруги не могут заполучить разноцветный осколок иначе, как из твоих собственных рук. Ты же, надеюсь, не собираешься вручить его врагу? Во всяком случае, пока я рядом, этого не произойдет, - сказал Аластор, сам себя успокаивая. - Отсюда следует важный вывод, - Лют поднял палец. - Им остается одно: бежать без оглядки.
- Почему - бежать? - осведомился Патрик, прихлебывая пиво. Оно пилось легко, и все проблемы постепенно теряли остроту.
- Потому что наилучший, беспроигрышный вариант для обеих сторон получить оба осколка, - произнес Аластор медленно. - Допустим, если они направятся к Радужному Мастеру, то мы отправимся следом, там встретимся с ними и совершим обмен: им - разноцветный осколок, нам - черный. И проиграем, ибо они уже у цели, а нам до Черного еще лететь и лететь через океан. Честного состязания не получится, так как нас опередят. Предположим обратное: наша встреча состоится у Черного Мастера. . . тот же обмен, и в проигрыше останутся они. Но если с их стороны оружием будет совесть, а с нашей - хитрость. . . то никакого обмена не будет, а развернется сражение за обладание всем или ничем. . . теперь ты понял? Им это ясно, и они боятся. Они не сомневаются, что потерпят неудачу - вот почему им придется бежать от нас - авось что-нибудь придумается. Но дальше кого-то из Мастеров бежать им некуда. Тогда остаются соображения простого удобства. Зачем еще куда-то мчаться, когда можно покончить с делом прямо на месте в маловероятном случае победы над нами ? Нет, они не станут побеждать нас у Черного Мастера, чтобы после победы нанести визит Радужному. Они отправятся к Радужному Мастеру сразу , не желая себя утруждать утомительным перелетом после. Они начнут убеждать и совестить тебя, наплетут гору чепухи. . . ты растаешь, девчонка получит осколок - и дело в шляпе. Как ты считаешь - есть у тебя совесть, или нет? - спросил вдруг Аластор Лют.
