Павел Крылов - Над судьбой
Возбуждение достигло предела. Этих слов ждали. Они были в сознании и на устах каждого. И громогласное - "клянемся", раскатом разнеслось по округе.
Расщепленный Дуб вознес руки к небу и, устремив взгляд к облакам, прокричал.
- Гичи-Маниту! Прими детей своих. Возлюби их, как любим мы тебя.
В глубокой скорби он передал факел Познавшему Древо. Жрец поджег костер с четырех сторон.
- Владыка Жизни! Страшный враг напал на нас. Дай нам Разум и Силу победить его. Мы любим тебя, Великий Дух. Возлюби же детей своих!
Языки пламени жадно пожирали все вокруг, пробиваясь к центру костра. Забили барабаны, воины выстроились рядами. В грозной боевой раскраске, с оружием в руках они начали свой погребальный танец. Ритм учащался, движения становились все быстрее. Разгоряченные ритуальной пляской, алдонтины подбадривали себя устрашающими кличами, все больше распаляясь. Жажда мести сжигала, разрывала на части.
Вдруг в самую гущу танцующих ворвался Познавший Дерево. Он высоко поднял свой жезл и направил его в сторону Большой Горы. Глаза жреца блеснули, на впалых щеках, изборожденных морщинами, заиграл румянец. Весь его вид показывал удивление и восторг.
- Смотрите! Смотрите, - в растерянности кричал жрец. Люди останавливались, в недоумении застывая на месте.
На вершине горы на прекрасном ослепительно белом скакуне величаво восседал могучий, необычайно красивый воин. Мягкий ветерок раздувал переливающиеся перья его головного убора. Куртка и легины из нежной оленьей кожи были украшены изящным орнаментом и окаймлены бахромой. Гордая осанка воина, мощь и могущество исходящие от каждого его движения, от сурового, мужественного взгляда, завораживали людей, вызывали почтение и мистический ужас.
Вооруженный по-адонтински, в руках он держал ружье - грозное оружие белых людей. Видение было необычайно четким. Легко различались даже белки глаз и мелкие узоры на одежде всадника. Конь медленно развернулся, теперь воин смотрел строго на восход солнца. Туда, откуда пришли белые люди. Мустанг вздыбился, заржал, замахал ногами. Всадник отпустил поводья и скакун стремглав ринулся вниз, на восток, медленно исчезая за горизонтом.
- О, Великий Маниту, - одновременно разнеслось тысячеголосое эхо. Люди падали на колени, вознося к небу руки. Чувство истомляющего наслаждения пронизывало насквозь. Бог Краснокожих пришел в это тяжелейшее время к своим детям. Он был рядом, до него можно было почти дотронуться рукой. Бог пришел ко всем и к каждому. что-то новое, еще не осознаваемое, но уже ощущаемое охватывало народ алдонтин. прошивало его невидимыми, но прочнейшими нитями. Это были непоколебимо уверенные в себе люди.
Прошло семь Малых Солнц. Энглиши, через переводчика из эрагезов, объявили, что они созывают Круг Большого Костра. Никто не сомневался в их праве на это, мощь пушек была веским основанием.
Правительственный агент Уинстон Гудмэн всматривался в суровые лица-маски туземных вождей. Что там за масками? Заныло левое плечо. При волнениях боль обострялась всегда. Стрела с зарубинами, много лет назад выпущенная из лесной засады, видно навсегда оставила память о себе.
План поголовного уничтожения дикарей провалился, падение метеорита вполне может вызвать у краснокожих воодушевление, к затяжной войне экспедиционный корпус совершенно не готов.
Гудмэн должен был запугать вождей и тут же подкупить их, ни в коем случае не доводя дело до вооруженных столкновений. Ведь ночная резня не решила ни одной, проблемы, лишь создав массу новых.
Потери войск, по крайней мере, в десятки раз выше расчетных, а это весомый аргумент противников Великого Водного Пути, считающий авантюрой такой резкий рывок на запад.
Ведь слишком многие полагают, что в глубины Континента надо продвигаться шаг за шагом от восточного побережья и великих Озер. А туземцев побеждать не силой оружия, а огненной водой и религиозной дезориентацией.
Не зная ни слова по-алдонтински, Гудмэн не стал утруждать себя витиеватостью фраз, стремясь лишь донести до дикарей основной смысл.
- Все земли восточнее Отца Рек являются территорией энглишеского государства и все, что находится на них, по праву принадлежит энглишам. Это подтверждается межгосудаственными договорами. Алдонтины занимают эти земли совершенно незаконно, ведь нет никаких документов, обосновывающих право краснокожих жить здесь. На то воля Божья, алдонтины должны переселиться на западный берег.
Начало показалось правительственному агенту вполне удачным. Но, чтобы лучше выверить направление беседы, он решил послушать и краснокожих.
