В Розанов - Люди лунного света
В подтверждение этой мысли можно привести другое место из Послания к Коринфянам, где Апостол совсем и не вменяет супругам чадородие в непременную обязанность: "Не уклоняйтесь друг от друга... чтобы не искушал вас сатана невоздержанием вашим. Впрочем, это сказано мной как позволение, а не как повеление. Ибо желаю, чтобы все люди были, как и я" (т. е. девственны. (I Кор. VII, 5-73).
Поэтому напрасно г. Рцы считает "кощунством" (ведь и сказал же!) отношение к жене как к сестре. Если муж любит свою жену в духе любви Христа к женщине4, то едва ли у него появится "аппетит", как выражается г. Рцы, ибо это психологически несовместимо с христиански любовной настроенностью. А между тем эта настроенность есть единственная цель
------------------------
1 Хорошо, - но ведь "молитвы" же произносятся и поются на венчании, и они не расстраивают предрасположения венчающихся к этому акту? В. Р-в.
2 Ужасно, по беззаконию ужасно ("Бытие", 2) это желание автора и многих таких авторов отнять у супружества собственное и самостоятельное значение. В. Р-в.
3 Ср. I Кор. VII, 29. Мирянин.
4 Срав. Ефес. 5, 25. Мирянин.
360
нравственной жизни (следовательно, вообще жизни) человека1. Г. Рцы сравнивает брачную связь полов с таинством Евхаристии, где также имеется сочетание высочайшего духов- ного акта с грубо физическим, каково пищеварение во всех его стадиях. С внешней стороны, пожалуй, сравнение подходящее. Но оно падает, как только мы обратимся к внутренней жизни человека, в которой, собственно, вся суть разбираемо- го вопроса. Когда мы "едим Бога", по выражению г. Рцы, мы испытываем особенную душевную радость и мир, не передаваемые на словах. Эта тихая радость и мир не оставляют нас и потом, пока мы снова не загрязним своей совести. Во всяком случае, момент достойного причащения всегда переживается и воспоминается не иначе как с благоговением. То же ли самое переживает каждый супруг при воспоминаниях о тайнах чадородия со стороны розановского "завивания в стихии"? Пусть каждый супруг ответит себе чистосердечно на вопрос: в силах ли он приступить к этому "таинству" в то время, когда душа наполнена мыслью и ощущением святости первого?
Для того, чтобы резче различить два предмета, полезно поста- вить их рядом. А святое со святым вполне совмещаются в сознании, напр., Евхаристия и молитва, труд, благотворение2. Церковные песнопения и уставы суть выражения духовного самосознания Церкви: как таковые они служат в то же время проявлениями самосознания духа человеческого, наиболее соответствующими его природе. А между тем Церковь в разнообразнейших формах воспевает и ублажает "бессеменное зачатие матери безмужныя"3, называет иночество "чином ангельским", предписывает новобрачным пребывать в девстве первую ночь из уважения к благословению Церкви4, не одобряет второго брака, почти не разрешает третий и безусловно запрещает четвертый. Откуда5 в Церкви выработалась и так ясно проявилась лишь только "терпимость" к физической стороне брака, снисхождение к ней, - и почему она превозносит такие состояния жизни, которые брачному общению полов не причастны? Как могло возникнуть в святой Церкви такое отношение к предмету, если он тоже свят? Говорят:
-----------
1 Мф. 5, 48. Филип. 2, 5, 3, 8-27. Колос. 2, 20, 3, 2, 14, 19 и пр. Мирянин.
2 Да, этот прием распознавания очень верен Во 2-м издании книги "В мире неясного и нерешенного" я ответил на него в статье "Из мира образов и подобий" В. Р-в.
3 Да, вот в этом коренной пункт всего. В. Р-в.
4 Не чувствует ли, однако, автор странности и противоречия: 1) благословить в чадородие, 2) удержаться от чадородия "из уважения к благословению"? Значит, "благословение" то дано с какой-то затаенной мыслью, с каким-то умолчанием, о котором не для чего знать миру. В. Р-в.
5 Ну, "откуда" - на это отвечает вся книга "Люди лунного света". В. Р-в.
361
"Догматику писали монахи, песнопения и уставы - тоже". Но ведь эти писания ириняты всей Церковью, ибо совпадают по своему смыслу с ее духом. Поэтому личность авторов здесь стушевывается и уже не имеет того значения, какое хотят придать ей. Да, наконец, почему же это не монахи не сделали того, что сделано монахами? За 19 веко" существования христианства они могли бы выразить немало общецерковных идей. Вопрос в, том, могли ли они? Ведь женившийся во всяком случае много времени, если не большую часть, уделяет попечению о мирском, а такое дело, как быть выразителем церковного сознания, - требует почти исключительного сосредоточения на "Господнем".
