KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Русская классическая проза » Константин Станюкович - Том 9. Рассказы и очерки

Константин Станюкович - Том 9. Рассказы и очерки

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Константин Станюкович, "Том 9. Рассказы и очерки" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Однако многие поверили, что что-нибудь да есть и пахнет семейной драмой.

Но нашлись офицеры, которые, напротив, утверждали, что семейное счастье капитана не омрачено. Они любят друг друга, и Марья Николаевна благородная женщина… Про нее ничего не говорят… Но министр приказал: «Или отправляйтесь… или оставляйте службу!» Поневоле пойдешь…

Более честолюбивые прибавляли, что капитан — страшный честолюбец и, обуянный гордыней, чуждается всех, потому что считает себя выше других…

Так вопрос о «семейной драме» и остался открытым.

И в это чудное утро в кают-компании нетерпеливо ожидали приговора мрачного капитана над командой за Дианку и невыдачу виновного.

Кто же, как не Зябликов? Кто не знает этого арестанта?

VII

Приближалось время подъема флага. Восьмая склянка была в начале. Уборка кончена, и переодетые в чистые рубахи матросы собрались на палубе.

Никакого решения еще не было, и команда волновалась сильнее.

Капитан еще не показывался наверх, старшего офицера не призывал и даже не спросил вестового, где Дианка.

Молодой вестовой давался диву, и молчание капитана наводило больший страх. Подавая ему кофе, Мартын взглянул на лицо капитана, и ему казалось, что он мрачнее и суровее, чем обыкновенно.

Стараясь скрыть чувство тревоги и испуга, старший офицер нервно шагал по мостику и то и дело взглядывал на люк капитанской каюты. Он мысленно обещал примерно наказать боцмана. «Какая скотина! Не мог добиться сознания от Зябликова и даже не указал на него… Подлецы! С ними надо быть строже!» — думал он о матросах, негодуя, что ему не придется успокоить капитана докладом о «мерзавце», который сознался… По крайней мере, старший офицер отличился бы в глазах мрачного капитана.

И почему этому арестанту не сознаться! Что выиграет, запираясь?

— Немедленно послать ко мне в каюту Зябликова! — приказал Павел Никитич, внезапно осененный какою-то мыслью, и, быстро спустившись с мостика, ушел в каюту.

Через минуту Зябликов вошел в каюту старшего офицера.

— Слушай, Зябликов… Ты, конечно, утопил Дианку… Не сознаешься, а я все-таки велю отпороть тебя как сидорову козу сегодня и, как отлежишься, снова буду пороть, пока не сознаешься. И, кроме того, матросы на берегу тебя изобьют до смерти, хоть боцман и прикрывает тебя… Не говорит, что подозревает тебя… А я-то уверен. Слышишь: у-ве-рен!

Старший офицер говорил тихим, даже ласковым и несколько взволнованным голосом.

— Я не топил Дианки, ваше благородие! — ответил Зябликов, взглядывая на Павла Никитича.

В его умных, наглых глазах было что-то проницательное и фамильярное, дающее понять, что он, отверженец, нужен старшему офицеру и пойдет на соглашение.

— Не ври, Зябликов. Сознайся лучше. Буду ходатайствовать, чтобы больше ста ударов не получил. И наказывать будут легче! — еще мягче убеждал Павел Никитич. — А откровенное сознание покажет мне, что ты можешь исправиться. И, чтобы поощрить, дам от себя награду. На гулянку на берегу получишь два доллара! — прибавил старший офицер.

И, несколько смущенный, вдруг почувствовавший, что делает что-то очень подлое, Павел Никитич отвел глаза от упорного и наглого взгляда.

Зябликов быстро решил, что сделка выгодная.

Едва заметная ироническая усмешка мелькнула в его глазах, когда он ответил:

— Что ж запираться перед вами, ваше благородие. Вы наскрозь изволите видеть человека, ваше благородие. Я Дианку утопил.

— Давно бы пора. Совесть-то в тебе еще есть. Ступай! — сказал старший офицер, обрадованный, что тяжесть с его души упала и он может забыть свою подлость и снова быть довольным собою.

Через минуту на клипере было известно, что Зябликов сознался.

Матросы почувствовали облегчение. Страх прошел. Люди, собиравшиеся избить Зябликова до полусмерти, теперь пожалели его и хвалили за то, что поступил правильно.

Бычков подошел к отверженцу и ласково сказал:

— Молодца, Елисейка. Утопил Дианку и отдуешься. Не подвел нас.

— Я не топил подлой суки!

Бычков вытаращил глаза.

— Так зачем винился?

— А ты думал, вас, дураков, пожалел? — с наглым цинизмом откровенности возбужденно проговорил Зябликов.

