Клавдия Лукашевич - Из деревни...
По лицу Акулины блуждает счастливая, ласковая улыбка. Она читает и перечитывает дорогое письмо много раз, раздумывает и качает головой: да, задала ей «ненаглядная барышня» задачу: просит розовую ленточку, а какой ширины и сколько аршин, — не написала. А для Акули просьбы ее барышень-институток — самое важное дело, она его обдумывает со всех сторон и даже советуется с другими, желая от всей души им угодить.
Воскресенье. И институте большой прием. Кишит народом огромная зала: приходят родные, радуются, весело их встречают молоденькие институтки, чинно проходят и следят за порядком классные дамы.
Конфузливо ступая, в зале показалась простая женщина, повязанная белым, шелковым платочком; она подошла робко к дежурной, попросила вызвать «барышень Славиных» и села в дальний укромный уголок. Через несколько минут ее крепко обнимали и целовали две хорошенькие институточки.
— Акуля, голубушка! Наконец-то! Как мы ждали тебя! — сказала старшая.
— Если б ты не пришла, я бы опять плакала, — заявила младшая.
Леночка и Валя очень изменились. Леночка уже стала взрослой барышней и скоро кончит курс; она худенькая, но такая же кроткая и задумчивая, как и была ребенком; Валя — полная, веселая, курчавая девочка лет 12–13.
— Уж я-то и сама места не находила, стосковалась по вас, мои бесценные. Дождаться не могла, как бы свидеться… Тебе, Валюша, вот все тут купила… Может, что не так, я переменю, — говорила Акуля, не спуская восторженного взгляда с дорогих барышень.
— Спасибо, Акулинька… Все отлично! Спасибо!
— Что же, Валюша, учительница-то тебя не наказывала?
— Знаешь, Акуля, — заговорила быстро девочка. — Уж на этот раз я не виновата… Это все из-за моей подруги… Она меня выдала, и классная дама передник сняла…
— Ах ты, грехи какие! Как же это без передника-то? Да ты не тужи. Оно ничего…
— Вот еще что сказала, Акуля… Ты не понимаешь, дорогая, это такое наказание! — и полненькая девочка печально опустила голову.
Акулина нежно прижала ее к себе.
— Ну, как же не понять! Очень я понимаю, милушка. Да ты не тужи.
— Знаешь, Акулинька, милая, я из истории опять 12 получила.
— Учись, Ленушка. Оно к примеру Валюше хорошо… Что же ты, моя ясная, не просила у меня ничего… Может, мыльца надо?
— Ничего не надо… Только сама приходи почаще, — застенчиво отвечала девушка, обнимая Акулину.
— А я вам, мои желанные, яблоков, леденчиков и булок принесла. Отобрали у меня, у самой двери отобрали… Вы спросите, чтобы беспременно отдали…
Акулина уже четыре года приходит к своим барышням и всегда волнуется, что у нее отбирают гостинцы.
— Акулинька! Принеси мне зубную щеточку! Акулинька, купи мне клякс-папиру. Акулинька, мне очень хочется тянушек, — просит постоянно Валя.
И Акуля из своего небольшого жалованья никогда ничего не забудет купить.
Очень часто девочки расспрашивают Акулину про ее житье.
— Ничего, я привыкла теперь. Иногда трудно бывает, устанешь, иногда господа обидят, а то и сама виновата… Ничего, привыкла, — рассказывала Акуля.
— Акулинька, я кончу курс, мы опять будем вместе, — мечтает Леночка.
— Ах, хорошо будет! Не расстанемся, милушка.
— Ну, а твоя деревня, твоя изба? — спрашивает Валя.
— Вот скоро деньжонки стану копить, барышни; тогда избу поправлю: на старости лет будет где голову приклонить, угол родной будет.
— Погоди, Акуля, когда я вырасту, стану уроки давать, я тебе хорошую избу выстрою… — обещает Валя.
— Лапушка ты моя! Добрая душа! Вот спасибо, — смеется Акуля, лаская институточку.
— А помнишь, Акуля, как мы хорошо с бабушкой жили… какая у нас квартирка чистенькая, уютная была… я тебя учила… ты нам про деревню по вечерам рассказывала… Помнишь? — спрашивает задумчиво Леночка.
— Как можно забыть! — вздыхает Акуля.
— Помнишь, как про «капустку» пела, как плясала… Как в деревню ездила… И еще бабушке холста привезла за то, что она «твоих кралечек берегла…», как ты тогда сказала… Помнишь? — подхватывает Валя.
— Вестимо, помню. Частенько вечером, этак раздумаешься и поплачешь…
— Ах, Акуля! Как жаль, что бабушка не видит нас теперь большими… — мечтательно говорит Леночка и глаза ее наполняются слезами.
— Не кручинься, Леночка… Жизнь-то долгая, милушка, надо прожить…
— Знаю, Акулинька… Все же, как маму да бабушку вспомнишь, так и взгрустнется…
— Они молятся за вас на том свете, чтобы вы были добрые, да хорошие…
Эти простые, задушевные разговоры трогали и ложились отрадно на душу девочек-институток. И несмотря на то, что институткам бывали потом выговоры, они всегда радостно встречали «простую бабу» и горячо целовали ее. Они знали, что эта «баба» одна в целом мире любит их искренно, интересуется всяким пустяком их жизни и напоминает им милое прошлое. Леночка и Валя знают, что их «дорогая Акулинька» — верный и преданный друг. Она приходит к ним каждое воскресенье, балует их всем, чем может, и они втроем мечтают, как опять заживут все вместе. В жизни все может быть!
