KnigaRead.com/

Алексей Писемский - Фанфарон

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Алексей Писемский, "Фанфарон" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

- Грустно, - говорю, - Марья, грустно мне слушать это.

- Ах, сударь Иван Семеныч, разве легко нам это рассказывать. Посмотрели бы вы, как вся дворня, от мала до большого, все мужички горькими обливаются слезами, вспоминая старого барина, хотя, конечно, грех сказать и про Дмитрия Никитича, чтобы они этакие были строгие или уж чрез меру взыскательные.

- Что же, - говорю, - прост, что ли, он или, между нами сказать, глуп?

- Какое, сударь, глупы; подите-ка, какой говорун; на словах города берут, а на деле, пожалуй, и ваше слово - слаб рассудком. Покойник ваш братец, изволите, я думаю, помнить, не любил много говорить, да много делал; а они совсем другое дело; а до денег, осмелюсь вам доложить, такой охотник, что, кажется, у них только и помыслов, что как бы ни быть, да денег добыть. Теперь собираются жениться, и сказывают, что часто этак хвастают: "Женюсь, говорит, непременно на красавице и на богачке".

- Как же, - говорю, - много про него припасено!

И не стал больше расспрашивать: хорошего, видно, не услышишь. Ночевавши ночь, сбираюсь домой, только вижу, что моя Настасья Дмитриевна как-то переминается и, наконец, говорит:

- Братец, - говорит, - не можете ли вы мне одолжить взаймы полтораста рублей? Мне теперь крайняя нужда; а я, - говорит, - как только соберу оброки, сейчас вам выплачу.

- Слушай, - говорю, - сестра, ты знаешь, у меня денег у самого немного, но так как я вижу, что ты действительно в крайности, то я тебе дам полтораста рублей с одним условием, чтобы ты из них гроша не посылала Дмитрию, а издержала все на себя. Посмотри, до чего ты себя довела и на что похоже ты живешь: у тебя, как говорится, ни ложки ни плошки нет; в доме того и гляди, что убьет тебя штукатурка; сама ты в рубище ходишь.

Зарыдала.

- Изволь, - говорю, - взять у меня денег и непременно устрой себя и около себя.

- Непременно, - говорит, - дружок мой, устрою. Мне самой тяжело становится так жить.

Дал ей полтораста целковых и, поехавши домой, раздумался. "Не утерпит, думаю, она, поделится с Митенькой".

С этими мыслями и завернул к почтмейстеру.

- Сделайте, - говорю, - милость, если будет моя невестка посылать к сыну денег, уведомьте меня.

И я не ошибся в своем предположении. В первую же почту тот дает мне знать, что отправлено сто сорок соребром. Для себя только десять целковых оставила. Так это меня взорвало. Сейчас же поехал к ней. Она - знает уж кошка, чье мясо съела: как увидела меня, так и побледнела.

- Братец, голубчик мой, - говорит, - я перед тобой виновата, но что же делать? Он в такой теперь нужде, что невозможно его не поддержать. Я здесь перебьюсь как-нибудь, много ли мне надо?

- Слушай, - говорю, - Настасья Дмитриевна; я оборвал себя и отдал тебе свои последние деньги на твою нужду. Ты меня обманула, и с этих пор ты о гривеннике взаймы не заикайся мне; живи, как хочешь; у меня про твоего ветрогона Дмитрия Никитича банк не открыт: бездонную кадку не нальешь!

На этом месте Иван Семенович опять приостановился.

- Фу, устал даже, - проговорил он и потом, помолчав некоторое время, снова продолжал:

- Года чрез полтора, знаете, этак приехал я из округа, устал; порастрясло, конечно; вдруг докладывают, что какой-то офицер ко мне приехал. Я было сначала велел извиниться и сказать, что не так здоров и потому принять не могу, однако он с моим посланным обратно мне приказывает, что он мне родственник и весьма желает меня видеть. Делать нечего, принимаю. Входит молодой офицерик, стройный, высокий, собой хорошенький, мундир с иголочки, сапоги лакированные, в лайковых перчатках, надушен, напомажен.

- Вы, - говорит, - дядюшка, вероятно не узнали меня?

- Да, - говорю, - извините меня; припоминаю немного, но боюсь ошибиться.

- Я, - говорит, - такой-то Дмитрий Шамаев.

- Ах, боже мой, Митенька! - невольно, знаете, вскрикнул и потом, поодумавшись, говорю: - Извините, - говорю, - милый племянничек, что так вас по-прежнему назвал.

- Помилуйте, дядюшка, - говорит, - напротив, мне это очень приятно; это показывает, что вы не утратили еще ко мне вашего родственного расположения, которым я всегда так дорожил и ценил.

- Очень, - говорю, - вам благодарен, что вы так меня разумеете. Надолго ли, - говорю, - приехали побывать в наши места?

- На двадцать восемь дней, - говорит, - дядюшка.

- Что же так мало? Матушка, я думаю, глаза проглядела, вас ожидая, а теперь в этакое короткое время и наглядеться на вас не успеет.

- Что ж делать, - говорит, - дядюшка, долго ли, коротко ли, все расстаться придется. Повидаюсь с ней, поустрою хоть несколько имение.

