Сергей Залыгин - Культура, демократия и тоталитаризм
Двадцатый век - век тоталитаризма, и вот уже осуществлялось то самое страшное и невероятное, что может возникнуть в сознании человека, - передел мира.
При этом мир мог погибнуть, тоталитаризм мог кончить самоубийством это не имело значения в случае, если мир подвергается переделу.
Первый круг - это Первая мировая война, и она не только не отвергла человечество от его самой эгоистической идеи, которая только может быть, но и еще приблизила его к ней: при жизни одного поколения возникает Вторая мировая война и чуть-чуть было не возникла третья.
Сценарии двух мировых совпадают в деталях: сначала Германия и Россия союзники, затем - враждующие стороны; в обоих случаях Германия капитулирует. Одни и те же генералы воюют друг против друга в двух войнах, и не только генералы, но и солдаты.
Еще не кончилась Первая, когда в мир вступила совершенно новая формация - социализм, обещавший людям и свободу, и равенство, и братство.
Но то обещания. На деле же социализм взрос из империализма, усвоив его методы и способы общения с миром, со своим собственным народом - прежде всего.
Ленин так же, как и Вильгельм Второй, если еще не в большей степени, был заинтересован в поражении России, он знал, что только в побежденной и униженной стране найдут отклик его идеи социалистического братства, в стране же победительнице ему делать нечего. И вот уже Вильгельм Второй отправляет Ленина в запломбированном вагоне в Россию как своего едва ли не самого близкого союзника.
Далеко не все русские социалисты захотели стать предателями своей страны: например, Мартов, когда Ленин отправился в путь по маршруту, указанному штабом Вильгельма, при посредничестве известного авантюриста Парвуса, отказался от этой поездки: "Проехать в Россию в качестве подарка, сделанного Германией русской революции, - значит ходить перед народом с парвусовским ореолом".
Но Ленин поехал. И блестяще выполнил свой долг перед Германией, опять-таки заимствуя опыт германского генерала Эриха Людендорфа: трудовую повинность, рабочие лагеря и многое другое, - так что до сих пор остается неясным вопрос: кто же все-таки был первым практиком социализма - Людендорф или Ленин? Кто был лучшим педагогом - Людендорф, воспитавший Гитлера, или Ленин, воспитанником которого оказался Сталин?
Тоталитаризм Двадцатого века, независимо от того, капиталистический он или социалистический, сумел подчинить себе культуру, науку прежде всего, и вот уже технический гений сегодня изобретает оружие невиданной силы, оружие массового уничтожения, а завтра выступает как яростный поборник мира. И наоборот: солдаты и генералы, призванные защищать свою Родину от нашествия оккупантов, тут же сами становятся оккупантами в чужих странах. Сразу же вслед за Второй они готовы были начать третью мировую войну - все из тех же тотальных побуждений (Кубинский кризис).
Человек - существо эгоистическое, а тоталитаризм - это апогей эгоизма, и СССР, выиграв войну, еще долго не демобилизовывал свою армию (было подсчитано: чтобы сбросить вчерашних союзников в океан, потребуется не более двух-трех недель). Может быть, овчинка стоила выделки? Может быть, карточная продовольственная система, миллионы жертв репрессий в среде интеллигенции и крестьянства будут перекрыты блестящими военными победами?
И вернее всего, так и решилось бы дело, если бы не подвели единомышленники-коммунисты. В течение всей войны Морис Торез, Долорес Ибаррури, Броз Тито, Пальмиро Тольятти, проживая в общежитиях III Интернационала в непосредственной близости от Кремля, готовились возглавить коммунистические правительства своих стран сразу же после победы Советской Армии, иначе говоря, им была уготована роль великого Ленина, блестяще сыгранная им в конце Первой мировой войны.
Увы! - дело коммунизма не было подхвачено в странах-победительницах (исключение составила Югославия), не справились с партийным заданием облеченные столь высоким доверием Сталина и его эмиссары.
Пришлось ограничиться рамками "социалистического лагеря" - но и там дело не обошлось без военного вмешательства социалистического Советского Союза, войска которого подавили восстания и беспорядки в Польше и ГДР, в Чехословакии и Венгрии.
Социалистическому тоталитаризму никто не смел противостоять достаточно решительно. Никто, кроме него самого. Так, может быть, распад социалистического тоталитаризма научит человечество противостоять любому тоталитаризму?
