Инна Ветринская - Голова без женщины
Но почему она выискивает какие-то намеки? Неужели можно всерьез верить, что призраки оживают только для того, чтобы давать в газету объявления, которые терзают душу ей, несчастной инвалидке? И потом, Алеша вряд ли смог бы написать о себе "веселый"... Только что-нибудь неоднозначное, например: "ироничный", "ехидный", "непростой"...
Нет, в это верить глупо, в это верить нельзя. Он же умер.
Но вот объявление в газете за двенадцатое июля: "Художник, 43 лет, любящий все изящное, без особых вредных привычек, относительно обеспеченный, испытывает настоящий переизбыток жизненной энергии и хочет познакомиться с худенькой активной женщиной, которая бы относительно его понимала. Брак возможен. Ваш ребенок не будет помехой. Напишите мне, пожалуйста."
Лида машинально поглаживала пальцами теплую головку черной эбеновой трости, которую подарил ей Алексей в незапамятные времена. Этой палочку, в локоть длиной, кажется, называют "макивара", ею в Индии погоняют слонов на конце имеется острый крючок, которым тыкают в толстую слоновью кожу, отдавая команды... Тросточку Алеше его знакомый-почитатель индус привез из Непала, он проживал там ещё в те годы, когда эта страна была недоступна простым смертным и казалась настоящей волшебной Шамбалой - крышей мира. Палочка была непростая, выточена в форме двух свившихся в любовном экстазе кобр, и в их глазницы, на рукоятке, были вставлены зеленые камни. Наверно, изумруды. Алеша передарил трость Лиде незадолго до автокатастрофы...
Такие красивенькие мелочи он собирал жадно, немерено, эта страсть иногда становилась даже жутковатой, и Лида в те годы с отчаянием думала, что первое-второе место в его жизни делят красивые безделушки и живопись, а она уже дальше - на третьем... Хотя Алеша любил её по-настоящему, так, как она мечтала, чтобы её любили - это было и беззаботно, и очень горячо... Как бы то ни было, "любовь ко всему изящному" тоже была несомненным признаком появления Алеши в этом мире. Но если так, то он не перевоплотился, а снова стал самим собой.
Это пугало Лиду и притягивало. И потом, было ведь ещё одно объявление, найденное ею в позавчерашнем номере газеты. "Художник, 43 лет, шатен, с оригинальной бородкой и автомобилем, но без усов и вредных привычек, продвинутый, относительно обеспеченный, испытывает ужасный переизбыток жизненной энергии и хочет познакомиться с худенькой активной женщиной, которая бы относительно его понимала. Женщины-вамп приветствуются. Брак возможен. Ваш ребенок не будет помехой. Напишите мне, пожалуйста."
Женщина-вамп! Как часто Алеша шутил на эту тему! По его словам, он просто сознание терял от брюнеток кровососущего облика, а Лида была пепельной блондинкой, и наверное, он воспевал при ней брюнеток-вамп, только чтобы подразнить ее... Их любовь не боялась шуток. Ей ничего не было страшно, кроме смерти. И только смерть эту любовь и прервала, в конечном счете.
Лида потянулась за уткой - пора, чтобы потом не пришлось все делать второпях. Когда дело было закончено, она съездила в туалет, опорожнила там утку, заехала в ванную - сполоснуть, и вернувшись в комнату, обессилено откинулась на спинку кресла. Нет, вытравить в себе память не удается. Неужели это чья-то злая шутка? Кому могла прийти в голову дразнить инвалидку её единственной настоящей и светлой любовью? В том-то и дело, что такую жутковатую шутку мог отколоть только Алеша... Вдруг произошло невероятное, и он выжил тогда, а вместо него похоронили кого-то другого, а он на время потерял память, и теперь таким странным образом ищет её, Лиду? Подает ей знаки?
Все может быть, ведь после катастрофы сама Лида почти полгода провела в больнице, пока врачи пытались без особого успеха срастить её сломанный позвоночник и заставить работать ноги... Хоронили Алешу, конечно, без нее. Долгое время она вообще неспособна была думать о чем-то еще, кроме своей жизни. И как раз примерно через полгода после аварии пришел к ней в больницу адвокат Реомюр Карапетович. Опять же, странно, что прислали его, как он выразился, родственники Алексея Сумарокова со стороны жены. И именно он, не вдаваясь в подробности, предложил ей ежемесячную сумму в немецких марках, на неопределенно долгий период, ничего не требуя взамен. Он только хотел, чтобы Лида отозвала свой гражданский иск к водителю "КрАЗа", который налетел на машину Симакова, из-за чего машина вылетела с моста в овраг.
