Максим Горький - Мальва
- Подлая! Эх вы... землееды тупорылые! Ни черта вы понимать не можете... Вам бы только титьки были у бабы жирные, - а характера ее вам не надо... А в характере весь цвет у человека... без характера баба - без соли хлеб. Можешь ты получить удовольствие от такой балалайки, у которой струн нет? Кобель!..
- Ишь ты до каких речей допился вчера!.. - уязвил его Василий.
Ему очень хотелось спросить, где и как видел вчера Сережка Якова и Мальву, но было совестно.
Придя в шалаш, он налил Сережке чайный стакан водки, надеясь, что после такой порции Сережка сразу охмелеет и сам расскажет ему про них. Но Сережка выпил, крякнул и, весь прояснившись, уселся в двери шалаша, потягиваясь и зевая.
- Выпьешь - как огня проглотишь!.. - сказал он.
- Ну и пьешь ты! - воскликнул Василий, пораженный быстротой, с которой Сережка проглотил водку.
- Умею... - кивнул босяк рыжей головой и, вытерев ладонью мокрые усы, заговорил поучительно: - Умею, брат! Я все делаю скоро и прямо. Без изворотов - валяй прямо и все! А куда попадешь - это все равно! С земли, кроме как в землю, никуда не соскочишь...
- Ты хотел на Кавказ уходить? - спросил Василий, тихонько двигаясь к своей цели...
- Уйду, когда захочу. Когда я захочу, - я прямо - раз-раз и... готово! Или по-моему вышло, или шишку на лбу набью... Просто!
- Чего проще! Вроде как без головы живешь...
Сережка насмешливо покосился на Василия.
- А ты - умный! Тебя сколько раз в волости пороли?
Василий посмотрел на него и смолчал.
- А ведь это хорошо, что у вас начальство ум-то сзади наперед розгами перегоняет... Эх ты! Ну, что ты с своей головой можешь поделать? И куда ты с ней угодишь? И чего ты можешь выдумать? То-то! А я без головы пру прямо, и больше никаких! И, наверное, дальше тебя буду, - хвастливо говорил босяк.
- Это - пожалуй!.. - усмехнулся Василий. - Ты и до Сибири дойдешь...
Сережка искренне расхохотался.
Он не пьянел, вопреки ожиданию Василия, и того злило это. Поднести еще стакан ему было жалко, а в трезвом виде от Сережки ничего не добьешься... Но босяк сам выручил его.
- Ты что же про Мальву не спрашиваешь?
- А чего мне? - равнодушно протянул Василий, вздрагивая от какого-то предчувствия.
- Ведь она в воскресенье не была здесь... Спрашивай, как она жила за эти дни... Чай, ревнуешь, старый черт!
- Много их! - пренебрежительно махнул рукой Василий.
- Много их! - передразнил Сережка. - Эх вы, деревня лыкова помещика дикого! Дай вам мед, дай деготь - все у вас кулага будет...
- Ты что ее все хвалишь? Сватать, что ли, пришел? Так я ее сам давно усватал, - насмешливо сказал Василий.
Сережка осмотрел его, помолчал и увесисто начал говорить Василию, положив ему руку на плечо:
- Я знаю, что она живет с тобой. Я тебе в этом не мешал - не надо было... Но теперь этот Яшка, сын твой, около нее вертится - вздуй его докрасна! Слышишь? А то я сам вздую... Ты мужик хороший... дурак дубовый... Я тебе не мешал, и ты это помни...
- Вон что! И ты тоже за ней? - глухо спросил Василий.
- Тоже! Кабы я знал, что тоже, - я бы прямо всех вас посшибал с моей дороги и - конец... А то - куда мне ее?
- Так что же ты путаешься? - подозрительно спросил Василий.
Сережку, должно быть, поразил этот простой вопрос.
Он широко открытыми глазами посмотрел на Василия и засмеялся.
- Чего путаюсь? Да - черт-е знает чего... Так, - баба она... Этакая... с перцем... Нравится мне... А может, мне ее жалко, что ли...
Василий смотрел на него недоверчиво, но чувствовал, что Сережка искренне, от души говорит.
- Кабы она нетронутая девка была - ну еще можно пожалеть. А так - чудно что-то!
Сережка молчал, глядя, как баркас далеко в море поворачивал носом к берегу, описывая широкую дугу. Глаза Сережки смотрели открыто, лицо было доброе и простое.
Василий смягчился, глядя на него.
- А ты это верно, она баба славная... вертячка только!.. Яшка? Ну, я ему задам! Ишь, щенок!..
- Мне он не по душе... - заявил Сережка.
- А он ластится к ней? - сквозь зубы спросил Василий, разглаживая бороду.
- Он, - вот увидишь, - клином войдет между вами, - уверенно сказал Сережка.
В дали морской вспыхнул розовый веер лучей восхода. Сквозь шум волн с моря из баркаса долетел слабый крик:
- Веди-и!
- Вставай, ребята! Эй! К неводу! - командовал Сережка.
И скоро они, все пятеро, уже выбирали свой край невода. Из воды тянулась на берег длинная веревка, упругая, как струна, и рыбаки, захлестывая за нее лямки, покрякивая, тащили веревку.
А другую сторону невода вел к берегу баркас, скользя по волнам.
