Владимир Чивилихин - Пестрый камень
Кассета с песнями ждет тебя. Наверное, это будет единственное, что я тебе смогу подарить в тот момент, когда человек должен дарить другому самое дорогое... Уже два часа ночи. Ложусь.
Воскресенье - и поэтому целый день вместе с Маринкой. На улице прохладно, зима спустилась с гор в долины. Дул сильный ветер, даже шел реденький снег. Мы не выходили из дому. Утром варил рисовую кашу, и не геологическую, на воде, а настоящую, домашнюю - пальчики оближешь! Потом мы разбрелись с ней по разным углам. Маринка не очень мне мешала.
Наташа! Как о чем-то несбыточном, мечтаю о том времени, когда мне уже не надо будет в 11 часов вечера мрачно ждать твоих неизменных слов: "Ну, Валерий, тебе пора..." Наташа, все будет чисто и хорошо у нас, как у людей, верящих друг другу и, может быть, созданных друг для друга. Мы одинаково сильно любим жизнь и друг друга, чтобы не дорожить тем, что неотделимо от жизни с ее мгновениями, которые будут соединять тебя, меня и будущих наших детей.
Сообщу тебе новость. Меня разыскали товарищи из гидрометеослужбы, знающие меня по работе на Ачисайке. Им очень нужны люди. Предлагают немедленно поехать на работу в горы, на снеголавинную станцию. Приглашают зайти поговорить, а я не могу видеть начальника по кадрам, который нас с Каримом выгнал с работы ни за что.
Потихоньку готовлюсь к твоему приезду. Комната у меня в порядке, мне только надо перестирать все, что моется. Думаю даже добраться до твоих "партийных" брюк. Вот только денег нет ни гроша. На днях, правда, у меня получка, но от нее ничего хорошего я не жду - аванс уже съел, а в получку вычтут все, что положено, и если достанется мне рублей пять с копейками, то будет хорошо. А как было бы здорово натащить домой еды, цветов, вина и по-настоящему отметить твой приезд!
Меня тут все еще "изучают", хотя пора бы уже присмотреться. Еще раз заходил комендант, потоптался у порога, видимо, не решаясь сообщить нечто важное, потом спросил: "За что они там тебя едят?" - и кивнул за окно в сторону нашей конторы. И правда, за что? Может, за то, что непохож на них и живу, с их точки зрения, не так? Или твой "интеллектуал" все же чувствует, как я его презираю?
Опять два часа ночи. Тишина, только на соседней стройке что-то громыхает да по стене ползет-шуршит ветер. Сижу, курю, совсем уж закурился. Сейчас ложусь спать в крахмальные простыни. Я их сам стирал и крахмалил, не стал отдавать в прачечную.
Наташа! Вот и снова у меня резкий поворот в судьбе. Я, как это ни странно, уезжаю. Мне до боли в сердце хотелось тебя дождаться, это было совершенно необходимо, но ничего уже нельзя поделать. Сейчас объясню, как все вышло, а вначале расскажу о Маринке. Вчера после работы я подъехал к детсаду в такси, посадил ее на колени и долго катал по городу. Мы съездили также в аэропорт, и я показал ей место, где она будет встречать маму. Потом мы завернули в кафе - кутить. Когда подошла официантка, то я заказал себе двести пятьдесят коньяка и спросил Маринку: "Тебе мороженого?" "Да!" - обрадовалась она. "Сколько тебе, девочка, порций мороженого?" наклонилась к ней официантка. Поросенок с мольбой и надеждой посмотрел на меня и говорит: "Семь!"
Ты спросишь: на какие шиши? А я получил аванс в гидрометеослужбе, потому что нанялся на снеголавинную станцию Сарысу. У них там горит, туда надо в пожарном порядке отправлять людей, хотя я и не знаю, почему такая срочность. Вот как все обернулось, и нельзя было мне поступить иначе. Я просил решить со мной через неделю, но завтра утром они отправляют туда последнюю машину.
Решение пришло как-то внезапно. Понимаешь, накапливалось много мелочей, которые опутывали меня, нажимали на психику, и я жаждал любых изменений. Во-первых, я пережил тут немало унизительных минут. Мне все время казалось, что твои соседушки, разглядывая меня как экспонат, думают: "Что за чучело гороховое? Не иначе как беспортошный прохиндей, который позарился на деньги неплохо зарабатывающей, образованной, одинокой, порядочной и т.д и т.п. женщины. Неужели она не могла найти себе солидного человека с положением?" Во-вторых, у меня была острая нужда в деньгах, не раз я заменял ужин пачкой папирос. В-третьих, я на расстоянии чувствовал беспричинную злобу Сафьяна и никогда, верно, не забуду его слов насчет лампочек в дамских клозетах. Этот "интеллектуал" тихой сапой выживал меня отсюда, и я глубоко страдал от сознания бессилья. В-четвертых, я мог на эту зиму уже не получить хорошо оплачиваемой работы, а теперь, когда я спущусь весной с гор, у меня будет рублей пятьсот-шестьсот. Это немало, и они нам с тобой еще как пригодятся, надо быть реалистами.
