Михаил Салтыков-Щедрин - Письма к тетеньке
Стр. 397. Вот Хлудов, например, – ведь послал же чудовских певчих генералу Черняеву в Сербию... – Московский купец А. И. Хлудов, собиратель древнерусских рукописей и книг, был меценатом известного церковного хора Чудова монастыря в московском Кремле.
Стр. 398. Все на свете мне постыло, //А что мило, будет мило! – «Тетенька» весьма произвольно вспоминает две строки из стихотворения А. С. Пушкина «Если жизнь тебя обманет...»: «Настоящее уныло... // Что пройдет, то будет мило».
ПИСЬМА ДЕВЯТОЕ И ДЕСЯТОЕ
Впервые, с нумерацией «VI», – журн. «Отечественные записки», 1882, No 2.
В отличие от большинства других "писем" журнального текста, подвергшихся в отдельном издании более или менее механическому расчленению, "февральское письмо" написано так, что и сюжетно, и композиционно оно естественно распадалось на два вполне самостоятельных очерка, которые и получили в дальнейшем наименование писем "девятого" и "десятого". Реальный комментарий устанавливает автобиографичность многих деталей "девятого письма". Рассказанные в нем эпизоды из жизни "одного чистокровнейшего заведения", предназначенного быть "рассадником министров", восходят к сатирически заостренным и обобщенным воспоминаниям о реально виденном и пережитом самим Салтыковым в пору его пребывания в стенах Александровского (бывш. Царскосельского) лицея [76]. Но, конечно, когда Салтыков писал эти страницы, он менее всего думал о своей будущей биографии. Лицейские воспоминания понадобились ему ради иных целей. Он воспользовался ими прежде всего как колоритным материалом для создания одной из наиболее блестящих и острых своих сатир на всю систему школьного образования и воспитания в царской России. Однако сатира на школьное воспитание является, в свою очередь, лишь «смысловой поверхностью», «предметным слоем», в котором при продвижении вглубь вскрывается вся окружающая действительность периода реакции. С неотразимо внушающей силой Салтыков заставлял современного себе читателя видеть в образе «карцера» всю тогдашнюю Россию, в галерее образов школьных воспитателей и руководителей – весь аппарат административно-полицейского контроля и чиновничье-бюрократической опеки абсолютистского государства над народом и обществом; наконец, в изображенной системе школьного воспитания, при которой «оподлялись» как воспитуемые, так и воспитатели, – то, по словам Ленина, «массовое политическое развращение населения, которое производится самодержавием повсюду и постоянно» [77].
Следующее, "десятое", письмо посвящено теме раскрытия окружающей действительности как "жизни без выводов", жизни настолько разорванной и спутанной "современной смутой", что даже обывательский идеал безыдейного благополучия не может быть в ней осуществлен.
Стр. 404. Кустодия – страж (церковнослав. от греч – custodia).
Многие будущие министры (заведение было с тем и основано, чтоб быть рассадником министров) сиживали в этом карцере... – В Александровском (бывш. Царскосельском) лицее, учрежденном, как гласил устав, для «образования юношества, предназначенного к важным частям службы государственной», учились в одно время с Салтыковым «будущие министры»: А. В. Головнин (министр просвещения); М. X. Рейтерн (министр финансов); бар. А. П. Николаи (министр просвещения) и, наконец, гр. Д. А. Толстой (министр просвещения, обер-прокурор синода, министр внутренних дел).
В отрочестве я имел неудержимую страсть к стихотворному парению... – В автобиографической записке 1878 г. Салтыков сообщал, что еще в первом классе Лицея «почувствовал решительное влечение к литературе, что и выразилось усиленною стихотворного деятельностью».
...план был: из всех школяров... сделать Катонов. – То есть подготовить государственных деятелей, беспощадных по отношению к политическим противникам самодержавия (по имени государственного деятеля Древнего Рима Катона Старшего).
Стр. 405. ...наставники и преподаватели были... изумительные... – Галерея наставников и преподавателей «чистокровнейшего заведения» портретна. Это все лицейские учителя и воспитатели Салтыкова, хотя и охарактеризованные с гротесковыми заострениями. Воспитатель, взятый «из придворных певчих», – это лицейский гувернер Ф. П. Калиныч; немец, «не имевший носа», – преподаватель немецкой словесности де Олива; француз, участвовавший во взятии в 1814 г. Парижа и тем не менее декламировавший; a tous les coeurs bien nes que la patrie est chere"! [78] – преподаватель французской словесности Р.-А. Жилле; другой француз, который «страдал какой-то болезнью», – воспитатель А. Бегень; и далее названы своими именами преподаватели российской словесности П. П. Георгиевский и всеобщей истории И. К. Кайданов.
