Виктор Широков - Стихи разных лет (2)
Там, где вовсе нет погоды, солнца нет и нет дождя, все уснем как часть природы, чтоб немного погодя может быть, очнуться, плотно шевельнуться ввысь и вширь, чтобы вновь возник и лопнул жизни радужный пузырь.
1.08.98
ИЕРОГЛИФ СУДЬБЫ
Уж не славы взыскуя, не утлой поживы, я ещё поживу в вертограде зеленом, у речки, где ивы гомонят наяву.
За окном разжужжалась не шалая пчелка, воет мотопила.
Сразу вспомнилась хитрая рыжая челка...
Что она наплела?
Что она говорила, Офелия, фея?
Чушь какую несла?
В давней речке мелькнула, закатно алея, только тень от весла.
Только отзвук речей, только тихое эхо беспричинных смешков.
Я ещё не доплыл, я ещё не доехал до летейских мостков.
Я ещё поживу, напрягусь, не расслышав смысл, но звук сохраня.
То ли "елочкой", то ли же "крестиком" вышит иероглиф огня.
Следом катится рериховский иероглиф - в виде двух запятых.
Он напомнит боренье головастиков долгих, как мне били под дых.
Как когда-то давно пацаном романтичным
(все равно пацаном), я пусть нехотя дрался, бранился цинично и травился вином.
Иерархия образов прежде, до смысла выжигает нутро.
Это было до Ельцина, до Гостомысла.
До кино и метро.
Это было и с нами уйдет, чтобы снова вспыхнуть в жизни другой.
Я тянусь, чтоб расслышать последнее слово и - коснуться рукой
рыжей челки, а может быть ивовой пряди, может, тени весла.
И ознобно заметить в неумершем взгляде, как смеется весна
в вертограде зеленом, у речки, где ивы гомонят наяву.
И не все ли равно несчастливым, счастливым; главное - что живу.
Пусть обрубком, калекой, пускай инвалидом, просто частью ствола.
Перепилен. Бывают такие обиды, что там мотопила.
Я ещё не доплыл, я ещё не доехал до летейских мостков.
Но все ближе и громче давнишнее эхо.
И я к встрече готов.
1.08.98
ВЕРЛИБР
Боксер любил боксировать со своей тенью.
Однажды, особенно удачно ударив, он послал её в нокдаун.
Тень отлежалась.
С трудом поднялась.
Обиделась и ушла.
Навсегда.
2.11.98
Треть жизни провожу во сне, а две - в пустых мечтах.
Ах, до чего вольготно мне!
Живу во весь размах.
Забыв про долларовый курс, падение рубля,
Всегда смеюсь, войдя во вкус...
А плакать что ли, бля?
Когда навеки я усну, последняя мечта: чтоб все же встретили весну осенние уста.
Чтоб улыбнувшись, мол, удал, и спину не согнув, я как живой в гробу лежал, к о с т л я в о й подмигнув.
1.12.98
СЛОН И СЛИЗНЯК
"Мимо меня проползают слизни
с глазами статуй в саду..."
Борис Пастернак
Со слизняком затеяв разговор, слон поражен его был самомненьем:
"Да я...да мне...да с некоторых пор ко мне киты относятся с почтеньем.
Когда б я плавал, был бы тоже кит, но не хочу, привык к земле по жизни.
Горжусь, что я вульгарный паразит, как все мои предшественники слизни.
Зато Камю и Сартра я читал, мне Хайдеггер мировоззреньем близок; я обожаю человечий кал и пью мочу, поверьте, без капризов.
Вы в самолетах жрете аэрон, вгрызаетесь в творенья Массолита, а я залез в свой костяной гондон, он - лучшая моя самозащита.
Мне Пушкин - бог, я тоже накропал две-три строки о сексе понаслышке; пусть кто-то скажет, что талантец мал, но кайф и драйв зато всегда в излишке.
Да, я - слизняк, я не такой, как вы, зато король среди окрестных слизней, и мне плевать на жителей Москвы, погрязших в рыночной дороговизне.
Зато я без работы проживу и накропаю, может быть, романчик, где выведу на славу всю Москву, загнав героев голых на диванчик.
Поверьте, мне и премию вручат, я сразу стану членом Слизне-клуба; а то, что нет ни деток, ни внучат, мне наплевать, зато целее зубы.
Вы думали, у слизней нет зубов?
Есть и ещё какие! Мысле-зубы.
Мы ими объедаем дураков, вздымая для завесы грязи клубы.
Такой я слизень. Просто красавец.
Завидуйте же слизневому счастью.
Жаль, что на этом сказочке конец.
Я о конце лихом мечтаю часто..."
Слон не дослушал слизневый разнос.
Считайте, что из зависти, из мести над ним слоновью ноженьку занес и без раздумий раздавил на месте.
15.02.99
СТИХИ 1968 ГОДА
(Нашел обрывок записи)
Кому-то, братцы, Лорелея и бурный Рейн, а мне на выбор: лотерея или портвейн.
Ночные мысли каменисты.
Часы - века.
А мне на выбор: в коммунисты или в з/к.