И наконец, вчерашнее событие. Утром Зина получила от тебя два письма. Я сорвался, побежал на почту. Мне - ничего! Неужели ты вправду думаешь, будто я настолько сильный человек, что легко могу обойтись без внимания, без малейшего знака приязни? А вечером произошел еще один случай. Вернувшись от Зины, к которой я отвел Маринку, застал под дверью записку: "Ваша очередь мыть полы в коридоре". Я уже два раза мыл эти заляпанные грязью и заплеванные полы, точно знаю, что не моя очередь, но не уверен, поймешь ли ты меня - я был слегка под хмельком и ночью, после двенадцати, вымыл эти полы, пусть! Потом взял гитару и долго пел. Пел не очень тихо и чуял, что соседушки слушают. Можно сказать, что и пел-то я для них, тоже пусть!
Подари на прощанье мне билет
На поезд, идущий куда-нибудь.
А мне все равно, куда и зачем,
Лишь бы отправиться в путь.
А мне все равно, куда и зачем,
Лишь бы куда-нибудь.
Подари на прощанье мне несколько слов,
Несколько теплых фраз.
А мне все равно, какие они,
Лишь бы услышать их раз.
А мне все равно, какие они,
Это ж в последний раз!
Мне б не видеть ни глаз твоих, ни губ,
Не знать твоего лица,
А мне все равно, где север, где юг,
Ведь этому нет конца.
А мне все равно, где север, где юг,
Это ведь без конца.
Но если услышу: "Ты нужен, вернись!"
Поезд замедлит бег.
А мне все равно, что ждет впереди,
Лишь бы услышать твой смех.
А мне все равно, что ждет впереди,
Твой бы услышать смех...
2
Еще раз прошу не осуждать за внезапный отъезд. Эта перемена для меня была просто необходимой. Я не мог больше без привычной тяжелой работы и друзей, занятых вместе со мной этой работой, мечтал освободиться от изнуряющих душу мелких "шабашек" и неуверенности. И еще одно, очень важное, - не мог я основывать семью без копейки в кармане, это было бы как-то не по-мужски. Утешаю себя надеждой, что все это ты воспримешь как надо.
Что такое Сарысу? Поднятый высоко в горы крохотный поселочек - знакомая мне метеоплощадка, только что построенные служебные и жилые помещения. Сооружали их по договору наши "хозяева", как мы их называем, - горняки, нанявшие нас, гидрометеослужбу, для борьбы со снежными лавинами. "Хозяев" от нас не видно, но день и ночь снизу доносится приглушенное расстоянием урчанье машин и бульдозеров.
Только тут я понял причины особой срочности, с какой собирали сюда народ. Станция не могла быть официально открыта без полного штата, нельзя было подписать соответствующие документы и начать финансирование. Однако это не все - началась очень снежная зима, лавины угрожают дороге, идущей по склону к горным разработкам у подножия хребта.
У нас, наверху, - большой снегосборный бассейн, переходящий в несколько каменных лотков. Одна лавина уже сошла. На руднике засыпало двух рабочих, одного так и не удалось спасти. Моральная ответственность за эту трагедию лежит в общем-то на нас - лавинщики не успели дать предупреждения. Лавина была могучая. Разнесло на шурупчики-гаечки грузовик, по щепочке склад, а бак бензохранилища закинуло в такую дыру, что его не вытащить никакими силами. Ребята, которые спускались туда, рассказывают, что лавина, будто автогеном, срезала вкопанный в землю якорный рельс, но мне что-то не верится в такое.
Горы очень хороши в эти дни! Ясное небо, и на его фоне вздымаются каменные стены страшенной высоты. Величие этих гор как-то успокаивает и поднимает во мне силы. Наверно, мне эти горы были нужны не меньше, чем ты. Надеюсь, понимаешь меня и ревновать не будешь.
Наши "хозяева" неплохо подготовили помещения, оборудование и инвентарь - видно, им тут без нас никуда. Уйма приборов, потому что станция будет пристально изучать здешние снега, хотя главная цель диктуется горняками: мы должны им обеспечить безопасную работу. Начальник наш - Георгий Георгиевич Климов, или Гоша, как мы его меж собой зовем, - задумал создать тут типовую оперативную снеголавинную станцию. Он чуть постарше меня, но успел куда больше. Уже давно закончил университет и не первый год работает в горах. Мастер спорта, восходил на Хан-Тенгри. Горка еще та - без пяти метров семитысячник! Увидел меня с чемоданчиком и гитарой, обошел вокруг и спросил, что я такого умею делать. Я сказал, что до армии и в армии был радистом, потом работал на двух метеостанциях. "По горам лазил?" - "Не тигр снегов, конечно, - сказал я, - но лазил в Саянах и тут немного с геологами". - "А в свободное от работы время что будете делать?" - "Не знаю". - "На гитаре играть?" - "Что надо будет, то и буду делать!" разозлился я. - "Вот это разговор! - сказал Гоша и протянул мне руку. - Я за широкую специализацию". Короче, знакомство состоялось. Посмотрим.