Стр. 406. ..."Учебник" начинался словами: «Сие мое сочинение есть извлечение» и т. д. – Этими словами начиналась книга «Руководство к познанию всеобщей политической истории И. Кайданова, профессора истории в Александровском лицее». По этой книге, неоднократно переиздававшейся, учился и Салтыков.
...любили петь посвящение... Мусину-Пушкину. – Вот текст этого посвящения: «Его превосходительству, господину попечителю Казанского учебного округа, тайному советнику, почетному члену императорской Академии наук и разных ученых и других обществ члену, орденов: св. Владимира 2-й ст. большого креста, св. Анны 1-й ст., украшенного императорскою короною, и 4-й ст., св. Станислава 1-й ст. и прусских: За заслуги и Железного креста кавалеру, Михаилу Николаевичу Мусину-Пушкину, в знак глубочайшего уважения от сочинителя». Посвящение предпослано книге профессора Казанского университета И. А. Горлова «Теория финансов» (Казань, 1841, СПб., 1845). В 40-е годы книга эта являлась основным руководством по политической экономии для студентов высших школ. Учился по ней в лицее и Салтыков. Воспитанники любили петь это посвящение на мотив главного песнопения православной церкви («Символа веры»): «Верую во единого господа...»
Не то ли же, впрочем, видим мы и... – Подразумевается: и теперь, в наше время.
Стр. 409. ...перевести (по хрестоматии Таппе) фразу: Новгородцы такали, такали, да и протакали... – Имеется в виду следующее пособие: «Дитрих-Август Таппе. Сокращение Российской истории Н. М. Карамзина в пользу юношества и учащихся российскому языку, с знаками ударения и толкованием труднейших слов и речений на немецком и французском языках и ссылкой на грамматические правила», 2 часть, СПб., 1819. Из этого издания память Салтыкова заимствовала как русский текст пословицы, так и сатирически звучащие переводы ее на французский и немецкий языки.
Стр. 414. ...является Сенечка прямо из «своего места». – Из «своего места» – то есть из судебного департамента Сената или из судебной палаты и т. д. – вообще из какого-либо учреждения, относящегося к судебному ведомству.
Стр. 415 – 416. Помнится, когда-то один из стоящих на страже русских публицистов, выдергивая отдельные фразы из моих литературных писаний, открыл в них присутствие неблагонадежных элементов и откровенно о том заявил. – Речь идет о статье В. П. Безобразова «Наши охранители и наши прогрессисты», напечатанной в октябрьской книжке «Русского вестника» за 1869 г. Статья содержала ряд скрытых, но достаточно прозрачных политических выпадов против салтыковской сатиры.
Стр. 416. ..."башмаков еще не износила"... – Из монолога Гамлета в 1-м действии трагедии Шекспира.
Стр. 417. «Штандпункт» – точка зрения (нем. – Standpunkt).
Стр. 421. ...как жених в полунощи... – из Евангелия (Матфей, XXV, 6).
Стр. 423 – 424. ...взял в руки газету, и вдруг... видит: «Увольняется от службы по прошению...» – Вся эта часть «письма десятого» является сатирическим откликом на живо интересовавшие Петербург 1881 – 1882 гг. многочисленные перемещения, отставки, увольнения, назначения и т. п. в правительственных сферах, часто совершенно неожиданные для самих увольняемых или назначаемых.
Стр. 425. ...какие-то «пойги» из Вильманстранда. – «Пойга» – мальчик, юноша (по-фински); Вильманстранд – в то время город Выборгской губернии (по-фински Лаппенранта).
ПИСЬМА ОДИННАДЦАТОЕ И ДВЕНАДЦАТОЕ
Впервые, с нумерацией «VII» – журн. «Отечественные записки», 1882, No 3.
Подвергнув в предыдущих "письмах" сатирической критике реакцию в различных формах ее политического и бытового выражения ("народная политика", "призыв к содействию", земство, суд, семья и т. д.), Салтыков переходит к обличению "реакционного поветрия" в сфере идеологии. Главная тема "мартовского письма" – вторжение "улицы" в литературу (собственно, в газету) и буржуазного расчета и приспособленчества в науку. "Улица" – важное понятие-образ в поэтике и "социологии" Салтыкова. Впервые это иносказание появилось в его сочинениях конца 60-х годов (статья "Уличная философия"). Оно обозначало общественное мнение "толпы", ближайшим образом полуинтеллигентной, городской, не освещенное светом сознательности и передового идеала. Объективно возникновение и развитие "улицы" – своего рода "массовой культуры" того времени – было одним из явлений, сопутствовавших пореформенному процессу вовлечения страны в орбиту интенсивного буржуазно-промышленного развития.
