Анатолий Лернер - Колодец света
— Кому-то, воистину, на счастье. — Промолвил Воин, поглядывая на преградившее дорогу дерево.
— Римляне борются с болотами, высаживая магические эвкалипты, вполголоса произнес он, — а тут, видно, потрудились разбойники.
Укрывшись плащом от декабрьского дождя, воин уверенно подошел к дереву, намереваясь освободить себе путь.
Раздвигая кусты, стараясь быть незамеченной, скользнула вдоль повозки женщина. Она заглянула в щель фургона и тут же отпрянула. Ей было довольно и этого мимолетного взгляда, чтобы понять, что на соломе из скорбных и строгих колючек, вповалку лежали поверженные демоны.
Сделав над собою усилие, женщина снова заглянула внутрь повозки. Она с мистическим ужасом всматривалась в лица жертв.
Все они были близнецы. Ни единого различия. Только шрамы, только рубцы, только раны на них разнились.
Женщина сняла капюшон. Ее лицо отличалось от тех, что застыли в повозке, лишь едва уловимым румянцем, да живым блеском измученных глаз.
Потупив взгляд, она смотрела себе под ноги, где в липкой жиже застряла одним углом карта. Скорее механично, чем от любопытства, она подняла карту. И опять, в который раз за сегодняшний день, она была поражена. Это была карта из уже известной ей колоды. Той самой колоды Карт Таро, которую просыпал на ее пути некий бесполый субъект, с замашками Сорбонского жлоба. Видно, подумала она, он временно состоял в попутчиках воина.
Карта отозвалась ей немедленно. Она смыла прежнее изображение, и явила на своих полях маленькую девочку, стоящую у притворенных ворот. Карта не только отозвалась, она впустила Лику в себя. И Лика смогла убедиться, что ворота эти были не заперты. Но самой девочке предстояло еще увидеть это. А, увидев, что вход не на запоре, толкнуть от себя ворота. Толкнуть ворота и выйти в тот мир, что страшил эту маленькую девочку.
Лика робко надавила на створки ворот, края которых уходили за пределы карты, — туда, где продолжалось действие в Иудейской долине; где воин Морфий склонился над спиленным кем-то деревом.
Створки ворот, заскрипев давно несмазанными петлями, поддались ее воле. И карта обернулась зеркальной своей рубашкой к Лике.
Из поля карты на нее смотрела усталая женщина, знающая о своем мире все. Это была одна из тех беспокойных близнецов, кто теперь безмятежно почивали в повозке Морфия. И снова Лика отпрянула назад. И, как оказалось, на сей раз вовремя.
Кровать с поверженными близнецами охватило пламя, и едкий дым обволок и уволок близнецов куда-то в Гадес. Туда, где миллионы нереализованных душ, отправляются на консервацию.
Это была огромная фабрика по консервации энергии. Фабрика Мэй-Эден[6]. Лика увидела знакомое лицо Тоя, и она потянулась к нему, но ее уже отнесло куда-то потоком. Она стала терять ориентиры, все стало рушиться.
17
Едва подземные толчки приутихли, она взглянула на небо. Закат нисколько не удивил ее, хотя она впервые наблюдала за тем, как солнце рисовало бутылочную наклейку. Это и впрямь было очень похоже на этикетку «Мэй Эден». И все же, это был иной, не торговый Знак.
Лика подняла камни. Это были все те же самоцветы. Кристаллы, содержащие знания не только о ней самой, но и об иных стихиях, воплощенных в других сущностях.
Его стихией была Земля.
Ей захотелось узнать о нем все. И она прильнула к кристаллам. Она прислушивалась к себе, пока окончательно не поняла, не почувствовала, что не ошиблась. Нет, не ошиблась.
Сейчас она попала именно в свой мир. Мир, где все в ней отозвалось при имени Тоя.
«Но стоит человеку однажды прислушаться к своей душе, — повторяла Лика некогда затверженный урок, — стоит человеку вспомнить, кто он такой, как он свободно овладевает мирами и Вселенными. Вначале же, человек должен выйти из состояния сна».
Лика оглянулась туда, назад, где еще не должна была осесть сажа от тел, сгоревших в повозке воинов. И она поняла, что вся ее предыдущая жизнь была сном. «А вдруг и это сон?» — спрашивала она себя, но тут же сама и отвечала: «Нет, это уже не сон».
Она и впрямь вышла из-под гипноза.
Теперь предстояло снять ограничитель с «точки сборки».
И Лика сделала это! И она не только вернула мимолетный образ милого ее сердцу Тоя, она вернула себя туда, где они были всегда неразлучны и счастливы!