Едва ли резонны и ссылки на ветхозаветных супругов. Цель ветхозаветного брака - размножение избранного народа В ожидании пришествия Искупителя. Ради этого каждому израильтянину вменялось в нравственный долг производить детей, и потому не было грехом, кроме нескольких жен, иметь еще и наложниц; наоборот, считалось позором отказываться от восстановления потомства своего брата (Второзак. XXV, 5-10). В Ветхом Завете супруги могли соединяться и "не для удовлетворения похоти" (Товит. VIII, 7), ибо самая психология брачных отношений была иная, нам теперь мало понятной2 . Кто хочет убедиться в этом, пусть про
-------------------------------
1 Вот это все рассуждение необыкновенно важно. На него мы отвечаем: да монахи-бессеменники вообще духовно выше, даровитее семенных самцов; и выше особенно в философской и религиозной сфере (Платон, Сократ, Кант). Таким образом, что "они сотворили" - понятно, по крайней мере тому понятно, кто внимательно прочел эту книгу. Теперь - "почему приняли и не монахи", самцы? Да очень просто "почему": потому что всему миру присущи слабеющие степени бессеменности, убывающие дроби ее, кроме небольшого количества абсолютных самцов и самок; и это так же точно, как и то, что монахи тоже влекутся "к женщинам" ("Покаянный канон" Андрея Критского) и даже доходят до "падения с ними", ибо и они, будучи вообще бессеменными, будучи главным существом в себе монахами, сохраняют однако семейность как убывающую дробь. Весь плодящийся мир мечтает о монашестве, имеет "пробегающие мысли" о нем (исповедание содомита), как и монашеский мир, обратно, имеет "пробегающие мысли" о женщине, и это ярко и поэтично выразил "покаянный канон", где он говорит о томлениях "мысленною Евою" (какое слово!!). В. Р-в.
2 Да, "психология была другая", но не от ожидания Мессии, ибо ожидался Он в одном колене Иудином, а множились радостно, с многими женами и наложницами, все израильтяне всех 12-ти колен. "Была другая психология", и происходила она от обрезания. Раз открыто было Аврааму и всему потомству его, что именно здесь почил завет Бога с человеком - не в слове, не в мысли, не в исповедании, не в символах исповедания, а в детородной силе человека, - явилась всего племени радость о детородной силе каждого единичного израильтянина, и ему давали охотно и еще жену, и третью, и наложниц, или вот как Рахиль свою служанку - в словах такой физиологической ясности! Была всеобщая радость об органе, и в ней сливалось все племя Израиля, без
362
читает хота 30 главу книги Бытия, а я для примера приведу оттуда 3-й стих. Рахиль сказала мужу: "Вот служанка моя Балла; войди к ней; пусть она родит на колени мои, чтобы и я имела детей от нее". Явилось христианство и провозгласило, что "хорошо человеку не касаться женщины" (I Кор. VII, 1), ибо "все, во Христа крестившиеся, во Христа облеклись. Нет уже... мужеского пола, ни женского: ибо все одно во Христе Иисусе" (Галаг. III, 27-28). То, что одушевляло ветхозаветный брак, в Новом Завете упразднилось, и брак, служивший осуществлению мессианской идеи, здесь стал средством для удовлетворения сильного полового влечения и создания удобств жизни1. По крайней мере, обычная цель нашего брака такова. Если же внутренний смысл брачной жизни различен в Ветхом и Новом Заветах, то, конечно, параллель, проводимая протоиереем Ус-ским между Моисеем и ал. Павлом и другими, недоказательна.
Г. Розанов старается показать, что христианство не только не отвергает плотской стороны в жизни человека, выражением которой является семья, но наоборот: по Евангелию, будто бы, семья-то и есть истинное и притом единственное воплощение идеала христианской жизни, обусловливающее существование самого христианства. "Только этот взгляд, - говорит г. Розанов, - вводящий семью ко Христу, спасает от
------------
(продолжение сноски со стр.362)
разделения, без противоречий, без сомнений и колебания: и именно все от обрезания, единственно от него, исключительно от него; как мы тоже радуемся все о своих религиозных символах, предметах, знаках, - и никогда не находим, чтобы их было "лишнее", "много". Радость эта доходила до того, что когда замужняя сестра у древнего еврея делалась беременной, то еще до родов, при виде ее поднявшегося живота, ее родной брат объявлял себя уже женихом будущего ребенка, если родится девочка; й от рождения ее до зрелости он был ее женихом и покровителем, и становился мужем, если был ей приятен; а если приятен не был, то она должна была формально расторгнуть это странное "обручение", происшедшее еще до рождения невесты. Таким образом евреи мыслили всякое существо человеческое под углом заботы, "оплодотворяется ли оно", - и без этой заботы не было у них и взгляда на человека, мысли о нем, представления: его, ничего - о нем. Для нас это что-то невообразимое, и, может быть, это вообще уже неповторимо в истории, - хотя "пути Божий и не-"Исповедимы". В. Р-в.