И после паузы продолжал:

— По правде объясняй, что не топил собаки — шкуру сдерут, старший офицер обещал, — а наври на себя, так отпорят с рассудком… И вы, правильные анафемы, оставите меня в покое за Дианку, а то бы избили.

— Проучили бы… это верно, Елисейка… А ты не обижайся… Очень обозверели ребяты…

— Подлец Елисейка, мол, во всем виноватый?! Взяли бы греха за напрасный бой. Виноватый в Дианке, может, потом пьяным проговорится, а я с переломанными ребрами. Глупые вы матросы, вот что! И старший офицер тогда поймет, как он скрозь понимает человека… Сволочь! — озлобленно прибавил Зябликов.

— То-то дырявая душа! — подтвердил Бычков.

— Я, скажем, последний матрос… подлец, но только на такую подлость не пойду… А он… во всем парате благородный?.. Довольно обозначил… Понял. Приму сто линьков безвинно, а как придем в Франциски, сбегу… Ну вас, обормотов! Живите по глупости, как свиньи, а я по своему уму не согласен. Найду линию. Сам себе господином буду… Никто не посмеет на твою личность… Можешь ты это понять, Бычков? Не понять вам, необразованной матрозне!..

Действительно, Бычков недоумевал и только хлопал глазами.

И наконец добродушно промолвил:

— Здоров ты хвастать, Елисейка. Вовсе ты не матросского звания человек…

VIII

Капитан, небольшого роста брюнет, лет под сорок, с красивым, энергичным и суровым лицом, обрамленным заседевшими бакенбардами, с рано поседевшими волосами, сухощавый и крепкий, хмурый и задумчивый, ходил взад и вперед по каюте, когда старший офицер вошел в каюту.

— С добрым утром, Алексей Алексеич, — осторожно и серьезно-печально промолвил старший офицер.

Капитан остановился.

— Здравствуйте, Павел Никитич, — официальным суховатым тоном сказал Бездолин, протягивая небольшую, длинную и худую руку с обручальным кольцом.

Густые его брови нахмурились, и у переносицы собрались морщины. Черные глаза, серьезные и пронизывающие, вопросительно смотрели на старшего офицера.

Этот взгляд всегда беспокоил и смущал Павла Никитича, в это утро особенно.

Он, невольно краснея и торопясь, проговорил:

— Мне неприятно, что приходится доложить вам, Алексей Алексеич, о неожиданном происшествии… Ваша Дианка пропала.

Капитан молчал.

Старший офицер еще торопливее продолжал:

— Команда не виновна в этом подлом поступке, противном дисциплине. Команда не знала о нем и негодует на виноватого, который долгое время не сознавался… Боцман отказался указать мне на подозреваемого человека, и я взыщу с него. По счастью, мне удалось убедить виноватого сознаться. Это, как я и не сомневался, Зябликов…

Капитан не проронил ни слова.

Он стал еще суровее и, казалось, невозмутимее. Только в глазах его было выражение какой-то брезгливости.

Павел Никитич, совсем изумленный, оробевший, но старавшийся не показать страха, проговорил не без некоторой развязности:

— Я прикажу наказать Зябликова, Алексей Алексеич. Мне кажется, такой поступок заслуживает строгого наказания…

Прошла минута.

Наконец капитан строго сказал:

— Не наказывайте.

— Есть! — проговорил старший офицер и вышел растерянный.

Капитан брезгливо поморщился.

— Мартын!

Явился вестовой. Он был встревожен.

— А ты чего боишься? — вдруг угрюмо спросил капитан.

— Не могу знать, вашескородие.

— И боишься?

— Точно так, вашескородие!

— Зверь я, что ли? — крикнул он.

В этом крике звучала тоскливая нотка.

Мартын подавленно молчал.

— Позови Зябликова!

— Есть!

Тот явился и вытянулся у дверей. Страха в его лице не было.

Капитан облегченно вздохнул.

— Зачем наврал на себя?

Зябликов сказал — почему. Объяснил, как боится команда из-за Дианки. Доложил, что Дианка кусала матросов и особенно его.

Капитан слушал, опять хмурился, снова на лице и в глазах залегло что-то угрюмое, тоскливое и виноватое.

— Ступай и пошли боцмана! Тебя не накажут.

— Есть, вашескородие!

Торжествующий и особенно наглый, нарочно прошел Зябликов мимо старшего офицера и направился к боцману на бак.

— Небось капитан скрозь видит невинного человека. Не считает, как вы, справедливые, меня за последнего подлеца… К капитану, Иваныч, зовет сей секунд!.. Не заболей животом, как медведь, смотри! — вдогонку крикнул Зябликов и захихикал.

Матросы снова уже не жалели «последнего матроса» и сторонились его.

IX

— Здравствуй, Иванов!

— Здравия желаю, вашескородие!

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*