Алексей Варламов - 11 сентября
Анхеля Ленина мутило, трясло. Он взял еще виски и на такси подъехал к отелю.
В вестибюле его остановил мужчина в коричневом костюме.
- Одну минуту, сэр. С вами хотят поговорить в службе безопасности "Карла".
Глава седьмая
Осенние крики ястреба
Варя не помнила ни тогда, ни позднее, как вырвалась из ванной, как и по каким трубам ей удалось достучаться до нижних соседей, и те вызвали службу безопасности отеля. Или же дозвонилась до портье встревожившаяся Мария и, не жалея денег на переговоры, потребовала, чтобы сестру немедленно разыскали. Но когда ее, несчастную, мокрую, освободили из заточения и, вырванная из забытья, она не понимала, явь это или продолжение сна и кто ее перепуганные освободители, в бреду у нее хватило ума не доводить дела до полиции. Служба безопасности "Карла" не стала настаивать. Никто не хотел скандала. Варе предложили переехать в другой номер и дать охрану, но она ушла.
Неведомыми городскими путями, сворачивая в переулки и избегая больших дорог, беглянка направилась на север. На углу девяносто пятой ее окликнули.
Варя повернулась и в просторной красной машине, притормозившей у перекрестка, увидела знакомое лицо.
- Ты? - высокий человек с густыми усами и серыми тускло отливающими глазами изумленно на нее смотрел, не обращая внимания на возмущенные гудки. - Что ты тут делаешь?
Он показался ей выше ростом, серьезный, деловой, так похожий на тех людей, которых она видел утром в нижней части города, его взгляд был растерянным и требовательным, как полжизни назад, и оттого, что Варя смотрела на себя со стороны и видела растрепанную, измученную, ненакрашенную, неряшливо одетую женщину, она вспыхнула от стыда.
- Я здесь случайно.
- А я работаю, - сказал он с долей хвастовства. - Тебя подвезти?
Она покачала головой и продолжала оцепенело на него смотреть.
- А я все время о тебе думал. Зря мы тогда, правда? Постой! Куда же ты? Почему ты все время от меня убегаешь? Туда не надо ходить! Стой!
Но она уже бросилась от него в сторону приземистых глухих и грязных кварталов, где было множество черных мужчин и подростков, и все смотрели на нее так удивленно, как если бы к ним залетела райская птица. Она ничего не соображала, шла напролом, ее окликали, над ней смеялись, показывали пальцем, бросали вслед удушливые ругательства, улюлюкали и свистели. Ее хватали за руки, за колени, за волосы и юбку, на ее белую кожу щурясь смотрела черная Америка, как смотрела на русскую школьницу латышская толпа. Варя шла как в бреду через эти насмешки, пока не очутилась на большой дороге, где мир переменился и вернулся к цивилизованному состоянию.
Теперь она видела не людей, но машины. Их были тысячи, десятки, сотни тысяч, и все они тоже мчались прочь из этого города, и она была единственным пешеходом в этом потоке. На ближайшей бензоколонке Варя присела на лавочку. Подъезжали, заправлялись автомобили, люди сначала наполняли баки, потом шли платить, покупали в небольшом магазине сигареты, бутерброды, колу и кофе. Все были беззаботны, расслаблены, потому что кончилась еще неделя, впереди ждал уик-энд с его нехитрыми развлечениями и полуторачасовой церковной службой в воскресенье. Варе хотелось есть и пить, но денег не было, и она опять поймала себя на мысли, что в ее жизни все это уже было и жизнь есть повторение, воспроизведение уже случившегося, путешествие по замкнутому кругу или, быть может, спирали. Вверх или вниз, но с неизбежным концом.
Однако теперь ее положение было более скверным. Ни документов, ни знакомых в чужой стране. Единственного, кого послала ей судьба, она отринула. И некому было предложить надетые впопыхах кроссовки или поменяться джинсами и ветровкой. Только не плакать, Варя, только не раскисать, уговаривала она себя, стоя перед зеркалом в туалете на бензоколонке. Ты должна быть независимой и сильной. Как бабушка. Как мама. Как весь твой женский род, куда бы ни загоняла его судьба. Ты сама должна выпутаться из этой ситуации и победить.
Варя подняла голову. Тихий вечер спустился на восточное побережье великой страны. Он окутал все штаты от самого северного Мена до южной Флориды. Леса Новой Англии полыхали последними красками осени, ястребы поднимались ввысь и смотрели на землю, острым глазом различая все до мельчайших подробностей, иные из них залетали в поднимающемся воздушном потоке так высоко, что не могли опуститься на землю, потому что упругий и сжатый земной воздух их не пускал, резал крылья, и тогда они пронзительно кричали. Лес. Осенний, сырой, пахнущий грибами разноцветный лес. Вот в чем было ее спасение. Она вскочила, как если бы куда-то опаздывала, и пошла по дороге дальше.
