Кирилл Столяров - Казус
- Вот ведь заразы какие! - воскликнула Жибоедова. - У них и наука поставлена на службу агрессивным целям!
- Гн, их нравы! - с осуждением вымолвил Парамонычев. А Парахнюк снова смочил горло нарзаном и продолжал:
"Тут Иван Иванович надолго призадумался. Он не боялся шантажа, потому что сразу же после снятия наручников почесал подбородок и незаметно для Тандерболта включил запрятанный в бороде микромагнитофон. Волновало его совсем другое - как там Лейла? Как она переносит первую беременность? Не нуждается ли в чем? Сытно ли питается? За те несколько встреч, которые он имел с ней. Иван Иванович не раз замечал, что она с любовью и лаской поглядывала на него, а сейчас он почувствовал, как в нем просыпается ответное чувство. В то же время ему думалось, что жить с Лейлой будет не так просто. Ведь есть обстоятельства, над которыми люди не властны. В самом деле - кто он и кто она? Вот в чем соль. . . Рамзаева ничуть не смущала некоторая разница в годах. Лейле скоро исполнится восемнадцать, ему - восемьдесят, но, разумеется, суть не в этом. На здоровье он отродясь не жаловался, а на вид даже враги ему от силы дают пятьдесят один год. Смущало его другое - не скажется ли впоследствии на Лейле воспитание в мелкобуржуазной среде, где, как известно, процветают алчность, дух стяжательства и бездуховность? И еще: сможет ли Лейла с ее южным организмом и темпераментом ужиться в Москве? Ведь нынешней зимой, судя по передачам "Маяка", морозы в Москве доходили до сорока градусов по Цельсию! Свои с трудом переносят такую стужу, а каково придется нежной Лейле с маленькой Танечкой на руках? Муж в длительной командировке, все надо самой - и за хлебушком сбегать, и в прачечную. . . Невольно призадумаешься. Лейла сгоряча согласится поехать с ним хоть на Колыму, а вот выдюжит ли она в нашем климате?
- Ну, Ваня, принимаешь мои условия? - поторопил Тандерболт.
- Ты подготовил мне зубодробильный сюрприз. - признался Иван Иванович. Теперь счет два - один в твою пользу. Я должен со всех сторон обдумать создавшееся положение.
- Сколько ты просишь на обдумывание?
- Дай мне сутки, Дуайт.
Изо всех сил делая вид, что он полностью деморализован, Иван Иванович думал сейчас только о том, как бы выиграть время. Предстояло сделать многое: перегруппировать силы, вывести из-под удара радиста Мансура, разыскать и надежно спрятать Лейлу и, главное, спутать карты американской разведки, чтобы никто не помешал иранскому народу построить будущее страны по-своему.
- Ты же отлично понимаешь, что в моем возрасте трудно смириться с поражением, - добавил Рамзаев после короткой паузы. - Трудно . . .
- Хорошо, Ваня, завтра жду тебя в это же время с окончательным ответом и заранее закажу тебе билет на Париж. Будь здоров! - Тандерболт повернул голову к двери и заорал: - Эй, Чарли! Куда ты запропастился, собачий сын? Завяжи мистеру Рамзаеву глаза, чтобы он не разглядел, где мы свили свое гнездо, и проводи его до трамвайной остановки... До завтра, Ванюша!" - Парахнюк сложил рукопись и оглядел присутствовавших.
- Сильно! - сказал Парамонычев. - Давно не получал такого удовольствия... Уверен, что на сегодняшний день наш Парахнюк входит в десятку сильнейших. . .
- Не знаю, как вы, а я потрясена, - перебила его Жибоедова. - Насчет политики говорить не буду, это не наше, не женское, а меня подкупила душевность Ивана Ивановича. Какой человек - с ума сойти! В наше время мужчины только-только познакомятся и тут же, дико извиняюсь, под юбку лезут, а случись что - их дело сторона. Сами-то - глядеть не на что, а мнят о себе - о-го-го! А тут человек долга: девушка забеременела, и он сразу готов расписаться.
- Иннокентий Кузьмич, а что будет дальше? - застенчиво спросила Броня Новак. - Переедет Лейла в Советский Союз?
- А дальше, Бронислава Ефимовна, я еще не написал, - сказал осоловевший от похвал автор. - Дальше все пока еще в моей творческой лаборатории.
- Неужели конец не придумали? - удивилась Броня. - Ни за что не поверю . . . Иннокентий Кузьмич, миленький, расскажите . . .
- Новак, не приставай к человеку, - оборвала ее Жибоедова. - Не видишь, человек устал. Да и горячее стынет. . .
Они дружно навалились на гору шницелей, но впечатление от прочитанного было настолько сильным, что разговор крутился вокруг Ивана Ивановича и романов Парахнюка.
- Ты, Иннокентий, сам не подозреваешь, какой у тебя могучий талант, громогласно утверждал Парамонычев. - Ты, брат, переплюнул почти всех наших писателей: за небывало короткий срок написал полное собрание сочинений. Восемнадцать романов - это, надо полагать, восемнадцать томов?
