Андрей Левкин - Двойники (рассказы и повести)
Почему я уверен в том, что если я кого-то люблю, то это и в самом деле так, ведь в окружающем пейзаже ничто мне не скажет, что это правда? Ведь никто и никому еще никогда не сказал ничего, чтобы понять, что в самом деле все так и есть, как чувствуешь. Но это действительно есть так, потому что вот и черви выходят из подвалов, и насекомые расправляют хитин, и птички летят, и все идет как надо.
Как Арефьев, зашедший в гости после этой истории, могу сказать, что все хорошо. Все живы, а некоторые - даже и счастливы, потому что птичка на фотографии вышла веселой.
18. Переход
Цветная фотография, сделанная из подземного перехода, неподалеку от Центрального рижского вокзала - в сторону рынка. Свет сильный, весенний, и снизу вверх виден широкий стенд, с вывешенными на нем разнообразными цветами: гирляндами, венками, какими-то отдельными, - все они искусственные, из химически-ярких тряпочек, просвечивающих.
Женщины отличаются от мужчин тем, что женщина своего двойника вспоминает, а мужчине его надо сделать. То, что он возник, становится человеку понятным потому, что он не суетится и перестает любить тех, кто на себя наверчивает.
Человек, обнаруживший двойника, пытается понять - каким образом это произошло, на что не найдет ответа, поскольку тут же забудет о такой ерунде. Еще он попробует разобраться, кто именно из них ощущает то, что ощущает он, но и это останется невыясненным по той же причине. Щелкни пальцами - станешь своим двойником, если надо.
Поскольку человека стало два, то - он стал внимательнее, и, разглядывая окружающее, он обнаруживает, что вокруг, в общем-то, все точно так же, как во сне. Дело зашло слишком далеко, - думает он и разумно пытается найти среди всего прочего себя удвоившегося, но тело изменилось, и привычные его ощущения неотличимы от того, что вокруг. Тут человек понимает, что все это чувствует его двойник, и наконец пугается.
Сквозь искусственные гирлянды и цветочки розового, лимонного и голубого цветов просвечивает солнце, теребя, разлохмачивая их края. Выходящие из подземного перехода люди вырастают на глазах и смещаются вбок: у каждого в голове все время вырастают дробинки и вываливаются на тротуар - это они думают о чем-то.
Сбоку от цветов идет электричка, по случаю выходного дня заполненная пассажирами до краев. Они заняли все лавки и тамбуры, где самое интересное: двое стоят и играют в небольшие шахматы, другие двое сидят на корточках в самом хвосте поезда, выставив на пол запасы напитков; неизбежные инвалиды; беспризорники разносят газеты. И все это вместе - странно.
Щелкать пальцами - бессмысленно, нет потому что никаких двоих, и все это так просто: неподалеку от Центрального вокзала возле рынка в резком утреннем свете снизу вверх виден стенд с вывешенными на нем цветами: гирляндами, отдельными, венками - искусственными, просвечивающими какой-то своей марлевой тканью.
19. Арефьев и Тайша Абеляр
Освещенная солнцем комната: возле подоконника стул, на нем сидит мальчишеского вида девчонка лет пятнадцати, бесполо одетая. На подоконнике что-то вроде коробки или шкатулки, в которой какие-то драгоценные вещицы. Прозрачный свет, входящий в комнату как-то так, будто там нет потолка, выбивает на вещи в ее руках ярко-красную точку.
Стены комнаты примерно салатные, пола не видно, латунная застежка окна, нечеткое лиловое пятно сбоку.
Все это - во сне, он повторяется, там к девушке приходит незнакомая странная и красивая леди, говорит с нею и, иной раз оставив на прощание подарок, пропадает. И вот однажды, когда гостья только ушла, девушка встала с кровати, оделась, нашла коробку со всеми прежними подарками и рассматривает их возле окна. Такая вот картинка.
Леди успокаивает и веселит ее, если ей уныло и одиноко, развлекает ее всякими забавными глупостями, и главное, что потом запомнит девчонка, ее слова: "Я люблю тебя такой, какая ты есть". И еще то, как женщина учила ее разным странным вещам, гладила ее по голове и как иногда прикасалась к ней. Проснувшись наутро уже по-настоящему, она не видит не только коробки с драгоценностями, с чем она вполне могла примириться, но еще и не может, чтобы ее коснулся кто-то другой, и отшатывается, когда кто-нибудь протягивает в ее сторону руку.
Потом, когда она стала старше, года через два-три, они почти все забыла, да и леди больше не приходила, но все равно очень долго не могла привыкнуть к тому, что к ней прикасаются, хотя бы и человек, до нее дотронувшийся, был ей мил. И еще, она почему-то была уверена в том, что эта коробка так и лежит где-то в ее комнате, стоит лишь только хорошенько покопаться на антресолях.