Но Расщепленный Дуб вовсе не собирался состязаться с бледнолицым в утонченности словесных недомолвок. Направив дерзкий, вызывающий взгляд прямо в глаза врага, он уверенным голосом произнес.
- Первым говорит тот, кто сильнее. Бледнолицые не смогли уничтожить сонных, беззащитных людей. Расстреливать из пушек женщин проще, чем сражаться с воинами, рассеявшимися по бескрайным лесам. Мы будем биться с вами, пока жив хотя бы один алдонтин.
Гудмэн слишком хорошо знал краснокожих, старый вождь говорил скорее для своих, чем для чужих. У каждого жанра свои усовности. Уинстон поддержал тон, заданный Туземцем.
- Белых людей больше, чем деревьев в лесу. Эту войну вам не выиграть. На берегу мы построим форт, в нем будет расквартирован гарнизон. А вокруг раскинутся фермы, поля. На этой земле алдонтинам не хватит места, а за рекой бескрайние равнины и там нет белых людей.
- За рекой живут шауни - враги алдонтинов.
Уинстон представлял себя дирижером большого оркестра. Дикарь задал правильный вопрос. У алдонтинов нет выхода, они согласятся переселиться. Но попугать врагов, побряцать оружием, они при случае всегда готовы. Пришло время достать пряник, хватит размахивать кнутом.
- Алдонтины могучий народ, они смогут объявить шауни свою правоту. А помогут им в этом ружья белых людей. Если вы переселитесь на западный берег, все вожди получат по ружью, а на каждое жилище будет выдан один мешок крупы и один мешок муки. Кроме того, никто не настаивает на немедленном уходе за реку. Важно принципиальное согласие.
- Вожди должны подумать.
- Ну конечно же! Конечно же!
Ночью Уинстон Гудмэн спал крайне плохо. Ему мерещились голые, намазанные медвежьим салом, скользкие, как ужи, бесшумные воины. Общаясь голосами птиц и зверей, они крались сквозь дозоры, разъезды, посты. Безжалостная петля смерти все туже затягивалась над беззащитным Уинстоном.
Очнувшись от кошмара, Гудмэн вскочил с постели. Он стоял, судорожно хватая широко открытым ртом глотки спасительного воздуха. Руки инстинктивно тянулись к шее. Он должен был сорвать эту петлю, он страшно боялся смерти.
Уинстон задыхался. Бешено билось сердце, его толчки больно отдавались в каждой частице тела. "Фу! Что за чертовщина, - перевел дыхание он, - какие краснокожие, вокруг сотни солдат". Лицо покрылось холодной испариной. И большая капля, скатившись от переносицы до кончика носа, упала на ладонь. Уинстон очнулся окончательно.
До рассчета было еще далеко, но заснуть он уже не мог. Придвинув ближе к свече шахматную доску, агент выбрал лишь часть фигур, расставив их в только ему понятном порядке.
- Нет, эти алдонтины совсем не так просты, как может показаться, медленно передвигая по доске фигуры, думал Гудмэн. Они уйдут на западный берег. Сто к одному уйдут. Зачем же эти бестии тянут время?! Оно нужно им, чтобы замириться с шауни. Да, они договорятся с шауни и в лесах и на равнинах спрячут свои селения. У шауни полно лошадей и у них будет веский повод для набегов на колонистов. Ну а высокие слова о помощи братьям в защите свящанной земли предков искать долго не придется. Такой белиберды хватает везде.
Уинстон четко знал, что алдонтины не дадут согласия на переселение. Но лишь сегодня. Нет, он не торопит. Пусть блефуют. Все равно правила этой игры писали не они. Дикари проиграли, еще не вступив в игру. Но война, конечно же, не закончится после ухода краснокожих на западный берег. Пожалуй, она с этого как раз и начнется. Но разве хотят задумываться об этом в Багтауне и Новом Ормеале?
Уинстон Гудмэн не Господь Бог. Он правительственный агент. Его профиль задачи наивысшей сложности. И он всегда решал их. Для него нет ничего важнее интересов империи. Но даже краснокожие вольны в выборе своих действий. Их легче всех поголовно уничтожить, чем заставить смириться. Но ведь есть форт, гарнизон, граница. Любая война, в конечном итоге несет в себе риск для жизни. Он еще раз внимательно посмотрел на шахматную доску, а затем коротким отрывистым движением решительно смел на пол все фигуры. Он был готов к новой встрече с краснокожими.
Этот Расщепленный Дуб не меньше Гудмэна заинтересован в том, чтобы вывести на западный берег свой народ, ну а поупражняться в демагогии никогда не излишне. Уинстон начал издалека, красочно описывая огромные преимущества, которые получат алдонтины, согласившись на переселение.