- Да-с, - говорю, - милый Дмитрий Никитич, и это не мешает: именье ваше будет скоро никуда негодно, так вы его разорили.

Он вздохнул, знаете, пожал плечами и говорит:

- Что ж, дядюшка, - говорит, - делать! Теперь я сам сознаю мои ошибки, но кто же в молодости не имел их? От маменьки в этом отношении я не имел никаких наставлений, напротив, еще оне ободряли все мои глупости; но, поживши и испытавши на опыте, иначе начинаю смотреть на вещи.

Тут входит моя жена.

- Ну-те-ка, - говорю, - молодой человек, узнаете ли, кто это такая дама?

- Как же, - говорит, - не узнать добрую, милую тетушку, которая всегда мне такие красивые конфекты дарила!

Жена его тоже сейчас узнала, приветствовала, и стали они перекидываться между собою словами: супруга моя например, удивляется, как он ее узнал, потому что она, вот видите, очень постарела, а он наоборот: дает такой тон, что, если ему и трудно было узнать ее, так это потому, собственно, что она похорошела... Говорят они таким манером, а я между тем присматриваюсь к моему племянничку и думаю сам с собою: "Что же уж очень я нападал на него и представлял его себе совсем пустым человеком. Малый хоть куда: говорит умненько, складненько". Далее, потом-с, после обеда сошлись в моем кабинете. Я сел в кресло вздремнуть немного, вдруг сквозь сон этак слышу, что гость мой ходит по комнате и что-то с жаром говорит, открываю я глаза, прислушиваюсь: рассказывает он, что будто бы там, где они стоят, живут все богатые помещики, и живут отлично, и что будто бы там жениться на богатой невесте так же легко, как выпить стакан воды. Эти слова его, знаете, и напомнили мне, что говорила о нем Марья.

- Не знаю, - говорю, - милый мой Дмитрий Никитич, как нынче, а прежде я там тоже бывал, живут так же, как и мы грешные: есть богатые, есть и бедные; и богатые невесты, слышно, выходят больше или за богатых, или за чиновных, а на вашу братью - небогатых субалтер-офицеров - не очень что-то смотрят.

- Ну, нет-с; нынче там не так-с, - возражает он мне. - Нынче, если вы понравились девушке, то она, будь у ней хоть миллион, полюбя вас, выйдет за вас замуж.

- Может быть-с, - говорю, - только вот прежде надобно понравиться чем-нибудь.

Он прошелся этак по комнате, усмехнулся.

- Уважаю вас, дядюшка, - говорит, - как почтенного дядю, спорить с вами я не смею, тем более что про себя лично в этом случае мне рассказывать довольно щекотливо, и замечу одно, что тамошние женщины все прекрасно образованны, очень богаты и потому избалованны. Встречая молодого человека, если он им нравится, они знать не хотят, богаты ли вы, бедны, чиновны или нет.

- Ну, вот видите, - говорю я, - вы рассказываете нам точно про какую-нибудь новооткрытую Америку; все там не по-нашему делается.

- Вам, я вижу, дядюшка, это кажется смешно и неправдоподобно, но я могу доказать примерами: в прошлом году у нас женился майор и взял сто тысяч чистогану - это уж факт!

- Так майор же, - говорю, - а не прапорщик.

- Позвольте-с, - перебивает он меня, - если вам угодно успех этот отнести к чину майора, так вот вам другие два примера: пред самым моим отъездом один наш прапорщик, и один даже юнкер, оба бедняки, женились и получили в приданое: первый небольшое состояньице с десятью тысячами серебром годового дохода, а второй хватил полмиллиона. Конечно, они оба хорошего очень рода, молодцы, щегольски говорят по-французски, но и только; кроме этого, в них ничего особенного нет: прапорщик даже очень недалек; а умели понравиться девушкам.

- Дай бог, конечно, - говорю, - этакого счастья всякому, но только вот видите ли, Дмитрий Никитич, что я в жизнь мою наблюдал: вас, охотников жениться на богатых невестах, смело можно считать тысячами, а богатых невест десятками, так на всех, пожалуй, и недостанет.

- Зачем же на всех? На счастливцев выпадает! Но... если удается некоторым, то почему не искать и каждому? Возьмите вы молодого человека в моем положении и скажите мне откровенно, чем другим я могу поправить мою карьеру; а поправить ее мне очень нужно: я очень небогат, но и по моему воспитанию, и по тому кругу, в котором я жил, по всему этому я привык жить порядочно.

- Какая вам, - говорю, - еще надобна карьера? Служите усерднее, вы красивы из себя, молоды, здоровы, человек, как понимаете себя, образованный, выслужитесь: карьера сама собою придет со временем.

- А денежные средства? - возражает он мне.

- Что же, - возражаю я ему в свою очередь, - денежные средства? По-моему, ваши денежные средства вовсе недурны: жалованья вы получаете около трехсот рублей серебром, именье... хоть вы и расстроили его, но поустрой-те немного, и одной оброчной суммы будете получать около шестисот серебром; из этих денег я бы на вашем месте триста рублей оставил матери: вам грех и стыдно допускать жить ее в такой нужде, как жила она эти два года. Извините, я говорю прямо.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*