Владимир Мегре - Новая цивилизация. Часть 1.
Володя не стал давать медведю нового задания.
Он жестом подозвал зверя к себе, схватил руками за шерсть на морде, слегка потрепал, потом погладил медвежью морду и сказал: «Молодец ты у меня, не то, что козочки».
Медведь — урчал от удовольствия. Тон его урчания был таким, будто грозный зверь находится на самом верху блаженства.
Анастасия говорила: «От человека может исходить невиданная благодатная энергия. Всему живому на земле она необходима, как воздух, солнце и вода. И даже солнца свет является лишь отражением великой, исходящей от людей энергии».
Наша наука открыла множество энергий и даже научилась самостоятельно производить электроэнергию, расщеплять атом и делать бомбы.
Но, как и насколько продвинулась наша наука в более значимом и главном — изучении энергии, исходящей от человека?
Есть ли вообще научное направление, изучающее эту энергию, её таинственные возможности?
Возможности человека в целом и его предназначение в нашем мире и во Вселенной?
Может быть, кто-то, всевозможными способами, пытается воспрепятствовать познанию человеком самого себя. Именно воспрепятствовать.
Ну, не может, никак не может быть предназначением человека просиживание годами в казино или баре, за рюмкой водки.
Сидение годами за кассовым аппаратом в магазине или менеджером в офисе. И даже топ-модель, или президент, или певец эстрадный не тянут на предназначение главное для человека.
А ведь, именно их, современные профессии, зарабатывание денег, всячески выпячивает «нечто», как главное для жизни человека. О них в большинстве фильмов говорится и телепередачах…
Нет размышлений лишь о сути бытия.
В придурка превращают человека.
Не потому ли идёт война то тут, то там. И всё грязней становится земля. И растерявшись, не видя смысла жизни, люди пьют водку и наркотики употребляют.
Остановить кто должен вакханалию, с землёй происходящую?
Наука? Но молчит она.
Религия? Какая? Где плоды?
Быть может, каждому необходимо всё обдумать? Самому. Обдумать!
Чтобы обдумать, надо думать. А где? Когда? Ведь, наша жизнь — сплошная суета.
Даже попытки рассуждений на тему смысла человеческого бытия мгновенно пресекаются.
Продавать журнал с полуобнажёнными похотливыми телами — пожалуйста.
Смаковать сексуальные извращения — пожалуйста.
Показывать и рассказывать о зверствах маньяков-извращенцев — пожалуйста.
Писать и рассуждать в эфире о проститутках — пожалуйста.
Но, при этом, всё реже и реже затрагивается тема смысла жизни человека и его предназначения.
Она становится всё более запретной.
Я прервал свои размышления и взглянул на сына. Он на траве рядом сидел, внимательно за мною наблюдая. Наверное, он показать ещё что-то хотел, подумал я. Спросил:
— А, что ты о козах медведю говорил, Володя?
— Никак я, папа, не могу определить, какое их предназначение.
— Так, что ж его определять? Всем ясно предназначенье коз — давать для человека молоко.
— Да, молоко. Но, может быть, ещё их научить чему-то можно.
— Чему же ещё? Зачем?
— Я наблюдал за ними. Козы с деревьев и пней могут обдирать кору. И ветки обкусывать могут с кустов. В поместье их впустишь, они вред растениям могут причинить. А чтоб такого не случилось, я их пытаюсь научить стричь изгородь зелёную в поместьях.
— Стричь?
— Да, папа, стричь. Ведь, люди же, для красоты, стригут кусты, то ровной стенку делают, то фигурами стригут.
Мне дедушка рассказывал, — ландшафтным дизайном это у вас называется. Но козочки никак не могут сообразить, чего я от них хочу.
— А, как ты их учишь?
— Сейчас покажу.
Володя взял сплетённую из волокон крапивы, примерно, трехметровую верёвку, один конец привязал к небольшому дереву и протянул верёвку через кусты.
Потом жестом подозвал двух козочек, погладил каждую из них, потрогал рукой кусты и даже сам откусил меленькую веточку. Что-то сказал козочкам, и они принялись темпераментно обгладывать ветки кустов.
Как только козочки приближались к очерченной верёвкой границе, Володя несколько раз дергал верёвку и издавал недовольным тоном звуки.
Козы останавливались на некоторое время, вытянув мордочки, вопросительно смотрели на сына, но вскоре вновь принимались обгладывать ветки кустов, не обращая внимания на верёвку.
— Вот видишь, папа, не получается. Не понимают они, что надо ровненько по верёвочке кустики подстригать.
— Да, вижу. Так в этом, что ли, проблема твоя заключается?
