Джалил Мамедгулузаде - Пропажа осла
Сказав это, Худаяр-бек приподнялся и протянул трубку Кербалай-Джафару. Со словами "о аллах" - тот принял трубку и, затянувшись, сказал:
- Правильно изволишь говорить, Худаяр-бек! Только что было делать бедному дяде Мамед-Гасану, он ведь ни при чем. Если бы ты предупредил его, когда брал осла, ничего бы этого не случилось. Он бы знал, что осла взял ты, и не послал бы сына.
- Клянусь твоим именем, осла он мне сам дал. Он дал, этот нечестивец, этот Омар3. Почему ты не хочешь мне верить?
- Зачем не верить, я тебе верю.
- Клянусь Кораном, он сам отдал. Что же в самом деле я не мог другого осла найти? Я, староста трехсот дворов, стал бы тайком брать чужих ослов?
- Да нет же, я верю. Как можно не верить!
Сказав это, Кербалай-Джафар приподнялся и протянул трубку обратно Худаяр-беку. Тот затянулся раза два и проговорил:
- Теперь ты сам увидишь, дядя Кербалай-Джафар. Если я не отомщу дяде Мамед-Гасану, то сбрею вот эту бороду.
- Но что ты можешь ему сделать? - спросил Кербалай-Джафар, усмехнувшись.
- Глаза ему бельмами покрою, вот что я ему сделаю. Не я ли старший над ним? Дня не бывает, чтобы он ко мне за делом каким-нибудь не обратился. Повалю в грязь под ноги и растопчу! Вот что я сделаю.
В комнату вошел мальчик лет десяти-двенадцати, неся в руке глиняный котелок. Он поставил котелок на землю перед Кербалай-Джафаром и сказал:
- Отец, сегодня мама немного пережгла мясо. Попробуйте. Хорошо, если сможете кушать...
- Ах, чтобы в могилу отца твоей матери... - гневно начал Кербалай-Джафар. - Велик аллах! Проклятье шайтану! Что за несчастье нашло на меня. Дня не бывает, чтобы эта собачья дочь не пережгла мясо или не дала его утащить кошке...
- Нет, отец, мама тут ни при чем,- сказал мальчик тихо, наклонившись к отцу. - Она ходила сегодня в баню и поручила Гонче присмотреть за мясом. А Гонча чем-то занялась, недосмотрела, мясо и пригорело.
- А что случилось? - заворчал Кербалай-Джафар. - Пусть баня обрушится на голову твоей матери, надо ей было идти в баню непременно сегодня?
- А когда же ей было пойти в баню? - с удивлением спросил мальчик.
Худаяр-бек был очень голоден; после выезда из села он ничего не ел, только у кази выпил стакан чаю. Когда мальчик внес котелок, запах бозбаша приятно защекотал ноздри Худаяр-бека и, он мысленно послал на жену Кербалай-Джафара тысячу проклятий. Видя, что пререкания между отцом и сыном затянулись, Худаяр-бек вмешался в разговор, чтобы поскорее приступить к еде.
- Дядя Кербалай-Джафар! - сказал он, придвигая котелок к себе. - Клянусь аллахом, что ни говори, а по-моему, мальчишка что-то не то говорит. Мясо вовсе не пригорело, разве только чуточку. Бозбаш прекрасно пахнет.
Кербалай-Джафар встал и, принеся желтую деревянную ложку, сел на корточки перед котелком, снял с него крышку и, зачерпнув ложкой мясного бульона, хлебнул, причмокнул губами, насупил брови и мрачно сказал:
- Нет, брат, это есть нельзя...
И начал снова жаловаться на жену и ругать ее. Наконец он разостлал на полу скатерку, накрошил хлеба в миску и, засучив правый рукав, опрокинул в миску содержимое котелка. Затем он положил обратно в котелок мясо и, помешав обеими руками накрошенный в бульон хлеб, предложил Худаяр-беку приступить к еде.
-Бисмиллах, Худаяр-бек! Придвинься, ближе. Правда, мясо немного пригорело, но уж такое, видно, твое счастье, ха-ха-ха!
Подсев ближе, Худаяр-бек протянул руку к миске. Съев несколько кусочков, он сказал:
- Клянусь аллахом, дядя Кербалай-Джафар, ты несправедлив. Да кто скажет, что это мясо пригорело? Ей-богу, вовсе не пригорело. Какой бозбаш может быть лучше этого?
Худаяр-бек лгал. Прежде всего он был очень голоден, а голодному и пригоревшее мясо может показаться вкусным. Кроме того, он ел городской бозбаш, а между городским и деревенским бозбашем большая разница. Городской бозбаш, даже с пригоревшим мясом, вкуснее, чем самый лучший деревенский.
Итак, Худаяр-бек и Кербалай-Джафар занялись едой. Постояв немного около них, мальчик ушел. Худаяр-бек сидел, вытянув левую ногу вперед и подняв колено правой ноги, так что. правая ступня его лежала на скатерти. А Кербалай-Джафар сидел на коленях, всем корпусом навалившись на еду и чуть не касаясь носом миски.
Когда с ужином было покончено, Кербалай-Джафар убрал скатерть и отставил в сторону посуду. Они вытерли руки и сели на свои прежние места. Худаяр-бек крякнул, достал трубку и, покурив немного, протянул ее Кербалай-Джафару.