* * *
На коммунистов не производит никакого впечатления, что сегодня неторопливая Швеция гораздо ближе к социализму, чем мы, страна, которая под социализмом прожила семьдесят лет, а теперь только и делает, что догоняет капитализм.
Если бы не лозунги "догнать и перегнать!", "уже догнали, уже перегнали!", которые всегда есть обман, компартия не была бы вынуждена объявлять перестройку и еще постояла бы у власти, но поспешность, свойственная тоталитаризму как никому другому, коммунистов подвела. И еще подведет, уж это точно. Ведь всякое неторопливое, продуманное и в какой-то мере культурное решение для коммунистов не что иное, как оппортунизм. Ведь, по существу, их роль - быть вечными оппозиционерами, как это и происходит во всех демократических государствах, а не стоять у власти, как происходило у нас.
Да что там - "происходило"? А разве не происходит нынче?
* * *
Мир оказался не приспособленным к воплощению коммунистической идеи, следовательно, эта идея была фантастической, и более того - антиидеей, отвергающей и религию, и даже социал-демократизм - все на свете, кроме самой себя.
Нынче же коммунизма нет даже и для самого себя - поскольку он не обладает уже ни "Апрельскими тезисами", ни трудами под названием "Государство и революция", "О продналоге", нет и трудов другого комгения "Марксизм и национальный вопрос", "Марксизм и вопросы языкознания", нет "Краткого курса истории ВКП(б)".
И хорошо, что нет: людьми руководит сложная и запутанная практика, а не бредовые теории.
Очень странно, однако, что коммунисты, народные патриоты, защитники народа, люди, повсюду утверждающие, что именно они-то и выражают народное мнение, все, как один, приходят в исступление, как только поднимается вопрос о необходимости всенародных референдумов и в России, и в Белоруссии по поводу союза этих государств: никаких референдумов, и баста! Это лишнее! Это - вредное! Это - антинародное!
Право же, более чем странно!
Справедливости ради нужно сказать, что в противоположном лагере дело обстоит едва ли лучше.
Если уж в ближайшем окружении нашего Президента то и дело обнаруживаются элементарные мошенники и коррупционеры, которые, кроме всего прочего, разработали для него программу чеченской войны, если ни один из этих мошенников так и не оказался под судом (и, видимо, не окажется), то какое моральное право мы имеем кому-то и что-то советовать?
У нас считается, что союз Россия - Белоруссия - это пример подражания для всех остальных наших соседей, членов СНГ.
А если наоборот, если этот пример всех оттолкнет? Если, обнимаясь с Белоруссией, мы теряем Украину? Тоже ведь может быть.
Коммунизм - это сила тоталитарная, организованная для революции, но никак не для эволюции. Перестройка это еще раз доказала.
Именно поэтому, стоило только пошатнуться СССР, как вслед за ним пошатнулся и весь остальной "социалистический лагерь", и не только он, но и республики бывшего Советского Союза - ни в одной из них камня на камне не осталось от правоверного советивизма, настолько он был скомпрометирован, так он был подточен до основания. Кем скомпрометирован? Опять-таки самим собой, своим собственным тоталитаризмом, своей собственной идеологией, а вовсе не "происками" наших внешних "врагов".
* * *
Несколько слов о дореволюционном российском авторитаризме.
Россия никогда не обладала заморскими колониальными владениями, что было свойственно государствам Европы - Англии, Франции, Испании, Португалии, Дании, Голландии, а позже и Германии.
Россия расширялась за счет непосредственно прилегающих к ней территорий в Восточной Европе, Средней Азии, на Кавказе, в Сибири, и территории эти становились ее губерниями и наместничествами, обладая примерно теми же правами и законами, что и губернии исконно российские.
Единственное заморское приобретение России - Аляска вскоре была продана Соединенным Штатам, так как у России не было никаких шансов удержать ее за собой.
Значительные территории и государства добровольно приходили под власть России - примером тому могут служить Украина и Грузия.
Польша, завоевание которой носило наиболее агрессивный характер, а также Финляндия, отвоеванная у Швеции, в государственном плане сохраняли значительную самостоятельность и часто политически устроены были более совершенно, чем метрополия, так что многие из декабристов мечтали о том, чтобы Россия была устроена по польскому образцу, имела бы нечто подобное польскому сейму, - очень странное для классического колониализма явление!
