Сергей Диковский - Главное - выдержка
Не знаю, что он прошептал Косте на ухо, но деловитое спокойствие боцмана заметно передалось санитару. Он выпрямился, развернул плечи, даже попытался через силу улыбнуться.
- Главное, рассердись, - посоветовал боцман. - Если рассердишься, все возможно.
Костя перелез через барьер и пошел по стреле. Сначала он двигался медленно, боком, придвигая одну ногу к другой. Балка была скользкая, сумка тянула набок, и Скворцов все время порывисто взмахивал руками. Лицо его было опущено - он смотрел под ноги, на толпу.
На середине балки он поскользнулся и сильно перегнулся назад. Внизу заревели. Костя зашатался сильнее...
Я зажмурился - на секунду, не больше... Взрыв ругани... Чей-то крик, короткий и острый, как нож.
Балка была пуста... Санитар успел добежать до мачты. Обняв ее, он перелез на другую стрелу и пошел тихо-тихо, точно боясь расплескать воду.
Теперь он оторвал глаза от толпы... Он смотрел только на Жукова... Он шел все быстрее и быстрее, потом побежал, сильно балансируя руками, твердо, чуть косолапо ставя ступни...
Взмах руками, прыжок - и Костя нагнулся над Жуковым.
Тут только я заметил, что Гуторов положил пулемет на барьер и держит палец на спусковом крючке.
Увидев, что Костя добрался счастливо, боцман сразу отдернул руку и вытер потную ладонь о бушлат.
- А я бы свалился, - признался он облегченно. - Вот черт, циркач!
- Однако здорово его забрало.
- Что ж тут такого, - сказал Гуторов просто, - и у пулемета бывает задержка... Смотри... Что это?.. А, ч-черт!
"Осака-Мару" медленно выползал из дымовой полосы, и первое, что я заметил, были снежные буруны японских эсминцев.
Распарывая море, хищники с ревом удалялись на юго-восток, а следом за ними, перескакивая с волны на волну, лихо неслись "Смелый" и "Соболь".
- Не туда смотришь! - крикнул Гуторов. - Вот они!
Над моей головой точно разорвали парусину.
Тройка краснокрылых машин вырвалась из-за сопки и, рыча, кинулась в море.
И снова гром над синей притихшей водой. Сабельный блеск пропеллеров. Знакомое замирающее гудение не то снаряда, не то басовой струны.
Шесть истребителей гнали хищников от ворот Авачинской бухты на восток! К черту! В море!
На палубе "Осака-Мару" стало тихо, как осенью в поле. Пятьсот человек стояли, задрав головы, и слушали сердитое гуденье машин. Оно звучало сейчас как напутственное слово бегущим эсминцам. Краболов повернул в ворота Авачинской губы. Бухта с опрокинутым вниз конусом сопки Вилючинской и розовыми клиньями парусов казалась большим горным озером.
Мы обернулись, чтобы в последний раз взглянуть на эсминцы. Они шли очень быстро, так быстро, что вода летела каскадами через палубу.
Вероятно, это были корабли высокого класса.
1938