20.11.99
Увы, ты с каждым днем брюзглей и старше, на импортных взопрев окорочках; приветливые бедра секретарши напрасно отражаются в очках.
Уныло прикандален к диалогу с такими же делягами, как ты, все чаще ты взываешь к Богу, к Богу, увы, страшась последней темноты.
26.07.00
СТАРОЕ ФОТО
Забавный человечек.
Ни низок, ни высок.
Пилотка, как кузнечик, свисает на висок.
Со звездочкой пилотка, не с бройлером-орлом.
И дует песню глотка, понятно, ни о чем.
13.08.00
ИГЛЫ МГЛЫ
Как же злы, хвои уколы!
Горы и долы иглы мглы жалят и жгут, не жалея.
Тениста аллея.
Злее и злее укусы минут.
Ласки секунд приторно липки.
Совести пытки душу секут.
Лучше ответь, милая хвоя, ждать ли покоя?
Времени плеть встретит ли снова муками слова завтра и впредь?
Иглами мглы ныне и присно жалит капризно замять золы.
Злобный сугроб воспоминаний.
Эхо желаний.
Радости гроб.
Узел судеб.
Смертная маска.
Снежная ласка.
Гибельный хлеб.
Лжи леденец.
Бренная влага шепчет, что благо сшибка сердец.
Дескать, милы демоны ночи.
Жалить охочи иглы мглы.
Я одинок.
Жажду покоя.
Пермская хвоя - лучший венок для неуда - чника и для героя.
А за горою встретит звезда.
Сдвинут столы тени и боги в славном чертоге.
Вечность в итоге.
Иглы мглы.
20.08.00
Ненавижу состояние сытости, величание женщины блядью, картографирование закрытости, вышивку крестом и гладью.
Обожаю состояние невесомости, черемуховые холода и карие глазки, отсутствие черты оседлости и древнерусские сказки.
Ненавижу - обожаю...Этой парадигмою опьянен похлеще водки и пива.
Мозгами двигаю, ногами дрыгаю, догадайтесь с трех раз - чему альтернатива?
25.08.00
Надо ли было метаться и рифмовать наугад, чтобы пружинно попасться в лаокооновый чад?
Юбка. Колени. В колготках.
Тщетно - зови, не зови - сорокалетняя тетка мне говорит о любви.
Бывшей. Сгоревшей до срока в невыносимом чаду давних взаимных упреков, тщетно взывавших к стыду.
К совести. Зряшное дело - мерить рассудочно страсть.
Только не знает предела либидо сладкая власть.
Жить надо тихо и кротко, ротик закутав в платки, чтоб сквозь чужие колготки не замечать ноготки.
6.01.01
Среди дряхлеющих собак сам, постаревший словно псина, курю слежавшийся табак и нянчу призрачного сына.
Мертворожденного. В ночи невыдохнувшего проклятье всем тем, кто гычет, как сычи, мол, все мы сестры или братья.
Век умер, веками прикрыв глаза гноящихся иллюзий, чтобы прорвавшийся нарыв, как шар бильярдный ухнул в лузу.
Век тоже выдохнуть не смог последнее благословенье, чтобы неправедный итог возвысил наше поколенье.
Глядит луна, собачий глаз, на немоснежную долину, на домы, на безгласных нас, на шелушащуюся псину, решившую: "И я - герой, и должен зваться человеком"...
А туча, тешучись игрой, спешит прикрыть луну, как веком.
8.01.01
ВЫБОР
Не плачь, не ной, что невезучий, что вечно - горе от ума; ведь и у самой черной тучи всегда есть светлая кайма.
Всегда есть выбор между светом и сонным искушеньем мглы, но как же поступить с советом, чьи обрамления светлы,
а суть черна? Чернее тучи, черней вороньего пера; и лишь коварным сладкозвучьем высоким помыслам сестра.
Как поступить? Ведомый верой, иди, и да спасут тебя среди огня и жгучей серы слезинки Божия дождя.
Ведь Тот, кто за тебя оплакал, невыносимо отстрадал, плевелы отделит от злаков и явит горний идеал.
Иди за Ним, храним обетом.
Неважно, что дела малы.
Но сделай выбор между светом и сонным искушеньем мглы.
12.01.01
ШУТЛИВЫЙ НАКАЗ
Прощание устройте в ЦэДээЛе, поставьте в малом зале скромный гроб, чтобы в буфете пьяницы галдели, а дух мой, гений, возвышался чтоб.
Придут коллеги - помянуть сквозь зубы.
Придут калеки - жизнь пережевать:
"Мол, все - ништяк, раз мы не дали дуба.
Ушел Широков - что переживать...
Он был смешон в мальчишеском азарте: прочесть, освоить и переписать, путь проложить по исполинской карте литературы...Тьфу, такая мать!
Дурак, он не носил, как мы, кроссовки, а также, блин, втянулся в странный кросс; он был чужим в любой хмельной тусовке и потому свалился под откос".
Меня едва терпели "патриоты", а "либералы" думали: "изгой".
Моя душа не знала укорота, впал навсегда я в творческий запой.
Придут Калькевич, Кроликов и Чаткин.
Жох-Жохов попеняет земляку, что он оставил новый том в начатке, не дописав о родине строку.