Но и это было еще не все! Овладев мирами, постигнув их, Лика, неожиданно для себя, стала ужасаться.
А ужасалась она тому, насколько теперь показались уродливыми ей самой, эти ее миры. Она глядела на себя другими глазами. Глазами самой мудрости она исследовала собственные деформации, и обнаружила в себе те причины, которые, как ей казалось, уводили ее в сторону от неуловимого совершенства!
Вот тогда-то на нее свалилось еще одно испытание. Все к чему она ни прикасалась — получалось, спорилось, удавалось. Но она ощущала катастрофическую нехватку знаний. Тех практических руководств, коими изобилуют все религии без исключения.
К ней пришло понимание того, что нет у нее техник, нет у нее тех практических, прикладных и потому обязательных знаний, которые содержат, в которые вводят эти техники.
Лика теперь сражалась с искушением знаниями. Она наблюдала за собой тогда, когда желание ускорить процесс обучения становилось все необоримее.
Нет, она не стремилась переплюнуть Танку в интеллекте, она жаждала сравняться духовно. Когда это стало происходить, Танка все чаще стала представать пред ней в виде Серафимы, подсказывающей и предупреждающей.
Не взирая на свое кажущееся несовершенство и неумение, (ведь любая твоя мысль материальна), — Лика торопливо строила и так же торопливо разрушала один мир за другим. Ее духовный Учитель дал ей формулу, и Лика знала, что все происходит непосредственно здесь. Следовательно, и начинать необходимо было Здесь и Сейчас.
И Лика, прежде всего, кинулась исправлять саму себя. Что нужно женщине, чтобы очиститься от бремени неблаговидных помыслов, очистить свою душу от чужой, прилипчивой скверны, и привести свой мир в порядок, как приводят в соответствие с душою свое тело?
Лика пол дня просидела в ванной. Она постриглась, перекрасила волосы и сделала макияж.
Силы Любви были поблизости и помогали подруге советами. И Той не выдержал ее колдовства. Той с радостью уступил чувствам, нахлынувшим на него запахами благовоний и дорогих духов.
Той и не подозревал, что его Лике помогают некие Силы. Те самые, что представляют собою непобедимую Мощь Разума. Теперь он видел это весьма явственно. Духи, которые были призваны отвечать за безопасность на Земле, теперь были ответственны и за безопасность Лики. Да, это и были те Силы Любви, к которым она была обращена навечно Одином.
Эти силы стали защищать Лику. Они не только протягивали ей свою дружескую руку, но и предлагали ей свои знания о ней самой. Кто-то предлагал ей свою любовь… К примеру — Атлант Джози.
Лика знала, что только все осознав, только осознав в себе все, человек становится истинным Человеком.
О таком человеке будущего не мечтал ее муж… О таком человеке будущего писал Той. А до него об этом писал Ницше. И называли они это мостом.
Мостом между Богом и Человеком. Душа Ницше мечтала о таком человеке будущего. Можно сказать и так: душа уже знала такого Человека. Знала и помнила. И называла Сверхчеловеком.
18
Итак, мост. Той и Лика вышли к мосту. К тому самому мосту, по которому проходила осуществленная ими связь. Связь между небом и землей. И если Лика была Небом, Той олицетворял собой Землю. Между ними стоял этот мост.
Мост, который соединял их. Мост, который их разделял.
Это была волшебная Радуга. По ее семи каналам, по этим божественным струнам, которые она умело трогала, неслась к небесам ее благая весть.
И хотя Той писал о Сверхчеловеке, она всегда оказывалась рядом, но по другую сторону радуги.
А Той писал, что Сверхчеловек — это мост божественного тепла, нежности, любви, что в мире сущего — это проявление духа Закона. Единственного Закона, который следует изучать, знать и которому надлежит подчиняться.
Но подчиняться не так, как делают это рабы, нет. Подчиниться этому закону следует только тогда, когда придет осознание того, что этот закон закон, утверждающий жизнь.
Тогда придет осознание того, что это закон не ограничения, что это закон — предупреждения. Закон предостережения о том, что может случиться, если пренебречь им.
Эта формула призвана напомнить людям о тех изменениях, о тех метафизических превращениях, которые следуют вслед за любым выбором.
«Собственно, — писал Той Бренер, — современное человечество и представляет собой тот неприглядный продукт вырождения и полной бездуховности, вызванный непониманием, нежеланием и неприятием Законов, данных свыше; подменой этих Законов иными, своими законами; законами государства, общества, толпы, закона зверей»…
