Николай Некрасов - Том 4. Поэмы 1855-1877
Сличение вариантов рукописей ГБЛ, ИРЛИ и окончательного текста приводит к выводу, что, работая над поэмой, Некрасов добивался усиления ее политического звучания, наиболее яркой обрисовки революционных и героических черт центральных персонажей, логической простоты и идейной целеустремленности композиционного построения, стилистической выдержанности повествования в лирико-драматизированных тонах, художественной насыщенности и энергии языка и стиха поэмы.[12]
«Княгиня Трубецкая» была завершена 23 июля 1871 г. (в конце наборной рукописи стоит дата: «16 июля», но в начале рукописи, вероятно в пору завершения или по окончании поэмы, проставлена дата: «23 июля 1871 г.»). Посылая поэму на просмотр члену Совета Главного управления по делам печати В. М. Лазаревскому, Некрасов как бы подсказывал аргументы в ее защиту. «Если у Вас завтра будет заседание, — писал он 9-10 апреля 1872 г., - то не возникнут ли толки? Я побаиваюсь за сцену на площади; но прошло 50 лет! да и всё это есть у Корфа, которого книги во многих тысячах экз<емпляров> в руках у публики, — картинка чисто внешняя, не гнущая мысль читателя ни в которую сторону… ну да Вы найдете, что сказать в защиту». На официальные документы, появившиеся «с издания манифеста Александра II от 26-го августа 1856 года», и на то, что «автор счел за лучшее вовсе не касаться его <события> политической стороны», сослался Некрасов по требованию Краевского в подстрочном примечании к поэме в «Отечественных записках». Это примечание заменило стихотворный эпилог, от которого поэт отказался в корректуре (см.: Другие редакции и варианты, с. 355, 363). В корректуре же он заново написал эпизод посещения тюрьмы княгиней Трубецкой и сделал, как он сообщал Краевскому, «две прибавки к поэме — совершенно невинные». Обе прибавки состояли из картин путешествия княгини с мужем по Италии, контрастно противостоящих дальнейшим трагическим событиям. Вторая из них по неизвестным причинам не вошла в текст «Отечественных записок» и была опубликована первоначально в «Искре» (см. выше, с. 569). Об оценке «Княгини Трубецкой» в русской критике см. ниже, с. 579–585, комментарий к «Княгине М. Н. Волконской».
И эту площадь перед ней С героем на коне… — Имеется в виду Сенатская площадь и памятник Э. Фальконе Петру I.
А ты будь проклят, мрачный дом… — Речь идет о Зимнем дворце в Петербурге, резиденции русских царей.
Богатство, блеск! Высокий дом со Перед подъездом львы… — Дом графа И. С. Лаваля на Английской набережной в Петербурге (ныне набережная Красного флота, д. 4).
Плюмажи — украшения из птичьих перьев на мужских головных уборах.
По Ватикану бродишь ты… — Ватикан — папский дворец в Риме, построенный в V в. на Ватиканском холме и окруженный обширными парками; в нем насчитывается до 11 тысяч комнат и 22 двора.
Зонтообразных пинн… — Пиния — итальянская сосна.
Зато посмеивался в ус ~ Столичный куафер… — Куафер (от франц. coiffeur) — парикмахер, представитель среднего сословия, который усмехается, вспоминая, очевидно, о революционных событиях 1789–1793 гг. во Франции.
Какой-то бравый генерал ~ Убили и того. — Во время восстания 14 декабря 1825 г. были убиты генерал М. А. Милорадович (1771–1825), уговаривавший солдат «не бунтовать», вернуться в казармы и обещавший им прощение от «государя», и командир лейб-гвардии Гренадерского полка полковник Н. К. Стюрлер.
Явился сам митрополит… — Петербургский митрополит Серафим также обратился к восставшим с призывом смириться (см.: Корф М. А. Восшествие на престол императора Николая I, с. 179–184).
Почтенный бригадир… — В России в XVIII-начале XIX в. бригадир — офицерский чин, промежуточный между полковником и генерал-майором.
На воле рыскают кругом Там только варнаки… — Варнаки — разбойники из среды беглых или отбывших наказание каторжников.
Княгиня М.Н. Волконская*
Печатается по Ст 1873, т. III, ч. 5, с. 279–354, с восстановлением фамилии «Волконская» в заглавии, ст. 261–264, 341–345, 869–872, 1171, 1405–1408 и устранением автоцензурных вариантов в ст. 223, 948 по наборной рукописи ИРЛИ.
