Максим Горький - Том 6. Пьесы 1901-1906
Басов. Да тут, видите, дело… в подробностях…
(Из-за угла дома выходят Двоеточие, со свертками в руках, и Рюмин.)
Двоеточие. Мир беседе! Что, Варвара Михайловна дома? Вон я кого привез.
Басов. Ба! Из дальних странствий возвратясь… Здравствуйте! Похорошел, загорел, хотя похудел, да… Откуда вы?
Рюмин. С юга. Первый раз видел море… Здравствуйте, Юлия Филипповна!
Юлия Филипповна. В самом деле, вы похорошели, Павел Сергеевич, пожалуй, и я поеду к морю.
Двоеточие. Пойду в комнаты… (Идет.) Племянница, а я тебе на прощанье конфект привез.
Басов.
Я видел море… Я его
Очами жадными измерил
И силы духа моего
Перед лицом его проверил…
Так? Идите в дом, жена будет очень рада!
Рюмин. Там хорошо! Разве только музыка способна изобразить красоту и величие моря. Перед лицом его человек чувствует себя маленьким — ничтожной пылинкой, как перед лицом вечности.
(Из-за угла дома выходит Варвара Михайловна.)
Басов. Я соберу шахматы. Варя, приехал Павел Сергеевич, знаешь?
Варвара Михайловна. Он у нас?
Басов (подходя к ней). Да. И кажется, очень пополнил свой запас красивых слов… Варюша, если бы ты знала! Сижу я с Сусловым, играю, вдруг Марья Львовна и Влас… понимаешь — у них роман! (Смеется.) Вот ты говорила, это не то. То самое, самое оно! Факт!
Варвара Михайловна. Сергей, перестань! Я боюсь, ты скажешь пошлость…
Басов. Варя! да ведь я еще не сказал…
Варвара Михайловна. Я просила тебя не касаться отношений Марьи Львовны к моему брату, а ты разболтал всем… Неужели ты не понимаешь… как это нехорошо?
Басов. Ну, пошла! Право, с тобой лучше не говорить ни о чем…
Варвара Михайловна. Да, тебе вообще надо меньше говорить и хоть однажды подумать о том, что ты делаешь, и хоть однажды прислушаться к тому, что о тебе говорят, Сергей…
Басов. Обо мне? Я — выше сплетен… Пускай говорят всё, что угодно! Но меня удивляет, что ты, Варя, ты, моя жена…
Варвара Михайловна. Честь быть твоей женой… не так высока, как ты думаешь… и она очень тяжела, эта честь…
Басов (возмущаясь). Варвара, что ты говоришь! Как ты говоришь?
(На террасу выходят Двоеточие и Влас.)
Варвара Михайловна. Я говорю то, что думаю… и как чувствую.
Басов. Я однако попрошу тебя объяснить мне.
Варвара Михайловна. Хорошо, я объясню после.
(Басов, фыркая, уходит на дачу. Влас провожает его недружелюбным взглядом, садится на нижнюю ступеньку лестницы на террасе.)
Двоеточие. Варвара Михайловна, а я вам конфект привез.
Варвара Михайловна. Спасибо!
Двоеточие (садится тоже на ступеньку террасы). Я всем дамам конфект привез… чтобы не поминали лихом, — задобрить хочу, понимаете. Портретик-то ваш дайте мне.
Варвара Михайловна. Ах, да! Сейчас. (Уходит в комнаты.)
Двоеточие. Ну, что, дядя Влас, поехали мы?
Влас. Скорее бы!
Двоеточие. Меньше суток осталось. Н-да! Вот бы еще сестру вашу сманить. Нечего ей тут делать…
Влас (угрюмо). Здесь всем нечего делать.
Двоеточие. А я рад, что вы со мной едете. Городишко у нас маленький, красивый; кругом лес, река… Дом у меня огромный — десять комнат. В одной кашлянешь — по всем гул идет. Зимой, когда вьюга воет, очень гулко в комнатах. Н-да! (Соня быстро идет с правой стороны.) В юности, понимаете, одиночество полезно человеку… а вот под старость лучше вдвоем, хо-хо! А, озорница!.. Прощайте! Завтра я уезжаю, а послезавтра вы забудете старика, точно его и нет на свете…
Соня. Нет, не забуду. У вас такая смешная фамилия.
Двоеточие. Только-то? Ну, и на том спасибо!
Соня. Нет, милый дедушка, право, я не забуду вас! Вы такой простой, хороший! А я так люблю простых людей! Но… вы не видали маму мою?
Двоеточие. Не имел удовольствия.
Влас. На даче ее нет. Пойдемте, поищем… Может быть, она в беседке над рекой.
