Сборник - В исключительных обстоятельствах 1988
— Татьяна, слышь… Слышь, говорю. Сегодня в обед про твоего Артема по радио рассказывали.
— Будет врать-то, — отмахнулась от нее Татьяна,
— Ты у людей спроси, — возмутилась та. — Говорю тебе — герой он, может, даже медаль дадут…
С этими мыслями он и заснул, забывшись коротким сном Разбудил его Венька, спавший в другой палатке. Он долго щекотал хворостинкой голые ступни, торчавшие из-под полога, но, когда это не помогло, заорал, копируя летнаба Курьянова:
— Сход на дым!
Артем ошалело закрутил головой, пытаясь проснуться, и когда понял, что они вовсе не в салоне «аннушки», а в палатке, и ждет их не прыжок на лес, а добивка пожара по верхней кромке, устало приподнялся, посмотрел на зашевелившихся пар ней.
Всю ночь парашютисты добивали остатки пожара, заливая водой тлевшие валежины, растаскивая завалы, где мог бы спрятаться небольшой очажок, готовый перекинуться на оплывшие смоляными каррами деревья. Когда уж солнце поднялось над сопкой, Артем дал «отбой», и они, голодные, с красными, слезящимися глазами, спустились к лагерю. Усталость пересилила голод, и парни молча побрели к палаткам, мечтая об одном: как можно быстрее сбросить набрякшие от воды сапоги и вытянуться на спальных мешках.
Около костра, над которым висел чайник, Артем увидел поднявшегося навстречу бригадира лесорубов и Ваську Антоненко. Второго рабочего с ними не было, и Шелихов здраво рассудил, что тот, поди, уже спать завалился. Однако по встревоженному лицу нанайца понял, что здесь что-то случилось, и невольно ускорил шаг.
— Ну? — спросил он, подходя.
— Рекунов… Семен пропал, — выдавил из себя Иван.
— К-как пропал?.. — заикаясь, спросил Шелихов. — Он же на фланге был! Там же выгорело все к чертовой матери! — почти выкрикнул он, глядя на Бельды и переминающегося с ноги на ногу Антоненко. — Огонь же не мог перекинуться через него!
Почувствовав недоброе, подошли парашютисты. Кто-то сказал-
— Пропал… А как же этот остался жив?
— Да не погиб он, нет, — быстро заговорил Бельды. — Понимаете, сбежал он
Какое-то время все молчали, потом посерьезневший было Венька протянул с ехидцей:
— Так бы и говорил. А то пропал…
— Значит, нервишки не выдержали, — констатировал Артем. — И выходит, он того тигра…
— Выходит, так, — понуро ответил Бельды.
— Как это могло случиться? Ты же вместе с ним на кромке был, — с неприязнью в голосе спросил Шелихов, повернувшись к Антоненко.
— Н-не знаю, — робко произнес тот. — Мы с ним под вечер на пожар пошли. Он показал, как брызгалкой вашей пользоваться, куда за водой ближе бегать, и поставил меня на горе той чуток выше себя. Сказал, чтобы я так в горку и шел потихонечку, угли затушивал. Ну, когда светло еще было, я его несколько раз видел, а потом темно стало, и я уж толечко пеньки заливал. Несколько раз прокричал ему, а вин молчок. Ну, думаю, не слышит. А потом, когда рассвело, я сюды пришел. Увидел бригадира и говорю: «Шо, мол, Семен еще не приходил?» А он — нет, говорит. Ну, я подумал, шо вин на пожаре еще, и хотел было спать ложиться, а тут глядь, в кустах брызгалка его валяется…
Парашютисты молча слушали сбивчивый рассказ, и, когда Антоненко закончил, Венька сказал зло:
— Значится, прав командир наш — вербованный тигра саданул.
Бельды, наблюдавший за реакцией парашютистов, повернулся к Шелихову.
— Артем, у вас ружье с собой было?
— Ну, — кивнул Шелихов и неизвестно для чего добавил: — Сам же видел — у палатки лежало. — Он говорил эти слова и чувствовал, что никакого ружья больше нет.
Бельды отвел глаза в сторону.
— Я-то видел, однако…
— Лихо, — процедил сквозь зубы Венька и бросился сначала к одной палатке, потом ко второй.
Когда он вернулся к костру и молча развел руками, Колосков сказал:
— Выходит, этот самый Рекунов ночью, втихую, вернулся сюда, забрал ружье и сбежал?
Шелихов молчал, лихорадочно соображая, зачем Рекунову понадобилась двустволка. Ведь тот же Иван Бельды мог проснуться и спросить, что он делает в лагере, когда должен быть на кромке пожара. Получается, для отвода глаз и ранцевый опрыскиватель с собой прихватил — если что, так сказать можно, сломался, мол.
Вывод напрашивался сам собой. В поселок Рекунов не пойдет, понимая, что они успеют сообщить о его бегстве. Скорее по реке уходить будет в другое, более надежное место, чтобы оттуда уже скрыться из этих краев.