Впервые опубликовано: ОЗ, 1873, № 1 (выход в свет — 22 янв. 1873 г.), с. 213–250, под заглавием: «Русские женщины. II. Княгиня Вол-ская (Бабушкины записки)», с подписью: «Н. Некрасов», с цензурными пропусками в ст. 261–264, 341–345, 869–872, 1171, 1359–1360, 1405–1408 и искажениями в ст. 223, 948 (перепечатано:. Ст 1873, ч. 5, с. 273–354, под заглавием: «Княгиня М. П. Вол-ская (Бабушкины записки) (1826-27 гг.)»).
В собрание сочинений впервые включено: Ст 1873, т. III, ч, 5 с тем же заглавием.
Рукописный фонд поэмы обширен.
Конспект воспоминаний М. Н. Волконской, составленный Некрасовым со слов М. С. Волконского весной 1872 г., - ЦГАЛИ ф. 338, он. I, № 23, л. 1-10, 21–23; Музей Н., № 379, л. 1–2; Набросан на отдельных листах писчей бумаги (листы заполнены с обеих сторон), бегло, карандашом, на полях позднейшие вставки, пометы, стихотворные наброски. Архивная нумерация листов ЦГАЛИ произвольная, порядок заполнения листов конспекта следующий: ЦГАЛИ, л. 1–4, 10, 9, 22, 23, 21, 7, 8, далее следуют два листа Музея Н., затем ЦГАЛИ, л. 5, 6. Последние два-три листа рукописи не найдены. Восемь страниц конспекта, имеющих прямое отношение к поэме, напечатаны В. Е. Чешихиным-Ветринским в «Некрасовском сборнике» (Ярославль, 1922, с. 71–76); четыре страницы, с записями более поздних событий, — С. Великановой в кн.: Н. А. Некрасов и Ярославский край. Ярославль, 1953, с. 191–193; полный текст дошедшей до нас части конспекта — Б. В. Мельгуновым: Некр. сб., VII, с. 182–191. Набросок «Северная Коринна» — ГБЛ, ф. 195, оп. I, к. 1, No 10 (впервые опубликован: Некр. сб., VII, с. 191–192); черновой автограф — ГБЛ, ф. 195, М 5744, л. 17–37 об.; черновой автограф — ИРЛИ, ф. 203, № 180, л. 1-32 об., с датами: «июля 8-12», «17 июля 1872 г.». «21 июля»; наборная рукопись (авторизованная копия А. А. Буткевич), с датой: «17 июля 1872 г.», — ИРЛИ, ф. 203, № 181, л. 1-25 об.; набросок ст. 293–320, карандашом, — ЦГАЛИ, ф. 338, оп. I, № 23, на отдельном ненумерованном листке почтовой бумаги (над текстом помета: «К 6-му», указывающая, что это вставка на л. 6 наборной рукописи ИРЛИ); копия главы IV неизвестной рукой, с замечаниями А. С. Суворина, — ИРЛИ, ф. 134, оп. 11, № 5; гранки и листы ОЗ с пометами Некрасова — ИРЛИ, ф. 203, № 177. Сохранились некоторые материалы, относящиеся к не написанной Некрасовым третьей части «Русских женщин» (о Муравьевой) и другим замыслам о декабристах: 1) «О Бечасном анекдоты» — отрывочные заметки карандашом — ГБЛ, ф. 195, оп. I, к. 1, № 12, л. 3 (впервые частично опубликованы: Чуковский К. Некрасов. Статьи и материалы. Л., 1926, с. 372–374); 2) конспективные записи карандашом — ИРЛИ, Р. 1, оп. 20, № 51; 3) план третьей части поэмы — ГБЛ, ф. 195, оп. I, к. 1, No И (впервые опубликован в указанной выше книге К. Чуковского, с. 371); 4) запись неосуществленного замысла произведения о декабристе — ИРЛИ, ф. 203, оп. 1, № 42 (впервые опубликована: ПСС, т. XII, с. 103).
Чтобы обеспечить поэме прохождение через цензуру, Некрасов заменил острые в политическом отношении стихи многоточиями и смягчил ст. 223 и 948. Стих «Готовя войска к низверженью властей…» он исправил таким образом: «Готовя несчастье отчизне своей», а стиху «Попы у харчевни дерутся» нашел замену: «Продрогшие куры дерутся». Посылая 22 января 1873 г. книжку «Отечественных записок» с поэмой на отзыв А. Н. Пыпину. Некрасов, по его словам, «вставил почти всё, что побоялся напечатать» (ПСС, т. XI, с. 236); этот экземпляр журнала со вставками Некрасова не сохранился.