Калерия. И я иду, вы ничего не имеете против?
Соня. Пожалуйста!
(Втроем идут в лес. Двоеточие смотрит вслед им, вздыхает, мурлычет песенку. Варвара Михайловна выходит с фотографической карточкой в руках, за ней Рюмин.)
Варвара Михайловна. Вот вам карточка моя. Когда вы едете?
Двоеточие. Завтра. Спасибо за надпись! Эх, милая барыня, полюбил я вас!
Варвара Михайловна. За что любить меня?
Двоеточие. Да разве любят за что-нибудь? Любят так, просто!.. Настоящая любовь — она, как солнце в небе, неизвестно на чем держится.
Варвара Михайловна. Не знаю я этого…
Двоеточие. Вижу, что не знаете… Ехали бы вы ко мне. Вот братишка ваш едет. Нашли бы себе какое-нибудь дело.
Варвара Михайловна. Что же я могу делать? Ничего я не умею!
Двоеточие. Не учились, оттого и не умеете. А вы поучитесь! Вот будем мы с Власием гимназии строить… мужскую и женскую…
Рюмин (рассеянно). Чтобы жизнь имела смысл, нужно делать какое-то огромное, важное дело… следы которого остались бы в веках… Нужно строить какие-то храмы…
Двоеточие. Ну, это — премудрость, для меня недоступная! Я и до гимназии-то не сам дошел, а добрый человек надоумил, да…
Рюмин. Даже высшие школы дают нам только ряд противоречивых теорий, только догадки о тайнах жизни…
Варвара Михайловна (с досадой). Господи! Как это скучно! Как избито… затрепано…
Рюмин (смотрит на всех и странно; тихо смеется). Да, я знаю: это мертвые слова, как осенние листья… Я говорю их так, по привычке… не знаю зачем… может быть потому, что осень настала… С той поры, как я увидел море — в моей душе звучит, не умолкая, задумчивый шум зеленых волн, и в этой музыке тонут все слова людей… точно капли дождя в море…
Варвара Михайловна. Вы странный какой-то… Что с вами?
(Калерия и Влас идут из леса с правой стороны.)
Рюмин (смеясь). Ничего… Уверяю вас.
Калерия. Твердо стоять на ногах — это значит стоять по колени в грязи.
Влас. А вы бы желали утвердиться на воздухе? Вам бы все только чистоту шлейфа и души сохранить? Но кому, зачем нужны вы, чистенькие, холодненькие?
Калерия. Я себе нужна!..
Влас. Заблуждение! И себе вы не нужны…
Калерия. Я не хочу говорить с вами — вы грубы. (Быстро уходит в комнаты.)
Двоеточие. Ну, что, дядя Влас? Разбередил барышню и доволен?
Влас (садится на нижнюю ступеньку у ног сестры). Надоела она мне. (Передразнивает.) Ах, я умираю с тоски… Я сказал ей: жить надо с людьми, умирать в одиночестве…
Рюмин (быстро). Вот! Это жестоко, но — вы правы… да! Так!
(Басов и Юлия Филипповна выходят на террасу.)
Варвара Михайловна (как бы про себя). Жизнь проходит в стороне от нас и не трогает сердца… а только волнует нашу мысль…
Басов. Варя, я распорядился, чтобы Саша накрывала для ужина здесь. (Суслов быстро идет от своей дачи.) Семен Семенович, мы устроим вам маленькие проводы… Выпьем шипучего! Предлог законный…
Двоеточие. Очень тронут…
Суслов. Юлия, на минутку…
Юлия Филипповна. Что такое?
(Суслов отводит жену и по дороге что-то шепчет ей. Она отшатнулась от него, остановилась. Он берет ее под руку и ведет направо, где они несколько минут тихо разговаривают и возвращаются к террасе после того, как Басов уходит.)
Басов. Я предложу вам, господа, колбасы… такая, знаете, колбаса! Мне прислал ее один клиент из Украины… А где же мой помощник? (Негромко.) Он же помощник мужа Юлии Филипповны…
Варвара Михайловна (возмущенно, тихо). Сергей! Как это гадко!
Басов (задорно). Но ведь это все знают, Варя! И ты напрасно так резко… Саша!.. (Идет в комнаты.)
Юлия Филипповна (злорадно). Дядя! А у Петра стена в тюрьме упала… раздавило двух рабочих!
Суслов (усмехаясь). Обрадовалась!..
Варвара Михайловна (пугливо). Что вы? Где это?
Суслов. В уезде.
Двоеточие. Поздравляю! Эх… чадо! Ты на постройке-то бывал?
