Иван Гончаров - Заметки о личности Белинского
Ссылаюсь на один из любимых авторитетов Белинского, Жорж Занд, которая где-то, говоря о краткости жизни и о трудности, даже невозможности познавать все, заключает так: "On nе peut pas savoir tout, il faut se contenter de comprendre"5.
И Белинский действительно "понимал" все, не только к чему прикасался его сосредоточенный анализ, но и то, что проносилось мимо его, на что он случайно обращал взгляд. Он жил, непрерывно учась за пером, в живых беседах с друзьями и почитателями, и роясь в бездне книг, проходивших через его руки: и так до конца жизни!
В руках противников Белинского упрек в неучености, как известно, был Архимедов рычаг, которым они старались столкнуть его с места, но, конечно, безуспешно.
Профессия ученого была не его профессия, да он никогда и не брал ее на себя.
Следовательно, говоря о его знаниях, необходимо обусловливать в точности, какой именно учености недоставало ему - и за этим ставить вопрос: довольно ли было у него подготовки для той роли, какая выпала ему на долю, - именно для роли - не эстетического критика собственно, не публициста только, а для того и другого вместе, и еще для чего-то - третьего? Наконец, надо еще спросить: отвечала или не отвечала степень его подготовки эпохе и моменту его деятельности и его среде - и определить, сколько он сделал для своего времени и современного ему поколения? И только в совокупности на все эти вопросы и следует, и можно давать по возможности покойный, т. е. отрешенный и от вражды, и от пристрастия к нему ответ. Кстати можно было бы спросить, много ли сделали те "ученые", которые громили его за неученость?
Известно, как Белинский был искренен и не хвастлив. С посторонним, мало знакомым лицом, он почти совсем не говорил, или говорил мало, несвязно и не блистал ни умом, ни знанием. Только с близкими он был свободен в речи, не остерегался ошибок и давал волю своим силам. И в таких именно спорах он обнаруживал массу знаний, которых в покойном разговоре, вне всякого увлечения, нельзя было подозревать в нем. Он ронял и сыпал их нечаянно, как часто нечаянно в печатных статьях сверкал остроумием, удачными сравнениями, ссылками на те или другие авторитеты и т. п.
Следовательно, знания, хотя бы собранные медленно, иногда урывками, служили прямой его цели, его делу, т. е. его перу. Он не держал на ученой конюшне оседланного готового коня, с нарядной сбруей, не выезжал в цирк показывать езду haute йcole6, а ловил из табуна первую горячую лошадь и мчался куда нужно, перескакивая ученых коней. Этот способ партизанских наездов именно и нужен был ему для его целей.
Познаниями мог превосходить его, как я выше сказал, например, Герцен. Но ведь и он не ученостью все сделал в литературе и в жизни, чту сделал, хотя ученость или, лучше сказать, всестороннее образование было важным подспорьем его таланту и блестящему остроумию.
Можно, конечно, пожалеть, что и Белинский не совершил от начала до конца путь более обширного или, лучше сказать, более систематического образования, для исполнения, с большим авторитетом, той громадной роли, какая ему выпала на долю. Соответствующая его природным средствам подготовка помогла бы еще более его влиянию на литературное развитие в обществе и упрочила бы за ним значение его деятельности и заслуги - без всяких сомнений и споров.
1 Эти заметки извлечены из письма, писанного в 1874 году, к А. Н. Пыпину, по случаю собирания им сведений от знавших лично Белинского, для биографии последнего.
2 Том III, стр. 376 (изд. 1862).
3 до крайности противны (франц.).
4 почтительность (франц.).
5 Всего знать нельзя, нужно довольствоваться пониманием (франц.).
6 высшей школы (франц.).