В начале августа 1871 г. Некрасов вернулся из Карабихи в Петербург. Осень и зиму 1871–1872 гг. он продолжал собирать материалы о декабристах для второй части поэмы «Русские женщины». Замысел «Княгини М. Н. Волконской» созрел уже в конце марта-начале апреля 1872 г. Об этом свидетельствует письмо к Н. А. Некрасову В. П. Буренина (начало апреля 1872 г.), в котором подробно говорится о теме и стиле будущей поэмы: «Я вчера все думал о Вашей поэме. На меня большое впечатление произвела тема: это Вам необыкновенно счастливая мысль задалась. По моему мнению, над этим стоит поработать и поработать „горячо“. Если бы даже в общем поэма и не вышла, все-таки у Вас наверно выдадутся превосходные чисто лирические в Вашем духе места…» (ЛН, т. 51–52, с. 169–170). В этом письме Буренин указывает Некрасову на ряд источников, которыми поэт может воспользоваться. «Кстати, — пишет он, — декабрист, записка которого есть у Семевского, — Горбачевский. Познакомились ли Вы также с последним выпуском „XIX века“ Бартенева? Там любопытные записки Басаргина». И. И. Горбачевский был носителем самой передовой декабристской идеологии, и его записки могли помочь поэту при обрисовке героев 14 декабря. «Записки» Н. В. Басаргина были изданы Бартеневым в 1872 г., Некрасов тотчас приобрел их и увез с собою в Карабиху. Они сохранились в библиотеке карабихского дома (см.: ЛН, т. 53–54, с. 368). Помимо подробных описаний действий тульчинской управы Союза благоденствия, а затем Южного общества, Басаргин приводит сведения о своей жене, которые Некрасов, по-видимому, мог воспринять как еще одно доказательство правильности своего замысла нарисовать декабристок как женщин, сознательно разделивших участь мужей — политических изгнанников. «Перед женитьбою моею, — пишет Н. В. Басаргин, — я открыл будущей жене своей, что принадлежу к тайному обществу и что хотя значение мое в нем неважное, но что не менее того может и со мной последовать такое бедствия, которое ей трудно будет переносить. Она отвечала мне, что идет не за дворянина, адъютанта или будущего генерала, а за человека, избранного ее сердцем, и что в каком бы положении человек этот ни находился, в палатах или в Петербурге, при дворе или в Сибири, судьба ее будет совершенно одинакова. Этот ответ успокоил совершенно мою совесть» (Записки Н. В. Басаргина. М., 1872, с. 26–27). Основным источником поэмы «Княгиня М. Н. Волконская» были «Записки» княгини М. Н. Волконской (1805–1863), Дочери генерала Н. Н. Раевского (1771–1829), прославленного героя Отечественной войны 1812 г., жены декабриста С. Г. Волконского (1788–1865). Познакомился с ними Некрасов (см. письмо его от 9 июня 1872 г. к М. С. Волконскому) незадолго до своего отъезда в Карабиху — в апреле-мае 1872 г. М. С. Волконский в предисловии к «Запискам» своей матери рассказывает о тем, как Некрасов упросил его если не дать, то хотя бы прочесть ему «Записки», чтобы избежать в поэме искажения фактов. «Некрасив по-французски не знал, — рассказывает далее М. С. Волконский, — по крайней мере настолько, чтобы понимать текст при чтении, и я должен был читать, переводя по-русски, причем он делал заметки карандашом в принесенной им тетради. В три вечера чтение было закончено. Вспоминаю, как при этом Николай Алексеевич по несколько раз в вечер вскакивал и со словами: „Довольно, не могу“ — бежал к камину, садился к нему и, схватись руками за голову, плакал, как ребенок. Тут я видел, насколько наш поэтжил нервами и какое место они должны были занимать в его творчестве» (Записки Волконской, с. XV, XVII). В конспекте заметны следы значительной творческой работы Некрасова: уточнения по ходу записи, комментирующие пометы, стихотворные наброски. Судя по записи на полях л. 21 об. конспекта (см.: Другие редакции и варианты, с. 377), Некрасов, кроме указанных выше, был знаком с содержанием записок еще целого ряда декабристов — И. И. Горбачевского (его воспоминания под заглавием «Записки неизвестного» появились в печати лишь много лет спустя — РА, 1882, № 2); Е. П. Оболенского (Будущность, 1861, № 9-12); М. А. Фонвизина (его воспоминания были изданы в 1859 г. в Лейпциге); М. А. Бестужева (Полярная звезда на 1862 г., кн. 7, вып. 2); И. Д. Якушкина (Полярная звезда на 1862 г., кн. 7, вып. 1). Здесь же кратко записано название многотомного издания под редакцией А. И. Михайловского-Данилевского «Император Александр I и его сподвижники» (СПб., 1845–1849).