Лида иск тот подписывала почти в беспамятном состоянии, следователь подсунул ей бумагу, она и подписала. Следователю нужен был, видимо виновник, все-таки есть погибшие, а Симаков, бывший за рулем "Москвича", был абсолютно трезв, к нему трудно было придраться. Действительно, он только пригубил вино, когда они ели шашлык на даче. В сущности, ей было все равно, накажут или нет водителя грузовика, и виноват ли он в аварии. Да и какой из неё свидетель? Она ведь тогда дремала на заднем сидении после шашлыка с вином, и даже не успела ничего сообразить, когда раздался грохот и наступила темнота. Как ей объяснили, Симаков вылетел вбок в распахнувшуюся дверцу, перекатился по асфальту и отделался легкими ссадинами и ушибами, а Алеша погиб сразу, когда машина рухнула с моста.
Дело кончилось тем, что она отозвала свой иск, после чего добродушный Реомюр Карапетович приходил ещё раз, принес апельсины, заверенный договор и передал ей первый конверт с деньгами. И густым убедительным голосом пообещал, что теперь Лида ежемесячно будет получать ту же сумму в немецких марках, но только по почте, с оплаченной доставкой на дом. В конверте оказалось сто марок, без обмана. Тогда это были невероятные деньги. Но и расходов сперва было очень много. Приезжала старшая сестра Оля из Алма-Аты, помогла с коляской, с разными нужными вещами. Потом пришлось с её помощью обменять квартиру и получить доплату, потому что теперь Лиде было все равно - жить ли в центре Москвы или на окраине у метро. Она понимала, что уже не совсем человек, а так.
А деньги продолжали поступать регулярно и аккуратно. Вот уже семь с лишним лет. И Лида привыкла думать, что за тайну её страстного и безысходного романа с Алексеем Сумароковым ей положены эти пожизненные откупные, помимо, самой собой, небольшой государственной пенсии и тех грошей, которые ей удавалось зарабатывать переводами.
Но теперь Алеша возник снова. И это второе пришествие обязательно перевернет её жизнь. Что ж, хуже, чем сейчас, уже просто не будет. Хуже только смерть, в сущности. Странная история с этими откупными подсказывала ей, что Алеша не мог исчезнуть бесследно. Случилось что-то непонятное, и может быть, он все-таки остался тогда жив...
Ведь не зря же эта так называемая семейка решила платить Лиде по сто дойчмарок в месяц? Сама по себе сумма невелика, но между прочим, за эти годы набежало уже тысяч семь-восемь марок. Она читала газеты, знала и курсы валют и цены - сейчас на эти деньги можно было бы подержанный "мерседес" купить в неплохом состоянии. Зачем же они платят? Может быть, именно для того, чтобы Лида не всплывала, не появлялась, не проявляла никак своего существования - нет её и все тут. Могли ведь и Алексею так объяснить - что она погибла. И Лиде то же самое сказали - про него. Правда, с Лидой об этом беседовал следователь из милиции, но... Разве следователя нельзя подкупить точно так же, как подкупили ее?
Страшные мысли заворочались в голове. Почему ей раньше не приходило это в голову? Да потому, что не попадались на глаза такие вот странные объявления! А теперь попались... И вполне вероятно, что они оба с Алексеем несколько лет лежали порознь в инвалидных креслах и считали друг друга погибшими... А теперь он, возможно, выздоровел.
Лида пару раз качнула рычагом, подтолкнув кресло ближе к углу комнаты, где стояло старое трюмо, покрытое пеленой пыли. В зеркале смутно была видна седая женщина с костлявым бледным лицом и дикими глазами. Похожа на призрака из подземелья. А на кого сейчас похож Алеша? Если его, конечно, не съели черви в могиле... Нет, только не это! Наверно, он все такой же красавец, шутник, бабник и любимый... Любимый, безумно дорогой человек...
Дыхание у неё участилось, сделалось горячим. Дрожащей рукой нащупала на столе за спиной стакан с водичкой, попила мелкими глотками. Что с того, если Алексей жив? Если он инвалид, то Лида ему не нужна, только обузой будет. Ухаживают за ним другие люди, здоровые, ходячие... А если он встал на ноги - то она, инвалидка, ему тем более ни к чему. Все кончилось много лет назад. И ещё самое главное - так попросту не бывает.
Но - проклятые объявления! Вот что мучит, не дает отвлечься!
Все может случиться в жизни, с отчанием и восторгом думала Лида, лицо её покрылось пятнами темного румянца.
Нет уж, решено: назавтра она позвонит соседке Полине Владимировне и обратится к ней с очередной просьбой - купить свежую газету.
* * *
Она сказала ему: нет, это слишком много. Он возразил: не слишком-то много, когда я столько лет уж так рискую. Мне нужно что-то для оправдания риска. Она сказала: ты и так уже имеешь очень много. Даже слишком много. Он сказал: я художник, я хочу жить своей жизнью, а для этой жизни нужны деньги. Я же пошел на твои условия? Почему же ты не хочешь сейчас понять мои условия? Она сказала: я понимаю твои условия, но не принимаю их. Ты что, решил меня шантажировать?
