KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Русская классическая проза » Георг Хакен - Синий свет, свет такой синий (Есенин)

Георг Хакен - Синий свет, свет такой синий (Есенин)

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Георг Хакен, "Синий свет, свет такой синий (Есенин)" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

ЧЕРНЫЙ ЧЕЛОВЕК. Готово. Поэзия - это тебе не пирожные, рублями за нее не расплатишься. Ну, мне пора, меня ждут.

ЕСЕНИН. Как? Уже? Жаль! Ну, все равно, со мной ведь всегда так. Только разоткровенничаешься, сейчас что-нибудь и заткнет глотку. И в жизни, и в стихах - всегда. Скучно это. Завидуют мне многие, а чему завидовать, раз я так скучаю. И хулиганю, и пьянствую - все от скуки. Правильно я как-то сам себе сказал:

Проплясал, проплакал день весенний,

Замерла гроза.

Скучно мне с тобой, Сергей Есенин,

Поднимать глаза.

КАРТИНА ВТОРАЯ

27 декабря. Воскресенье. Утро. Есенин и Эрлих бреют друг друга. Устинова накрывает на стол.

ЕСЕНИН. Погода дьявольская. У нас в комнате так холодно, что я даже перо был не в состоянии держать. Стихи пишу в голове... С утра хотел согреться, принять ванну. Сходил к портье, попросил подкинуть дров, а когда вернулся, посмотрел - воды в колонке нет, а огня в топке много. Тетя Лиза, она ведь может взорваться!

УСТИНОВА. Сергунька! Ты с ума сошел! Почему ты решил, что колонка должна взорваться?

ЕСЕНИН. Тетя Лиза, ты пойми! Печку растопили, а воды нет: водопровод-то закрыт. Ясно, что колонка взорвется.

УСТИНОВА. Ты дурень, Сергунька! В худшем случае она может распаяться.

ЕСЕНИН. Тетя Лиза, ну что ты, в самом деле, говоришь глупости! Раз воды нет, она обязательно взорвется! И потом, что ты понимаешь в технике?

УСТИНОВА. А ты?

ЕСЕНИН. Я знаю!

УСТИНОВА. И кто здесь работает, тоже знают. Это лучшая гостиница в Ленинграде.

ЕСЕНИН. Да! Неужели? А вот, тетя Лиза, послушай! Это же безобразие, чтобы в номере не было чернил. Я искал, искал - так и не нашел. Мне пришлось писать сегодня утром кровью. Смотри, что я сделал! (Засучил рукав, показал руку.)

УСТИНОВА. Я так и знала! Разрезал! Сергунька, говорю тебе в последний раз! Если повторится еще раз такая штука, мы больше не знакомы.

ЕСЕНИН. Тетя Лиза! Я тебе говорю, что если у меня не будет чернил, я еще раз разрежу руку! Что я, бухгалтер, что ли, чтобы откладывать на завтра!

УСТИНОВА. Чернила будут. Но если тебе еще раз взбредет в голову писать по ночам, а чернила к тому времени высохнут, можешь подождать до утра, ничего с тобой не случится.

ЭРЛИХ. Сергей, вот, держи! Это тебе от меня, карандаш, мягкий! (Протягивает ему карандаш.)

ЕСЕНИН. Спасибо, кацо! Люблю мягкие карандаши.

УСТИНОВА. Вот видишь, как кстати. И чернила не понадобятся!

ЕСЕНИН (подходит к столу, вырывает из блокнота листок, показывает издали Эрлиху.) Смотри, Вова!

ЭРЛИХ. Что это?

ЕСЕНИН. Стихи. (Складывает листок вчетверо и кладет ему в карман пиджака.) Это тебе. Я еще тебе не писал ведь? Правда... и ты мне тоже не писал...

УСТИНОВА. Сергунька, прочитай, что сочинил!

ЕСЕНИН. Нельзя. Это личное. ( Эрлих хочет достать, чтобы прочитать.) Вова, нет, ты подожди! Останешься один - прочитаешь.

