Лев Толстой - Полное собрание сочинений. Том 33. Воскресение. Черновые редакции и варианты
На другой день Нехлюдовъ починилъ зубъ и купилъ все, что она поручила ему, и опять пріѣхалъ для свиданія въ конторѣ.192 Но, какъ ему и сказали, его не пустили, и онъ передалъ все смотрителю для передачи ей. Свидѣлся онъ съ нею уже на другой день, въ четвергъ, въ день свиданій.
Такъ видался онъ съ ней впродолженіи 2-хъ недѣль почти черезъ день: одинъ разъ въ общей, черезъ рѣшотку, другой разъ въ конторѣ.
Всякій разъ онъ ѣхалъ въ тюрьму съ мыслью о томъ, что онъ будетъ и какъ будетъ говорить съ ней. Главное, о чемъ онъ хотѣлъ говорить съ нею, было то, что его намѣреніе связать съ нею жизнь неизмѣнно и что онъ проситъ ее не отчаиваться, a дѣлать усилія надъ собой оставить дурныя привычки табаку, вина, праздности, а читать, учиться даже и работать. Но всякій разъ онъ уѣзжалъ недовольный собой тѣмъ, что онъ не сказалъ того, что хотѣлъ, или сказалъ не такъ, какъ хотѣлъ.
Мѣшало ему то, что ему совѣстно было передъ ней быть учителемъ,193 и то, что она тотчасъ же замирала, какъ только замѣчала, что дѣло идетъ объ ея душевной жизни. Точно также замирала она, когда рѣчь заходила о прошедшемъ. Говорила она охотно только объ интересахъ обитателей тюрьмы.
Пересыльная Московская тюрьма – цѣлый міръ. Въ ней бываетъ до 3000 человѣкъ, и въ эту весну было больше этого. Это цѣлый городокъ, связанный единствомъ страданія. И все, что происходитъ въ этомъ міркѣ, дѣлается извѣстнымъ всѣмъ живущимъ въ немъ и составляетъ интересъ жизни. То приходила новая партия, и разсказывали о новыхъ лицахъ, то отправлялась, то почти каждый день приводили взятыхъ въ Москвѣ, то назначался новый начальникъ, то неповиновеніе, то наказаніе, то заболѣваніе, то смерть, то браки, роды, то посѣщеніе важнаго лица.
Почти всякій день, когда приходилъ Нехлюдовъ, Катюша разсказывала ему про различныя событія острога. И она спѣшила разсказывать про это, очевидно не желая и не умѣя говорить о внутренней жизни. Изъ товарокъ ея по заключенію у нея была одна пріятельница,194 крестьянка, ссылаемая за195 грабежъ, и196 прислуживающая ей дѣвушка, дочь дьячка, за задушеніе ребенка.
Нехлюдовъ зналъ про всѣхъ и возилъ имъ то, что допускалось въ тюрьму. Онъ пріѣзжалъ, садился197 въ конторѣ съ Катюшей, которую приводили туда, пожималъ ей руку и начиналъ разговаривать, стараясь при всякомъ случаѣ показать свое уваженіе къ ней и непоколебимость рѣшенія жениться.
Почти всякій разъ онъ напоминалъ это. Вѣнчаніе онъ назначилъ послѣ Петровскаго поста, такъ какъ ему нужно было еще съѣздить по деревнямъ, чтобы распорядиться землей.
Она слушала его198 равнодушно, какъ будто не понимая значенія всего того, что онъ дѣлалъ. И когда онъ говорилъ ей про это, она слушала невнимательно и, видимо, рада была, когда онъ кончалъ, и просила его или исходатайствовать ей, а чаще всего товаркамъ, какую нибудь льготу, или привезти что нибудь съѣстное. Оживлялась же она только тогда, когда разсказывала ему о различныхъ событіяхъ, происшедшихъ среди заключенныхъ и занимавшихъ ихъ.
Всякій разъ, какъ онъ заговаривалъ о прошедшемъ, она поспѣшно начинала разговоръ о дѣлахъ тюрьмы. Но равнодушіе и мертвенность ея не только не нарушали рѣшенія Нехлюдова жениться на Катюшѣ, но только еще больше утверждали его въ немъ. Онъ не только не раскаивался въ этомъ рѣшеніи, но испытывалъ новое, все большее и большее чувство напряженной жалости и любви къ этой199 несчастной женщинѣ.200 Мертвенность Катюши и какая то лежавшая на ней печать нечистой жизни, которыя должны бы были отталкивать его, увеличивали въ немъ его чистую любовь къ ней, не ждущую ни отъ нея, ни отъ кого бы то ни было какой нибудь за то награды.