Она даже помнила, что вещи были такими: серебряная цепочка, довольно простенькая и очень легкая, кольцо с опалом, который и выталкивал из себя на свету яркую красную точку, серьги с бриллиантиками, еще кое-что, а еще иногда ее руки производили странные движения, в которых, казалось, был какой-то смысл.
Потом ей удалось даже привыкнуть думать, что, когда ее касается кто-то, с кем она жила, это совершенно так же, как она помнила, что ей было хорошо, хотя всякий раз она отчего-то могла все понять о человеке, с которым была близка, и знала, что все это не то и что все будет как обычно. Иногда она даже плакала, кусая подушку, и думала, что где-то рядом есть мир, в котором она счастлива.
Ну а потом пришел Арефьев и подарил ей эту фотку, чем все и опошлил.
20. Игра в "ку-ку" в подвалах замка, построенного Б.Растрелли
Суть игры, распространенной ранее среди младшего офицерского состава Советской армии, состоит в том, что два человека отправляются в подвал, более-менее подходящий для данной затеи, расходятся по противоположным углам и, достав пистолеты "Макаров", готовятся стрелять навскидку в невидимого сослуживца. Один из них (кому начинать - по жребию) кричит "ку-ку", на что следует выстрел на звук. И так далее - по очереди.
Играют обычно до прекращения подачи голоса (кто-то убит) либо до полного истощения магазина (семь патронов). Трудно найти что-либо более приближенное к судьбе как таковой, среди прочих разнообразных удовольствий: учитывая, тем более, отвратительные качества этих пистолетов, равно как и несомненно нетрезвое состояние бойцов.
Конечно, в дело вступают и случайности (учитывая, что плохо стреляющий пистолет способен попасть в цель почти тоже лишь случайно): конфигурация подвала, в той или иной степени искажающая ход звука, наличие в нем стен, металлической арматуры, могущей дать рикошет, и т. п.
На фотографии г-на Арефьева запечатлена решающая фаза одного из таких поединков, приходящихся, как правило, на промежуток между четвертым и пятыми выстрелами.
В полной темноте подвала с одного края кадра виден крик "ку-ку", причем вторая часть фразы как бы нисходящая, - верно, из-за того, что человек говорил ее на бегу и, запнувшись обо что-то, летит на землю: фраза идет из правого верхнего угла кадра в левый нижний по буквам друг за другом, причем первая "к" уже достигла ушей второго человека, который уже нажал на спуск, и в левом нижнем углу видна штука, похожая на маленькое солнечное затмение: черный диск, окруженный рваными протуберанцами, - выстрел.
Пуля, оставляющая за собой белесый, парной след сгоревшего воздуха, движется вперед, поочередно прошивая летящие навстречу звуки.
А когда посмотреть на снимок чуть сбоку, то видна и судьба одного дуэлянта, имеющая вид полосы мягко изгибающейся пленки, уходящей примерно от его спины назад и кверху, становясь поодаль от тела почти невидимой, и по ней мягкой ниточкой бежит какой-то случайный лучик.
А сверху на земле, в окрестностях замка работы Бартоломео Растрелли, месяц май, от распложенной неподалеку реки тянет сыростью начинающегося вечера, сумрак заполнен лиловой сиренью, из-за реки хором орут соловьи.
21. Рижское танго
В отдельных местах сохранялись интерьеры времен, когда хозяева были в состоянии подбирать их относительно в стиле, руководствуясь принятыми положениями о жизни, какой та должна была быть.
Их самый главный возраст, таким образом, застывал в их стенках, они не расставались с привычным их цветом, перекрашивая потом в тот же привычный тон, да и ту же ломающуюся мебель подновляли, чинили, а не меняли - пусть даже и могли бы себе это позволить.
Свобода была страшна, как для маленьких детей - дырка отхожего места в сортире на дворе, в сумерках.
Тогда какой-нибудь не обделенный жизнью четырехлетний, присев на край песочницы, глядел постепенно по всем сторонам: сверху шевелились листья, становящиеся все более черными и сырыми, в окнах же высвечивались какие-то головы, коврики, его должно было бы радовать - если прикинуть, - что некоторые окна светятся желтым, а другие каким-то, что ли, красным, притом те, что желтым, - разной желтизны и яркости.
Четырехлетний, поскольку уже давно начал переводить какие-то известные ему в большом количестве вещи в имеющиеся на свете фразы родной речи, пытался совместить, что именно и как должно войти в некоторое количество слов, которые были бы возможны для помещения в них двора, сумерек, окон, становящихся все более жесткими и цветными.
