Лев Толстой - Греческий учитель Сократ
И замолчали все и не знали, что ответить.
— Да как же вы не знаете? — сказал Сократ. — Переехал к тебе сосед, ни он тебя, ни ты его не знаешь; как тебе узнать, будет ли он хорошим другом: ждать ли, чтобы он тебе помог, или тебе помочь ему?
— Да, я думаю, лучше подождать, что от него будет, — сказал один.
— А он скажет, что и ему лучше подождать, что от тебя будет. Тогда уж вы никогда друзьями не будете.
— Правда твоя, Сократ, — сказал другой.
— Все мы хотим, чтобы нам люди добро делали, а сами начать не хотим, — сказал третий.
— Оттого–то и говорим, что быков хороших много, а людей мало. Да и как же им быть хорошими, коли мы сами не хотим быть хорошими и за то других укоряем, — сказал четвертый.
И сказал Сократ:
— Сами говорим мы, что людям вместе лучше. И вместе жить лучше в дружбе, чем в ссоре. Говорите, что дружба между людьми дороже всего, что дружба в том, чтобы делать добро людям. А делать сами добро не хотим, а только хотим, чтобы нам добро делали. От этого и живем мы вместе не в мире и радости, а во вражде и горестях.
IX. ЧТО НУЖНО ЗНАТЬ КАЖДОМУ ЧЕЛОВЕКУ?
Возвращался раз Сократ с работы и увидал, что в холодке собрался народ и много знакомых. Подошел к ним Сократ, поздоровался.
— А мы давно поджидаем тебя здесь, — сказали ему. — Садись: нужно нам с тобой поговорить.
Не успел Сократ присесть, как стали люди собираться к нему со всех сторон: кто шел мимо, останавливался; кому сказали на улице, что Сократ учит у стены, а кто и сам увидел и подошел. Мастеровые оставляли работу и шли на то место, где учил Сократ. Стали четыре человека спрашивать Сократа, чему обучать детей.
— Посоветуй, — говорят, — Сократ, чему нам учить сыновей. Подросли, хочется, чтобы из них люди были. Научи, как и чему их учить?
— А чему думали вы их учить? — спросил Сократ.
— А вот я думал отдать сына обучаться кузнечному ремеслу, — сказал один.
— А я своего к каменотесу. Вот и ты, Сократ, этим мастерством занимался.
— А я всю жизнь на земле работал; хотелось бы, чтоб и сын со мной работал.
— Мой сын к учению прилежен; желает учится лекарству.
— Все это хорошо, — сказал Сократ, каждому человеку нужно работать на пользу людям, и одному — одно, другому — другое. Да так ли? — спросил Сократ. — Если у нас все мастерства будут, все ли у нас будет, что нужно? Чего же еще? Понадобится дом, храм, пойдем к каменотесу, к плотнику; понадобится новые корабли строить, пойдем к плотникам. Ну, а понадобится жить мужу с женой, сыну со скупым отцом, брату с сердитым братом, соседу со злым соседом, хозяину с гордым гостем, человеку с чужим человеком. Какого мастера звать?
— На это мастерства нет, тут нужно только быть справедливым человеком, — сказал один.
— Тут годится и каменщик, и плотник, и лекарь, — сказал другой.
— Это дело всякий хороший человек понимать должен, — сказал третий.
— Так и выходит по–твоему, — сказал четвертый, — что, кроме своего мастерства, каждый человек должен еще понимать, как всякому человеку с людьми жить.
— Так и выходит, — сказал Сократ, — что, кроме своего мастерства, еще одно дело есть такое, что надо знать каждому человеку.
— Это дело уж как кому дано понимать, — сказал один. — Один умеет, другой нет.
— Этому не научишься, как мастерству, — сказал другой.
— Да и как научиться этому? — сказал третий.
— Этому нельзя научиться, — сказал четвертый.
— Удивительное дело, — сказал Сократ, — что нельзя того–самого, что нужнее всего. Скажи хоть ты, что тебе дороже — хорошо с женой жить или хорошие башмаки?
— Да я готов всю жизнь босиком ходить, только бы жить всегда согласно с женой.
— Ну, а что хуже — в ссоре с отцом быть или не носить богатого платья?
— Да, известно, что от всякого платья откажешься, только бы не было ссоры.
— А какая болезнь хуже — лихорадка или то, что тебя все люди не любят?
— Да уж хуже этой болезни нет.
— Ну, так и выходит, что то дело, которое всякому знать надо, дороже всех других дел, дороже и башмачного, и портняжного, и лекарского; и тем всем делам учиться можно, а этому, самому нужному и дорогому делу, и научиться нельзя. Звезды счесть и травы все узнать каждый человек может, а как ему с людьми жить, этого не может узнать. Так ли это?
— Да, должно быть, что–нибудь не так, — отвечали Сократу.
— И я так же думаю, — отвечал Сократ. — Жили люди прежде нас — не сказали ли они что об этом? Да вот хоть бы надпись на храме. Что там написано? Написали это в старину. Не про то ли самое, про что мы толкуем, как человеку с людьми жить?
— Там написано: «Узнай самого себя», а не про то, как людям жить, — отвечали Сократу.
— А может, и про то сказали: «Узнай самого себя». Может быть, если мы узнаем самих себя, то и узнаем, как нам жить.
