Марианна Баконина - Школа двойников (1 и 2 части)
- Чихать я хотел на их правила противопожарной безопасности, пусть все горит синим огнем!
- Первым сгоришь ты. Мы с тобой, как лисицы в курятнике.
Лизавета удивленно посмотрела на Георгия. Загадочная личность. Замысловатый шрам, служба не то в ФСБ, не то в военной разведке, потрясающее умение владеть собой и вот это наивное, выученное в детстве присловье лисицы в курятнике.
- Ну и сгорим, быстрая смерть вместо медленной. Не вижу принципиальной разницы. - Саша расслабленно раскинулся на полу, вольно разбросал руки и ноги. Казалось, ему глубоко и искренне на все начихать. Он походил на живую иллюстрацию к популярной когда-то песне модной когда-то рок-группы, песня называлась: "Буду умирать молодым".
- Ты что-то совсем раскис. А ну встань! - Георгий подхватил Маневича под мышки и выволок на середину комнаты. - Веди себя как мужчина! Где ты там служил, не знаю, но веди себя как мужик, кондотьер сопливый!
- Пусти, дурак! - Саша принялся отбиваться - сначала вяло, а потом и всерьез. - Ты, что ли, подраться хочешь? Нарываешься?
- Это ты нарываешься на серию легких пощечин. Именно так приводят в чувство слабонервных! Посмотри на Елизавету Алексеевну. Держится в миллион раз лучше тебя!
Это был явный и беззастенчивый комплимент. На самом деле Лизавета тоже сникла. Правы психологи, утверждающие, что к перегрузкам следует готовиться. Причем просто напряженный рабочий график и сумасшедший жизненный ритм вовсе не могут заменить целенаправленный психологический тренинг.
Георгий наконец отпустил Маневича.
- Хватит прохлаждаться, помоги. - Он схватил ближайшую канистру и потащил через лаз в комнату с железной дверью. - Давай, давай!
Саша, и не подумавший сдвинуться с места, прокомментировал:
- Вот ты что удумал! Я слышал, что физические упражнения помогают узникам сохранить ясность мысли и стойкость духа. Ильич в тюрьме занимался ходьбой, а Котовский свое тело, если верить современному классику, мучил японской гимнасткой. Ты, я гляжу, решил потаскать тяжести. Вольному воля.
- Давай, некогда рассуждать! - Георгий подтолкнул журналиста в сторону канистр. - Упражнения в словоплетстве переносятся на потом.
- На какое "потом"? Когда ослабеем от голода и жажды, будет не до тяжестей?
- Ты пить, что ли, хочешь? На. - Георгий протянул Саше все ту же флягу. - Хлебни и за работу. Надеюсь, что голодать не придется...
- Я бензин плохо перевариваю. - Саша нехотя взялся за ручку бидона и тоже нырнул в лаз.
- Не так, плотнее, плотнее ставь, - крикнул Георгий, увидев, что Саша поставил бидон в полуметре от ряда канистр. - И не на пол, а сверху. Как можно дальше от выхода. - Выходом он называл пролом в стене.
- Зачем? - спросил Саша и, не услышав ответа, послушно переставил бидон.
Георгий таскал емкости с невиданным энтузиазмом. Лизавета по-прежнему не шевелилась и старалась не удивляться. Ее, как даму, не стали привлекать к перетаскиванию канистр и бидонов. Мужчины справились довольно быстро, хотя емкостей было немало - штук сорок двадцатилитровых канистр и столько же, если не больше, бидонов по десять или пятнадцать литров. Настоящий подпольный склад горючего.
В результате во второй комнате стало просторнее. Здесь остался только один бидон с бензином, да лежала поваленная общими усилиями печка. Однако и на ее счет у Георгия были совершенно определенные планы. Он прошелся от стены к стене мелкими гусиными шажками, потом так же измерил длину печки.
- Ее надо подвинуть, чтобы полностью перегораживала комнату.
- Она намного короче, - с сомнением проговорил Маневич.
- Я знаю. Берись! - строго произнес Георгий.
Он ухватился за ребристую стенку печки. Саша, чуть помедлив, навалился тоже. Они старательно кряхтели, но сдвинуть голову печки к центру комнаты не получалось.
Лизавета задумчиво смотрела на происходящее. Она понимала, что Георгий старается не ради физических упражнений. Не такой это человек, чтобы суетиться впустую. Еще Лизавета понимала, что сей суровый и решительный мужчина вовсе не собирается рассказывать им, что именно он придумал.
- Поднавались! Времени нет, поднавались! Она пойдет, должна пойти! Георгий кричал так азартно и так выразительно поглядывал на Лизавету, что вскоре и она присоединилась к мужчинам.
Пыхтели, чертыхались, Лизавета обломала остатки ногтей. Повернуть печку не получилось, зато они мало-помалу сдвинули ее в сторону и разместили почти так, как хотелось Георгию. Убедившись, что больше ничего не сделать, он буквально рухнул на пол и разрешил передохнуть журналистам. Повозившись, извлек из кармана пальто флягу и сигареты. Протянул пачку Саше.