- Понимаешь, Афоня, мой роман про борьбу за независимость Индии против колониального господства Великобритании написан в четырех томах, - объяснил Парахнюк. - Так что в сумме выходит двадцать один том.
- Тем более! - Парамонычев обрадованно кивнул. - Боюсь одного - как бы ты не зазнался. Переедешь, видно, от нас в Москву или, как Чехов, в Ялту?
- Пока поживу здесь, а там видно будет . . .
На Фросину беду Парамонычев заставлял всех пить до дна, а она не привыкла к водке и после жирного шницеля быстренько выбежала в уборную, где обнаружила Броню, так же мучительно страдавшую от опьянения. Они долго приводили себя в порядок. а когда вернулись за стол, Парахнюк говорил тост за Парамонычева.
- . . . в школе по алфавиту шел впереди меня и в жизни тоже прежде меня стал большим человеком, видным руководителем районного масштаба. Но как ты был свойским парнем, так им и остался, не задрал нос кверху, не зазнался, не отгородился от народа . . . За твое, Афоня. доброе здоровье и светлое будущее!
Дальше Броня ушла в уборную, а в кабинет нежданно-негаданно нагрянул шеф-повар. Фрося сначала не скумекала, что он пьяный в дребодан, потому что Василисы Тихоновский сват минут десять простоял, словно проглотив аршин. Сколько его ни уговаривали разделить компанию, он молчал, как истукан, а потом плюхнулся на Бронин стул и сказал невпопад:
- Вот и я говорю, что сегодня нам рыбу завезли. А рыба-то . . . - и снова замолчал.
Парамонычев вдумчиво поглядел на шеф-повара и немного погодя взял стопку.
- А теперь, граждане, самое время выпить за организаторшу нашей встречи, за Василису свет Терентьевну!
- Тихоновну, - вполголоса подсказала Фрося.
- Да, конечно, Тихоновну, - без удовольствия согласился Парамонычев. Извиняюсь . . . Словом, за Василису Тихоновну. как за человека, любящего и понимающего родную литературу, человека, который готов на все ради. . .
- Одна рыба была карп, а другая рыба была линь! - с натугой выкрикнул шеф-повар. - Карп шел по триста граммов, а линь шел . . . - он икнул, - вот как мы с вами идем!
- Фомич, тебе бы лучше на воздух, - решительно заявила Жибоедова и вывела повара на волю.
- Афоня, ты не забыл насчет моей просьбы? - спросил Парахнюк. - Ты о чем?
- Об устройстве Жибоедовой на должность завскладом.
- Так это она и есть? - удивленно вымолвил Парамоны-чев. - А я распинался тут про любовь к литературе!. . Иннокентий, ты, брат, меня недооцениваешь. Был ли хоть один случай. когда я позабыл твою просьбу? Ну, скажи!
- Такого случая не было! - Парахнюк хлопнул ладонью по столу. - Я уже говорил, что ты замечательный парень, и еще сто тысяч раз повторю это. . . Желаешь?
- То-то,'брат!- Парамонычев покачал пальцем перед носом Парахнюка. - Я никогда ничего не забываю!
- Уж вы простите, гости дорогие, моего свата, - запричитала вернувшаяся с мороза Жибоедова. - Организм у него слабый.
- С кем не бывает, - успокоил ее Парамонычев и снова взялся за стопку. Значит, говорил я о вас, Василиса Тихоновна . . . Желаю, чтоб у вас за столом всю жизнь было так же, как сейчас: всего вволю и, главное дело, душевно и сердечно.
- Иначе вам удачи не видать, - тенорком пропел Парахнюк и выпил вслед за Парамонычевым.
Жибоедова покосилась на пустые бутылки и елейным голоском предложила: Выпейте еще водочки.
- Ни боже мой! - Парахнюк замотал отяжелевшей головой. - С радостью! одновременно с ним ответил Парамонычев. - Только, Василиса Тихоновна, для разнообразия перейдем ни шампанское . . . Это рекомендуется для лакировки.
Жибоедова сбегала в буфет и мигом притащила бутылку полусладкого. которое Парамонычев встретил с большим энтузиазмом.
- Вот что. Василиса Тихоновна, - сказал он, помешивая шампанское вилкой, чтобы поскорее вышел газ, - Иннокентий просил решить вопрос с химзаводом относительно вашего трудоустройства.
- Очень прошу, Афанасий Николаевич, - залебезила Жибоедова. - Я такая женщина, что в долгу не останусь!
- Понимаю, - снисходительно произнес Парамонычев. - Только тут в наличии некоторая загвоздка. Дело в том, что Блинов. как мне доложили, пока живой.
- Так он днями помрет. Вы уж будьте так добры . . . - Однако пока еще не помер. - возразил Парамонычев. - А на живое место рекомендовать другого - не в моем принципе.
- Как же мне быть? -- забеспокоилась Жибоедова. - Посоветуйте, Афанасий Николаевич.
