Руслан Смородинов - Нинка
Я был среди осени и ночи, был их частью, их начинкой. Вокруг было грустно и красиво. Нет, я не разглядывал эту красоту, а как-то сразу всю ее понял. И еще я понял, что какое-то чудовище лишило все это окончательного смысла...
Напротив остановился милицейский УАЗик. Только этого мне и не хватало...
- Эй! - крикнули из кабины.
Я поднялся.
- А ну иди сюда!
Я подошел к машине. В УАЗике сидели двое - сержант-водитель и майор.
- Садись в машину! - сказал старшой.
Положение не из приятных. Документов с собою не было. Обычно в таких случаях забирали "до выяснения". Я собрался мыслями:
- Товарищ майор, мне в машине плохо станет. Я - астматик. (Это было неправдой.) Понимаете, я студент, живу в этом общежитии. Готовился к экзаменам. А минут двадцать назад у меня приступ начался. Задыхаюсь. Вот и вышел на свежий воздух, пока не отпустит.
Майор пригляделся:
- Пил сегодня?
- Пил?.. - театрально удивился я. - Да вы что! Экзамены же...
- Документы есть?
- С собою - нет. Но могу вынести - они в комнате. А еще лучше: давайте пройдем со мной до вахтера - он подтвердит, что я живу в этом общежитии.
- А ты что, правда задыхаешься?
Я кивнул.
- Может, "скорую" вызвать?
- Спасибо, не надо. Уже лучше.
- Ну а если лучше, - строго сказал майор, - то иди к себе. Нечего под деревьями сидеть. А то ограбят или изобьют, а потом - милиция виновата...
Я вернулся в комнату. Нинка уже допила бутылку и спала. Я присел рядом, поправил ей волосы, прикрыл обнажившуюся грудь. Спи, мученица, на какое-то время водка заслонит тебя от всей этой опостылости. Это - лакуна среди страданий. Отдых. Закулисье...
И вдруг я понял, что плачу. Видимо, уже тогда предчувствовал, что через год этой женщины не станет. Прибывший после очередной отсидки муж убьет ее в припадке пьянства и ревности...
Я не стеснялся своей слабости. И радовался, что не выпил. Значит, из глаз не водка льется. А то она любит брызнуть. Значит - слезы. Я их давно ждал, слез своих. Потому что не стыдно. Потому что это - честно...
Вранье, что мужики не плачут. Плачут. А если не плачут, так они и не мужики вовсе, а так... придорожники... А слезы - это хорошо. Это сродни молитве. Исповедь такая...
Меня передернуло. Слова! Снова эти слова, эта пошлость, этот тюль между мной и действительностью! Сколько можно быть себе адвокатом? Жалеешь себя? А за что себя жалеть? Какая во мне такая неповторимость?.. Только животный страх, называемый волей к жизни. И эта треклятая жалость к себе, присущая всем мерзавцам...
За стеной послышался шум - в 316-ой начали опохмеляться. Всё, понял я, напьюсь! Пора гасить этот огарок трезвенности. Разум требует резигнации, погружения в нирвану. Наивно бегать от мыслей. Их нужно топить, как кутят. В водке. Чтобы не скулили...
Я постучался в соседнюю комнату. Открыл Игорь Вавилов.
- Нальешь? - спрашиваю.
- Ты же вроде в завязке.
- И не такие узлы развязывали!
- Тогда с тебя тост, - сказал Игорь, наливая.
Я принял из его рук стакан, ощутил привычный тошнотворный запах. Помедлил, предвкушая исход и освобождение. А потом сказал:
- Пьянство - это победа разума над волей...
? Руслан Анатольевич Смородинов