- Кури...
- А бензин?
- Он в соседнем помещении. И вот что, ребята, рассусоливать особо некогда. Боюсь, скоро наши хозяева придут с проверочным визитом. Поэтому я буду краток. Есть шанс уйти. Хороший шанс, если будем действовать быстро и слаженно. Дверь откроет огонь, а потом мы попытаемся найти выход.
- Их здесь только два. - Лизавета вспомнила, как они с Саввой бродили вокруг заброшенных слепых домов. - Ворота и еще маленькая дверца, тоже железная. И там, и там висели замки.
- Я так понял, что и через эту вашу школу тоже можно пройти... задумчиво проговорил Георгий, а потом добавил с улыбкой: - Впрочем, выбора у нас нет, будем действовать по обстановке... Ну что? На посошок и в путь?
ЗАЧЕТ ПО ФИЗКУЛЬТУРЕ
Они пустили фляжку по кругу. Каждому досталось по глотку. Георгий пил последним. Он запрокинул голову и выцедил последние капли коньяка. Потом подошел к деревянной двери, присел и внимательно осмотрел ручку, замочную скважину и косяк. Достал все из того же бездонного кармана носовой платок, аккуратно опустил его в бидон с бензином, немного отжал, смочил дверь вокруг ручки и часть косяка, затем привязал платок к металлической ручке и... чиркнул зажигалкой. Георгий понаблюдал, как голубые языки пламени начали лизать поверхность двери, и присоединился к Саша и Лизавете, замершим, по его распоряжению, за печкой.
- Теперь ждем!
Дверь горела весело, словно пионерский костер. Сколько прошло минут пять, семь или двадцать, - Лизавета не знала. Комната потихоньку заполнялась дымом, слезились глаза, стало трудно дышать. Но все трое дисциплинированно лежали за печкой, которая отгораживала дальний угол комнаты. Дым становился все более плотным, плясали языки пламени, слышно было, как трещит и лопается краска, огонь уже добрался до стены, высветив цветочки на черно-голубых обоях. У Лизаветы закружилась голова, еще минута - и она потеряет сознание. Но именно в эту минуту Георгий поднялся.
- Пора!
Накинув на голову пальто, он подскочил к полыхающей двери и двумя сильными ударами ноги выбил ее.
- Прошу, путь открыт!
Они выбежали в длинный коридор и остановились. Дым, игра языков пламени, несколько тусклых лампочек под потолком - разглядеть что-либо было трудно. Судя по всему, они попали в коридор бывшей коммуналки: на стенах висели клочья обоев, на полу валялись куски известки и штукатурки.
- Подождите! - Георгий вернулся в комнату, из которой они с таким трудом вырвались. Вернулся с двумя бидонами в руках.
- Это зачем? - почему-то прошептал Саша.
- На, - Георгий всучил Маневичу один из бидонов, - пригодятся. И вот что... Темно, будьте осторожнее. Не бежать! Держитесь за меня! Я пойду первый!
Лизавета, так и не справившаяся до конца с головокружением, послушно ухватилась за пояс его пальто. Воистину универсальное одеяние - и склад, и противопожарное средство, и нить Ариадны.
Георгий повернул налево. Он почему-то решил, что выход там. Чутье его не обмануло. Вереницей они добрались до выхода из квартиры. Георгий толкнул дверь, бросил взглялд наружу и, полуобернувшись, прошептал:
- С дублированием систем безопасности у них плоховато, понадеялись на свою броню, а на большее ума не хватило. Столько денег в это гнездо вбухали, и все равно липа. Недоноски хреновы! - Он проговорил это с такой обидой, словно деньги, потраченные на обустройство школы телохранителей и прилегающих к ней помещений, вытащили из его собственного кармана. - Ладно, на площадке чисто, идем вниз...
На лестнице было совсем темно. Лизавета еще крепче вцепилась в пальто спасителя. Они шли, осторожно нащупывая ступеньки и стараясь не шуметь. Получалось плохо - на лестнице валялось много строительного мусора. Спуск показался Лизавете бесконечным - ступеньки, ступеньки, ступеньки, поворот, опять ступеньки, новый поворот...
Лизавета знала, что в центре Петербурга дома преимущественно в пять этажей, семиэтажные встречаются очень редко. Но это теоретически. Сейчас ей подумалось, что они попали в небоскреб. Таких длинных лестниц в обыкновенных домах не бывает! Дверь она заметила, только когда Георгий шепнул:
- Кажется, пришли!
Он открыл ногой дверь. Лизавета отскочила и зажмурилась. Ее ослепил ярчайший свет. Кто-то включил фонарик, но не простой, а суперяркий, как прожектор. Когда она открыла глаза, все было кончено - как ни странно, в их пользу.