— Делишки… — Артем повернулся к бригадиру лесорубов. — Как думаешь, куда он может сейчас двинуть?
— Однако, к нам на делянку.
— Зачем? — удивился Артем.
— А документы его там, в куртке.
— Интересно, — удивился молчавший Мамонтов. — А как же он ночью мог туда пройти?
— Проще простого, — махнул рукой Артем. — Шагай по тракторному следу, не ошибешься. — И снова обратился к Бельды:
— Ты этого Рекунова хорошо знаешь?
— Откуда? — отмахнулся Иван. — Его же мне на время дали. А вообще-то мужик расторопный, смекалистый. Хоть на «Дружбе» работать, хоть на тракторе.
— Во-во, — добавил Венька. — Хоть тигра завалить, хоть… Он неожиданно запнулся, хмуро посмотрел на Шелихова. — А ведь такой Рекунов, командир, ни перед чем не остановится. И как бы наша двустволка с Ивановым карабином нам боком не вылезли.
— Ты что, хочешь сказать…
— Именно это и хочу. Знавал я таких умельцев, ему что собаку пристрелить, что человека жизни лишить. Набрал ты себе, Иван, работничков!..
— Ну, это ты зря, однако, насчет всех-то, — хмуро ответил Бельды. — Васька вон не такой.
— Сегодня, может, Курьянов прилетит, — сказал Колосков. — Сообщим ему, а он по рации в поселок. Враз возьмут.
— А если не прилетит? — возразил Артем. — Или прилетит к вечеру, при втором облете? За это время Рекунов сумеет настолько в тайгу углубиться, что его потом черта с два найдешь. Отсидится, а потом любой посудиной уйдет по Амуру в Хабаровск или Комсомольск. Ищи-свищи его после этого.
— Что ж, прямо-таки и не найдут?
— А кто его искать будет, Серега? — возразил Венька. — Убийств и хищений он не совершал.
— А тигр? — спросил Мамонтов.
— А, — отмахнулся Венька. — Да и не доказано это.
— Получается, безнаказанным уйдет, — произнес бывший десантник.
— Получается, так, — в тон ему сказал Сергей. — Если по пути еще чего-нибудь не натворит. Рекунов этот — мужик, видно, решительный, ружья так просто не крадут.
— Это уж точно, — хмуро согласился Артем. — А пока он чего-нибудь не натворил, брать его надо. Думаю, он еще не дошел до лесосеки. По тракторному следу не очень-то напрыгаешься. И если мы сейчас с Венькой сплавимся по реке, то сможем опередить его. Серега, — повернулся он к Колоскову, — остаешься здесь за старшего. Давай-ка, мужики, лодку срочно качайте
Он уже было собрался уходить, как вдруг его тронул Бельды.
— Артем, а если Семенка уже на деляне и теперь в тайгу уходит? А я каждый куст в тех местах знаю. Так что мне надо идти.
— И мне, — неожиданно сказал Мамонтов.
— Это почему же тебе? — вскинулся Венька.
— А потому, Рыжий, — ответил Мамонтов, — что меня этому делу два года в армии учили.
Венька молча проглотил пилюлю, а Колосков дружески толкнул приятеля в плечо:
— Не дуйся, Вениамин. Прав Мамонт.
Вынужден был согласиться с предложением Бельды и Шелихов, хотя не представлял, как этот худощавый, невысокого роста нанаец, пусть даже с Мамонтовым, сможет взять вооруженного браконьера.
Давно уже Мамонтов не испытывал такого наслаждения, как сейчас. Даже ночная усталость прошла незаметно, когда он, загребая ладонями воду, несколько раз плеснул себе в лицо и на голову, смочил вихрастые волосы.
Когда-то, еще до армии, они с девчонками ходили в городской парк и, заплатив тридцать копеек, катались на лодках. Эту же «резинку», как назвал ее Венька, даже лодкой нельзя было назвать С тонким прорезиненным днищем, под которым стелилась вода, с надувными бортами, — казалось, ткни, и прорвется — она выглядела столь ненадежной, что Мамонтов даже боялся сделать лишнее движение. Однако она свободно держала и его, и Бельды, а главное — была послушна любому движению небольших весел, которыми ловко подгребал в особо опасных прижимах Иван.
А пологие берега то сменялись каменистыми отрогами, которые подступали к воде сплошной стеной, зажимая в иных местах речку настолько, что казалось, они непременно врежутся в какой-нибудь прижим, то отступали, и река разливалась вширь, усмиряя свое течение, и можно было видеть намытые водой плесы, склоны небольших сопок, заросших пихтой, лиственницей, белоствольной березой, а то и небольшим кедровником.
Несколько раз из-под обрывов срывались небольшие стайки чирков Мамонтов проводил одну из них взглядом, вздохнул:
— Ружьишко бы сюда!
— Зачем? — удивился Бельды.
— Уток-то сколько, — показал Мамонтов на заросший откос, из-под которого стремительно поднялся на крыло утиный выводок.