А между тем темноволосая немолодая женщина в деловом костюме и кроссовках наблюдала за ней из припаркованной у магазина красной машины. Она видела все движения Вари, слышала, как кричат ястребы, и, когда беглянка снова двинулась по дороге в сторону Массачусетса, неслышно догнала ее.
- Могу ли я чем-нибудь тебе помочь? - спросила она, опустив тонированное ветровое стекло.
- Нет.
- Я могу тебя куда-нибудь подбросить.
- Спасибо, мэм, я дойду сама.
- Ты боишься меня?
- Нет, но у меня нет денег.
- Я не прошу у тебя денег. И не предлагаю. Я просто хочу спросить, что ты собираешься делать?
- Построю шалаш и разведу костер.
- Ты полька?
- Я говорю с акцентом?
- Не в этом дело. В Америке все говорят с акцентом. А ты, наверное, в детстве любила играть в индейцев?
- Я любила собирать грибы.
- Это неплохая идея, но ее будет непросто осуществить.
- У вас нет грибов?
- Грибы есть, но у нас не живут в шалашах. Хотя одно место я знаю. Садись.
Фары выхватывали из темноты стоящие на отдалении друг от друга красивые дома, дорожные знаки, церкви со шпилями, мосты и широкую реку. Дорогу им перебежала косуля, начался и быстро прошел дождь, дворники смывали воду, играла тихая музыка, и представить, что еще несколько часов назад она была в унизительном заточении, а потом шла пешком, а еще раньше летела из-за океана и гуляла по Манхэттену. Господи, какой долгий-предолгий день!
Открылись автоматические ворота усадьбы, и они поехали по ровной аллее. По обе стороны уходили в темноту деревья.
- Ну вот, здесь достаточно места, чтобы построить шалаш.
- Это ваш дом? - спросила Варя, окидывая взглядом трехэтажный особняк, блеснувший черепичной крышей под щедрым светом встающей из-за черной реки полной луны.
- Я иногда сама удивляюсь. Здесь останавливаются женщины, которые стали жертвами сексуального насилия в семьях.
Варя вытаращила на незнакомку круглые синие глаза.
- Надеюсь, с тобой ничего такого не случилось, - произнесла американка вскользь.
- Я не замужем.
- Я тоже.
- Как зовут вас, мэм?
- Кэролайн Пирс. Я антрополог. Так что ты решила - строить шалаш или пойдешь со мной?
Сырой ветер мягко накатывал на еще не просохший от дождя лес, раскачивая деревья. Было зябко, хотелось залезть в ванну и лежать долго-долго. Она вспомнила про ванну и вздрогнула. Остаться одной в лесу? Варя была мужественной женщиной и воспитывалась в Последнем переулке, но всякая мужественность имеет пределы.
- Если честно, то сегодня лучше в дом.
Огромная зала на первом этаже была увешана масками, статуэтками, скульптурами, незнакомыми музыкальными инструментами. Это было похоже на музей, лавку древностей или восточный магазин. Варя вспомнила, что когда-то и у них в квартире висели подобные вещицы, привезенные со всего света, покуда мама не заменила их иконами и лампадками.
Что-то знакомое мелькнуло среди экспонатов.
- Кто это? - показала на фотографию, на которой был изображен высокий худощавый человек с мягкой бородкой.
- Мой друг. В молодости мы вместе ездили по Мексике. Он обещал, что мы встретимся, и даже назначил мне свидание. Но потом забыл или не смог. А почему ты спрашиваешь?
- Я долго думала, что он мой папа, - произнесла Варя с нежностью. Моей маме он тоже назначил час и тоже почему-то не пришел.
- Мужчины, как правило, легкомысленны и необязательны, - сказала женщина заботливо и жестко, будто говорила с дочерью. - А такие девочки, как ты, часто мечтают о других папах. Ты голодна?
Еще больше, чем есть, ей хотелось выпить чего-нибудь крепкого, однако попросить об этом у Кэролайн она постеснялась.
Варя заснула, прежде чем успела донести голову до подушки, а женщина не ложилась долго. Она смотрела на спящую Варю, разглядывала ее лицо и форму ушей, щупала пульс, а потом сидела за компьютером и пила кофе.
Луна над домом поднялась в зенит и охватила неверным светом всю местность. Сквозь высокие окна свет проникал в залу, ложился на изваяние африканских божков, озаряя страшные маски из красного дерева и слоновой кости, рога, тамтамы и чучела птиц. Лунный свет играл на всем побережье с его высокими городами, лесами, озерами, дорогами, мостами и шпилями церквей. Дальше на запад небо было закрыто пеленой циклона, над океаном уже начиналось утро, но здесь был тот час ночи, когда наступало время масок.