Солнце, великолепное и яркое, поднималось над морем.
- Увидишь Якова - скажи, чтобы он завтра побывал ко мне, - попросил Василий Сережку.
- Ладно.
Баркас пристал к берегу, и, соскочив с него на песок, рыбаки тянули свое крыло невода. Две группы постепенно сближались друг с другом, и поплавки невода, прыгая на воде, образовали правильный полукруг.
Поздним вечером этого дня, когда рабочие на промысле поужинали, Мальва, усталая и задумчивая, сидела на разбитой лодке, опрокинутой вверх дном, и смотрела на море, одетое сумраком. Там, далеко, сверкал огонь; Мальва знала, что это костер, зажженный Василием. Одинокий, точно заблудившийся в темной дали моря, огонь то ярко вспыхивал, то угасал, как бы изнемогая. Мальве было грустно смотреть на эту красную точку, потерянную в пустыне, слабо трепетавшую в неугомонном рокоте волн.
- Ты чего тут сидишь? - раздался голос Сережки за ее спиной.
- А тебе что? - спросила она, не взглянув на него.
- Любопытно.
Он помолчал, разглядывая ее, свернул папироску, закурил и сел верхом на лодку. Потом сказал дружелюбно:
- Чудная ты баба: то бежишь прочь ото всех, то чуть не всем на шею виснешь.
- Это тебе, что ли, я висну? - равнодушно спросила она.
- Не мне, а Яшке.
- А тебе завидно?
- Мм... Давай прямо, по душе говорить? - предложил Сережка, ударив ее по плечу. Она сидела боком к нему, и он не видел ее лица, когда она кратко бросила ему:
- Говори.
- Ты что Василья, бросила, что ли?
- Не знаю, - ответила она, помолчав. - А тебе зачем это?
- Да - так...
- Сердита я на него теперь.
- За что?
- Побил меня!
- Н-ну?.. Это он-то? А ты - далась ему? Ай-яй!
Сережка был изумлен. Он заглядывал сбоку в ее лицо и иронически чмокал губами.
- Кабы захотела - не далась бы, - возразила она с сердцем.
- Так что же ты?
- Не захотела.
- Крепко, значит, любишь кота? - насмешливо сказал Сережка и обдал ее дымом своей папиросы. - Ну, дела! А я было думал, что ты не из таких...
- Никого я вас не люблю, - снова равнодушно сказала она, отмахиваясь рукой от дыма.
- Врешь, поди-ка?
- Для чего мне врать? - спросила она, и по ее голосу Сережка понял, что врать ей действительно не для чего.
- А ежели ты его не любишь, как же ты позволяешь ему бить тебя? серьезно спросил он.
- Да разве я знаю? Чего ты пристаешь?
- Чудно!.. - тряхнув головой, сказал Сережка.
И оба они долго молчали.
Ночь приближалась. Тени ложились на море от облаков, медленно двигавшихся в небе. Волны звучали.
Огонь у Василия на косе погас, но Мальва все еще смотрела туда. А Сережка смотрел на нее.
- Слушай! - сказал он. - Ты знаешь, чего хочешь?
- Кабы знала! - с глубоким вздохом, очень тихо ответила Мальва.
- Стало быть, не знаешь? Это плохо! - уверенно заявил Сережка. - А я вот всегда знаю! - И с оттенком грусти он добавил: - Только мне редко чего хочется.
- Мне всегда хочется чего-то, - задумчиво заговорила Мальва. - А чего?.. не знаю. Иной раз села бы в лодку - и в море! Далеко-о! И чтобы никогда больше людей не видать. А иной раз так бы каждого человека завертела да и пустила волчком вокруг себя. Смотрела бы на него и смеялась. То жалко всех мне, а пуще всех - себя самое, то избила бы весь народ. И потом бы себя... страшной смертью... И тоскливо мне и весело бывает... А люди все какие-то дубовые.
- Народ гнилой, - согласился Сережка. - То-то, я смотрю на тебя и вижу - не кошка ты, не рыба... и не птица... А все это есть в тебе однако... Не похожа ты на баб.
- И то слава богу! - усмехнулась Мальва.
Из-за гряды песчаных бугров, слева от них, появилась луна, обливая море серебряным блеском. Большая, кроткая, она медленно плыла вверх по голубому своду неба, яркий блеск звезд бледнел и таял в ее ровном, мечтательном свете.
Мальва улыбнулась.
- А... знаешь?.. Мне иной раз кажется, - что, если бы барак ночью поджечь, - вот суматоха была бы!
- Какая! - с восхищением воскликнул Сережка и вдруг толкнул ее в плечо. - Знаешь что... я тебя научу, - забавную штуку сыграем! Хочешь?
- Ну? - с интересом спросила Мальва.
- Ты этого Яшку, - раззадорила здорово?
- Огнем пышет, - усмехнулась она.
- Страви его с отцом! Ей-богу! Потешно будет... Схватятся они, как медведи... Ты подогрей старика-то, да и этого тоже... А потом мы их друг на друга и спустим... а?
Мальва обернулась к нему и пристально посмотрела на его рыжее, весело улыбавшееся лицо. Освещенное луной, оно казалось менее пестрым, чем днем, при свете солнца. На нем не было заметно ни злобы, - ничего, кроме добродушной и немножко озорной улыбки.