Сначала у него было чувство тщеславія: желанія похвастаться передъ людьми своимъ поступкомъ, – это было первое время, когда онъ объяснялся съ Предсѣдателемъ и Губернаторомъ, – но очень скоро чувство это почти прошло и замѣнилось чувствомъ истинной и дѣятельной любви къ ней, имѣющей опредѣленную цѣль ея возрожденія. Съ каждымъ днемъ онъ чувствовалъ, какъ разгорается все большее и большее тепло въ его душѣ, и это увеличеніе тепла, т. е. любви, не то чтобы радовало его, – радости тутъ не было, напротивъ, онъ испытывалъ постоянно тяжелое напряженное чувство; – но давало ему сознаніе полноты жизни, того, что онъ дѣлаетъ въ жизни то, что должно дѣлать и лучше чего онъ ничего не можетъ дѣлать. Удастся ли ему пробудить въ ней жизнь, вызвать въ ней201 не любовь къ себѣ, – объ этомъ онъ и не думалъ, и она ему не нужна была, – но любовь къ тому, что онъ любилъ и что свойственно любить всякому человѣку – любовь къ добру, – это будетъ огромное, сверхдолжное счастье; не удастся, и она останется такою, какою она теперь, и его женой, у него до самой смерти его или ея будетъ радостное дѣло звать ее къ любви и, разжигая ее въ себѣ, вызывать ее въ ней202 и надѣяться, хотя предъ своей или ея смертью, на достиженіе своей цѣли.203
Такъ прожилъ онъ недѣлю, и, не подвинувшись ни на шагъ въ своемъ воздѣйствіи на нее, но все таки ни на минуту не отчаявшись въ возможности такого воздѣйствія, онъ выѣхалъ изъ Москвы, чтобы въ своихъ имѣніяхъ устроить свое дѣло съ крестьянами.
* № 44 (рук. № 8).
Съ тѣхъ поръ для Нехлюдова началась новая жизнь. Онъ почти каждый день ѣздилъ въ острогъ и никого не видалъ, кромѣ тюремныхъ жителей и своего дворника.
Изъ Москвы всѣ знакомые его уѣхали. Уѣхали и Кармалины, очень недовольные Нехлюдовымъ. Аграфену Петровну Нехлюдовъ, передавъ ей то, что было завѣщано его матерью, отправилъ на ея родину; Корнею онъ нашелъ мѣсто у двоюродной сестры. Жилъ Нехлюдовъ въ комнаткѣ Аграфены Петровны, ходилъ къ себѣ съ задняго крыльца. Питался онъ въ молочныхъ и трактирахъ низкого разбора, въ которыхъ онъ не надѣялся встрѣтить прежнихъ знакомыхъ, и иногда дома за самоваромъ, который ему ставила жена дворника.
* № 45 (рук. № 8).
Черезъ губернатора онъ выхлопоталъ себѣ разрѣшеніе посещать Маслову и въ обыкновенные дни и каждый день отъ 12 часовъ до 2-хъ проводилъ съ нею. Два часа эти, проводимые съ нею, были очень тяжелы для него, но потомъ они остались однимъ изъ самыхъ яркихъ воспоминаній его жизни.
* № 46 (рук. № 11).
Когда Нехлюдовъ пріѣхалъ въ деревню, яровой посѣвъ былъ въ самой серединѣ, и народъ весь былъ въ работѣ, такъ что собрать народъ для того, чтобы поговорить о землѣ, Нехлюдовъ отложилъ до Воскресенья. Два дня, оставшіеся до воскресенья, Нехлюдовъ употребилъ на разсмотрѣніе книгъ прикащика и на обходъ знакомыхъ дворовъ. Изъ книгъ прикащика онъ увидалъ, что большинство крестьянъ было въ полной кабалѣ у конторы: они работали за луга, за листъ, за ботву отъ картофеля, и всѣ почти были въ долгу у конторы.