— Растолкуй нам это, Сократ, — сказал один.
— Вы знаете, я не умею толковать, — сказал Сократ, — я только умею спрашивать, а вы мне сами растолкуете. Вот везут быки виноград. Ну, вот скажите мне: кто знает быков и кто знает виноград? Тот ли, кто будет есть говядину и виноград, или тот, кто знает, как водить быков и виноградники?
— Разумеется, тот, кто умеет водить.
— Ну, а чтобы хорошо водилась скотина и хорошо родился виноград, что надо знать?
— Надо знать, когда кормить, когда копать, когда подвязывать.
— А чтобы это делать хорошо, нужно знать, что нужно скотине и что нужно винограднику. Не так ли? Не то ли же и про себя? Мы знаем себя, когда знаем, что нам нужно. Знаем ли мы, что нам нужно?
— Как же не знать, что нам нужно? Это мы все знаем, — сказал один.
— Нет человека, который не знал бы, что ему нужно, — сказал другой.
— Теперь тебе что нужно? — спросил Сократ.
— Мне многое нужно, но нужнее всего мне богатство. Было бы у меня богатство, все бы было.
— Если бы у меня спросил, Сократ, я бы сказал не богатство, — сказал другой — а власть над людьми. Была бы у меня власть, у меня было бы и богатство.
— А мне, — сказал третий, — ни богатства, ни власти не нужно, мне нужно только жить безбедно и заниматься науками, и никто б мне не мешал и не отрывал меня от моего дела.
— А мне, — сказал четвертый, — нужно только то, чтобы я был славен и все почитали бы меня.
— Что ж это? — сказал Сократ. — Спрошу, что нужно, чтобы быки были сыты и виноградник хорош, — все скажете одно. А вот спросил, что человеку нужно, — все сказали розно. Вот видите, что не знаем мы сами себя, потому что узнать самого себя — значит узнать, что человеку нужно, да так, чтобы все были согласны. Ты говоришь, богатство нужно, — сказал Сократ. — Ну, все мы согласны с тобой. И нам нужно будет богатство. Как же мы разделим его? Согласен ты поровну разделить все?
— Нет, какое же это будет богатство? — сказал первый.
— Стало быть, нам и нельзя с тобой согласиться, — сказал Сократ. — Не согласимся ли во власти? Если нужна власть тебе, так и мне то же нужно. Как же мы с тобой будем властвовать друг над другом?
— Нельзя нам разделиться, — сказал другой и засмеялся.
— Так и с тобой не разделим, — сказал Сократ. — Давай же разберем с тобой, — обратился он к третьему, — можно ли по–твоему нам хорошо прожить. Ты говоришь, что тебе только нужно жить безбедно и заниматься наукой, потому что ты ее любишь. А мне вот нужно играть на флейте. Я это люблю. Хочу есть, пить, когда мне хочется, и играть на флейте и слушать хороших игроков, да так, чтобы мне никто не мешал. Что, коли я с тобою буду рядом жить? Как бы я не помешал тебе? Да и ты, когда станешь вслух говорить стихи, как бы ты не помешал мне? Ну, да, положим, мы разойдемся, но беда в том, кто нас с тобой кормить будет? Ты не станешь мне готовить, потому что ты любишь науки, и я тебе не стану готовить, потому что люблю флейту. Ты скажешь: мы рабам велим готовить. Да ведь и рабы захотят тоже на флейте играть и звезды считать. Как же нам тогда быть? Не подходит и твое дело. То, что тебе нужно, не всем людям нужно. И потому мы не узнали еще человека.
— Ну, а про мое что ты скажешь, Сократ? — сказал четвертый.
— Да твое слово хорошее, — сказал Сократ, — и ближе всех к делу. Ты говоришь, что тебе нужно только то, чтобы почитали тебя все люди. Это правда, и это всякому человеку нужно. Тебе нужно, чтобы я тебя почитал, а мне нужно, чтоб ты меня. Так и с другими. А как заставить людей почитать себя?
— Вот это–то и трудно, — сказал один.
— Да, это трудно, — сказал Сократ, — но в этом–то все и дело. Все, что вы скажете, все сходится к одному: к тому, чтобы люди делали нам добро и не мешали бы нам жить в свое удовольствие. Так ли?
— Так именно, — подтвердили все.
— Ты сказал, что тебе нужно богатство, ты сказал — власть, ты сказал — свободно заниматься наукой, ты сказал — почести. Все вы хотите, чтобы люди не мешали вам жить, делали вам добро, и всем другим то же нужно; стало быть, надо, чтобы добро для вас не мешало бы добру других. Мы заговорили про быков и про виноград. Если ты говоришь, что быку водопой нужен, то ведь ты не говоришь, чтоб ему нужно было затоптать колодец, так, чтобы другим пить мутную воду, и не говоришь, чтоб ему нужно было сбить весь корм под ноги, чтобы другим есть корм с навозом. Если ты говоришь, что виноградной лозе нужны простор и окопка, то ты не говоришь, чтобы надо было срезать и выкопать все соседние лозы. Так же и с людьми. Если мы узнаем человека и то, что ему нужно, то мы узнаем, чего ему не нужно делать. Не нужно этому человеку делать всего того, что мешает и вредит другим. Не так ли?