ЭРЛИХ. Я про себя, никто не узнает, клянусь!

ЕСЕНИН. Потом прочтешь, не надо. Не к спеху ведь!

ЭРЛИХ. Не к спеху, так не к спеху, ладно.

ЕСЕНИН. А я твоим карандашом напишу тысячу строк. Напишу статью для журнала. Вот увидите! Непременно. Вот получу деньги, и начну работать. Слушай, кацо, у меня к тебе большая просьба: мне из Москвы переслали деньги, но я уже двое суток не могу их получить, так как в повестке указан твой адрес. Я напишу на тебя доверенность, и ты получишь деньги.

ЭРЛИХ. Конечно, Сергей, о чем разговор!

ЕСЕНИН. Тогда держи (Отдает ему доверенность.) Посмотри, все верно?

ЭРЛИХ (читает). Доверяю присланные мне из Москвы 640 рублей получить Эрлиху В. И.. Есенин С. А. 27 декабря 25-го года. Все правильно.

ЕСЕНИН. Только нужно заверить мою подпись у секретаря правления Ленинградского отдела Всероссийского Союза Поэтов. Заедешь к Фреману, он подпишет.

ЭРЛИХ. Хорошо, Сергей.

УСТИНОВА. Я пойду, скажу им, чтобы пустили воду в колонку. Когда все будет исправлено, Сергунька, тебя позовут (Уходит.)

ЭРЛИХ. Мне тоже надо идти. Завтра я принесу деньги.

ЕСЕНИН. Завтра? Разве ты не придешь сегодня ночевать ко мне?

ЭРЛИХ. Нет, друг, сегодня я останусь дома.

ЕСЕНИН. Почему?

ЭРЛИХ. Мне надо хорошо выспаться. Во-первых, рано утром нужно зайти на почту, чтобы получить деньги. А, во-вторых, с утра мне надо попасть на прием к врачу. Тем более, что и то, и другое рядом с моей квартирой.

ЕСЕНИН. Иди, Вова, выспись! Я тоже отосплюсь, а завтра - за работу! Достань нам квартиру в семь комнат. Три я возьму себе, а четыре - Устиновым.

ЭРЛИХ. Попытаюсь, Сергей! До завтра! (Уходит.)

ЕСЕНИН (читает перед зеркалом).  Снежная равнина, белая луна,

Саваном покрыта наша сторона.

И березы в белом плачут по лесам.

Кто погиб здесь? Умер? Уж не я ли сам?

УСТИНОВ (входит). Привет, Серж! Ну, как тебе у нас, в Питере?

ЕСЕНИН. У вас хорошо в Питере, Жорж, а в деревне в миллион раз лучше. Деревня - жизнь. Я теперь окончательно решил, что буду писать о деревенской Руси.

УСТИНОВ. А город?

ЕСЕНИН. Давит он меня. Кругом - одна сволочь, не к кому голову склонить, а если и есть, то такие лица от меня всегда далеко, и их очень и очень мало. Я устал жить, вероятно, я уже не создам ничего значительного. Вот, послушай стихи, Жорж. Перед самым отъездом в Питер написал.

Помнишь, наши встречи, споры и мечты?

Был тогда я молод, молод был и ты,

Счастье было близко, жизнь была ясна,

В дни осенней хмури в нас цвела весна,

Мы теперь устали, нам бы как-нибудь

Поскорее выбрать ежедневный путь,

Нам бы поскорее завершить свой круг...

Разве я не правду говорю, мой друг?

УСТИНОВ. Серж, что с тобой?

ЕСЕНИН. Плохо пишется, Жорж. Чувство смерти преследует меня. Часто ночью во время бессонницы я ощущаю ее близость. Это очень страшно. Тогда я встаю с кровати, включаю свет и начинаю быстро ходить по комнате, читая книгу. Таким образом, рассеиваешься. Наверное, я скоро умру. Ты обязательно приходи меня хоронить, слышишь, Жорж! Ну а если ты умрешь раньше, то я обязательно приду.