- Дядя Кербалай-Джафар, - сказал он при этом, - мне нужны деньги, семь рублей. Как хочешь, но ты должен достать мне эту сумму.
- Клянусь пророком, - тотчас же ответил Кербалай-Джафар, - у меня таких денег нет. Если б были, я бы для тебя не пожалел.
- Если у тебя нет, найди у другого. Словом, ничего знать не желаю, где хочешь, достань.
- Ты правильно говоришь, - сказал Кербалай-Джафар, немного подумав, - но время сейчас не такое. Где теперь найдешь доброго человека, чтобы помог, поддержал ближнего. К кому бы ты ни пошел и ни сказал, что нужно семь рублей, тотчас же ответит: принеси-ка мне залог в семнадцать рублей...
- Это ничего, - прервал его Худаяр-бек, - ты только найди мне человека, который даст мне семь рублей, я ему оставлю залог. Что еще можешь сказать?
- А что ты имеешь при себе, чтобы отдать в залог? - спросил Кербалай-Джафар, немного подумав.
- Это тебя не касается. Ты мне найди деньги, тогда увидишь, какой залог я оставлю.
- Как же можно, чтобы я не знал, какую вещь ты хочешь оставить в залог. А если взаимодавец не примет твоего залога?
Худаяр-бек в раздумье начал снова набивать трубку.
- Дядя Кербалай-Джафар! - сказал он немного погодя. - У кого хочешь займи для меня семь рублей, а осел пусть будет залогом. Когда я принесу деньги, тогда и осла возьму.
- Ха-ха-ха! - громко рассмеялся Кербалай-Джафар.- Ха-ха-ха! Да ты же шутник, Худаяр-бек! Ха-ха-ха! Ну и рассмешил ты меня.
- Чего же ты смеешься, братец? Какой дьявол тут шутит с тобой?
- Ха-ха-ха! Да ведь осел-то не твой, как же ты можешь оставить его в залог? Ты-то, конечно, можешь оставить, но завтра же утром придет хозяин и уведет своего осла. Ха-ха-ха!..
- Да ты погоди, чего разошелся? Лучше выслушай. Клянусь аллахом, я не шучу. Ну, скажи, на каком основании хозяин может требовать у тебя осла? При ком этот хозяин поручил тебе его? Допустим, что он придет и скажет: дескать, осел мой здесь, отдай моего осла. А ты спросишь: при ком ты приводил осла в мой караван-сарай? Или, положим, спросит тебя: куда девался осел? Ты ему скажешь: кто приводил осла, тот и увел его. А уж там я как-нибудь сам отвечу хозяину осла. При чем тут ты?
Сказав все это, Худаяр-бек протянул трубку Кербалай-Джафару. Тот взял ее и начал курить.
Долго они судили, рядили и наконец пришли к соглашению, что Кербалай-Джафар даст Худаяр-беку семь рублей, а тот оставит ему осла в полное его распоряжение. Захочет - продаст или спрячет где-нибудь, словом, сделает с ослом все, что ему угодно. Худаяр-бек вернется в селение и скажет, что осла украли из караван-сарая. Если дядя Мамед-Гасан начнет спорить и скандалить, Худаяр-бек поклянется ему, что подал жалобу мировому судье и требует осла у содержателя караван-сарая. Если же дядя Мамед-Гасан придет в город и начнет расспрашивать Кербалай-Джафара, тот побожится, что действительно осел похищен, и, что Худаяр-бек в этом не виновен.
Когда порешили на этом, Кербалай-Джафар вышел из комнаты и, вернувшись через некоторое время, сел на свое место, достал из бокового кармана одну пятерку и две рублевки и положил их перед Худаяр-беком. Тот взял деньги, спрятал их в карман и, немного приподнявшись, протянул Кербалай-Джафару руку.
- Дай руку!
Кербалай-Джафар подал ему руку.
- Дядя Кербалай-Джафар! Да сохранит аллах твоего сына, да продлит аллах твою жизнь! Дай бог тебе выгоду в этой сделке.
Сытый и довольный, с семью рублями в кармане, Худаяр-бек спокойно заснул. Его сон никогда еще, наверное, не был так сладок.
На свете иногда, пожалуй, даже довольно часто, бывают удивительные случаи. Например, сейчас, когда Худаяр-бек, растянувшись здесь, спит крепким сном, в селении Данабаш в трех домах царит траур. И всему виной Худаяр-бек.
Нет, в самом деле презабавное происшествие, замечательное происшествие! Оно замечательно тем, что вызывает смех, и на душе становится легко. И то, к чему рассказы, наводящие грусть и тоску?
Итак, сейчас, даже сию минуту, в селении Данабаш в трех домах безысходное горе. Один из этих домов принадлежит, как не трудно догадаться, дяде Мамед-Гасану, другой - дом самого Худаяр-бека, а третий - дом Зейнаб, вдовы, на которой Худаяр-бек задумал жениться.
Пока Худаяр-бек спит в городе, мы перенесемся в селение Данабаш, начнем с траура в доме Зейнаб и дойдем до дома Мамед-Гасана.
Зейнаб - смуглая, полная женщина лет сорока-сорока двух. Муж ее Кербалай-Гейдар умер два года назад, оставив сына Велигулу, семнадцати лет, и двух дочерей - Физзу, семи лет, и Зибу - четырех.