— Это — не главная проблема, папа. Главное — в другом.
— В чём?
— Ты обратил внимание, папа, с какой радостью прибежали разные звери на мой зов?
— Да.
— Не один год я с ними занимаюсь, они привыкли к общению со мной, только со мной.
Они ждут общения, хотят ласки. И когда уйду я в твой мир, они будут тосковать. От того, что не придёт к ним человек, и не призовёт их никогда больше к себе, и ни о чём не попросит.
Я почувствовал — общение с человеком и служение человеку стало главным смыслом их жизни.
— А разве с Анастасией они не могли бы общаться?
— У мамы свой круг, свои звери, с которыми она дружит. И, к тому же, она занята и у неё не хватит времени на всех.
А этих, — Володя показал на по-прежнему сидящих по краю поляны зверей, — я сам подбирал и только сам занимался с ними несколько лет.
Вот уже три месяца прошло, как я попросил дедушку, чтобы он постоянно при занятиях со мной находился.
Дедушка хоть и ворчит, но, всё же, всегда рядом присутствовал, а недавно сказал, что не сможет заменить меня.
— Почему?
— У меня нет такого, как у тебя, интереса к дрессировке, — сказал дедушка. И ещё он стал ворчать, что не надо было мне так много заниматься с ними отдельно. И ласкать много не следовало.
И ещё, эти звери не только считают меня своим вожаком, но и ребёнком, потому что старшие из них видели меня маленьким и нянчились со мной.
В общем, какую-то ошибку я допустил, теперь исправить её необходимо. Только один исправить её я уже не смогу.
Я смотрел на зверей, по-прежнему сидящих на поляне и, судя по всему, ожидающих от Володи каких-то указаний или занятий с ними.
Представил, как будут они тосковать. Как тоскует моя собака Кедра, когда уезжаю я из своего загородного дома на несколько дней или недель.
И будка у нее — тёплая, и не привязываю я её, гулять может в поле, в лесу или в деревне. И сосед её кормит каждый день. Кашу варит, кости даёт.
Но, говорит сосед: «Тоскует она без Вас, Владимир Николаевич. Часто сидит у калитки и смотрит на дорогу, по которой Вы возвращаетесь, и скулит иногда».
Когда я приезжаю, Кедра стремглав подбегает, трётся о ноги, а иногда от переизбытка чувств, подпрыгивает и пытается лицо лизнуть, при этом, своими лапами одежду пачкает. И я никак не могу приучить её более сдержанно выражать свои эмоции.
Но, эти сидящие на поляне звери… Они молча и внешне сдержанно смотрели на нас с сыном всё время, пока мы разговаривали.
Что они хотят? Никто ведь, не заставляет их вот так сидеть и ждать какой-то команды от человека…
Боже мой… Ярко вспыхнула и защемила душу мысль.
А ведь, не только эти сидящие на таёжной поляне… Но и все звери на земле имеют своё предназначение и ждут контакта с высшим существом планеты — человеком.
Они созданы для того, чтобы помочь человеку выполнить свою высочайшую миссию. Их, как и всё живое на планете, создал Бог для помощи человеку в осуществлении его великой миссии… А человек…
Я смотрел на сидящих на таёжной поляне зверей и начинал понимать: у сына действительно возникла серьёзная проблема, он не сможет просто так бросить этих зверей и не сможет расстаться со своей мечтой о девочке, с которой будет строить поместье.
— Да, Володя, действительно, это — проблема. И её, похоже, не решить. Не найти выхода, — сказал я сыну.
— Один выход есть, папа, но он не зависит от меня.
— А от кого?
— Только ты можешь решить эту проблему, папа.
— Я? И каким же образом? Здесь я ничего не смогу поделать, сынок.
Выход есть
— Я думаю, ты сможешь, папа, помочь мне, если захочешь, — тихо произнёс Володя.
— Ты думаешь? Но я не знаю, что должен сделать, понимаешь? Ты думаешь, а я не знаю.
Я сидел на траве. Мой сын стоял передо мной и смотрел мне в глаза каким-то умоляющим взглядом, губы его что-то беззвучно шептали.
Судя по губам, он очень тихо произносил одно какое-то слово. Потом он чётко, не отводя взгляда, произнёс:
— Сестричку. Очень тебя прошу, папа, — родите мне с мамой сестричку. Я сам её вынянчу и воспитаю. Они помогут мне. Мы не будем отвлекать вас с мамой от ваших дел.
Я научу её, когда она подрастёт немножко. Расскажу ей. Она останется с моими зверями и пространством. Родите мне с мамой сестричку, папа. Если ты, конечно, не болен… или не устал.