УСТИНОВ. Сплюнь, Серж! И забудь об этом.

ПОРТЬЕ (входя). Сергей Александрович, ванна готова, можете идти. (Уходит.)

УСТИНОВ. Иди, Серж, прими ванну, расслабься. А я к себе соснуть часика два.

ЕСЕНИН. Жорж, давай найдем вместе квартиру и вместе будем работать, как тогда, в "Люксе", помнишь?

УСТИНОВ. Помню.

ЕСЕНИН. Я начну все сызнова... Ты, конечно, зайдешь ко мне вечером?

УСТИНОВ. Конечно зайду, Серж!

ЕСЕНИН. Обязательно заходи, только поскорее! И еще, Жорж, скажи им, чтобы меня пускали к тебе по утрам. Побеседовать!

УСТИНОВ. Хорошо. (Уходит.)

День. Есенин один в номере.

ЕСЕНИН (перед зеркалом). Ах, метель такая, просто черт возьми!

Забивает крышу белыми гвоздьми.

Только  мне не страшно и в моей судьбе

Непутевым сердцем я прибит к тебе.

ЧЕРНЫЙ ЧЕЛОВЕК (появляясь в зеркале). А, давай, махнем к Клюеву!

ЕСЕНИН. Не могу. Ведь он сам обещал придти сюда. И не пришел. А я ждал. Значит, Николай меня не любит.

ЧЕРНЫЙ ЧЕЛОВЕК. А мы сами явимся. Увидишь, как он обрадуется. Ты же сам говорил, что он оказал на тебя некоторое влияние.

ЕСЕНИН. Может быть, вначале, а теперь я далек от него. Он весь в прошлом!

ЧЕРНЫЙ ЧЕЛОВЕК. Но ведь ты все равно продолжаешь его любить?

ЕСЕНИН. Хорошо, едем! Я хочу еще раз встретиться с ним.

Задняя стена в номере раздвигается и Есенин оказывается в квартире Клюева.

Клюев стоит перед образом с горящей лампадкой.

ЕСЕНИН. Николай!

КЛЮЕВ (оборачивается). Ах, Сереженька, еретик, златокудрый вьюнош, пришел-таки, вот уж не думал, не гадал!

ЕСЕНИН. Захотел посмотреть на тебя в последний раз. Увидеть, как живешь.

КЛЮЕВ. Живу я, мой ангел крылатый, как у собаки в пасти. Рай мой осквернен и разрушен. Сирин мой не спасся и на шестке. От него осталось единое малое перышко. Все, все погибло. И сам я жду гибели неизвестной и беспесенной. Да что уж я дорогого гостя так принимаю. Проходи, садись, голубь белый. Чем угощать прикажешь? Разве коньячком тебя попотчевать?

ЕСЕНИН. Ты же знаешь, Николай, я его никогда в жизни в рот не брал. На коньяк у меня положено заклятье.

КЛЮЕВ. И правильно. А вот твоя проклятая дьяволица Изадора раз налила мне из самовара чаю стакан, крепкого-прекрепкого. Я хлебнул, и у меня глаза на лоб полезли. Оказался коньяк! Вот, думаю, ловко! Это она с утра-то натощак - из самовара прямо! Что же, думаю, они за обедом делать будут?

ЕСЕНИН. Это ты врешь, Николай. У Дункан не было никогда никакого самовара.

КЛЮЕВ. Ну, самовара, может, и вправду не было, а коньячком-то она точно баловалась. Вот те истинный крест!

ЕСЕНИН. А чаем-то угостишь?

КЛЮЕВ. Я, Сереженька, давно уже и чаю не пью, и табаку не курю, и пряника медового не припас.

ЕСЕНИН. Не пьешь и не куришь, значит? Неужели? А я еще не забыл, Николай, как ты пытался заставить меня курить гашиш. Да ничего у тебя не вышло. Я один только знаю, какой ты подлец! Можно закурить? (Достает сигареты.)

КЛЮЕВ. Что ж, кури, кури, Сереженька. Я зла на тебя не держу.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*