Самуил Маршак - Статьи, выступления, заметки, воспоминания
Защитники Страны Советов
И полноправные ее творцы.
Они - в числе ударников-героев
Страны озер, лесов и рек...
Гигантский водный путь построен
И крепко перекован человек.
(Мальчик 12-ти лет)
Другой школьник, его ровесник, пишет о штурме горных богатств Советского Севера. Его стихи, посвященные Хибинам, - это настоящая ода геологии и социалистическому строительству:
В далекой юности земли
Цветы кристаллов расцвели.
Эпохи там они лежали.
Теперь веселый молоток
Дробит блестящей сталью скалы,
Срывает за куском кусок...
. . . . . . . . . . . . . . .
Бесстрашно прыгая по скалам,
Но штайгер впереди идет...
Грозя горам своим запалом,
Геолог свой маршрут ведет,
Глядит на каменные стены
Обрывов. Там читает он
Историю времен нетленных,
Архея сумрачных времен.
(Мальчик 12-ти лет)
Кажется, после поэта XVIII века Ломоносова у нас еще никто не писал таких пламенных од науке и природе.
Третий юный поэт, тоже ровесник предыдущих, пишет всего только о паровозе. Но послушайте эти стихи, и вам станет ясно, чего требует вся ваша страна от всех своих паровозов, машинистов и кочегаров.
Паровоз, паровоз,
Силы в тебе сколько!
Ты везешь тыщи тонн,
Как не лопнешь только!
Ты идешь день и ночь.
И идешь ты быстро.
Нету друга у тебя
Лучше машиниста.
. . . . . . . . .
Впереди откос
И на рельсах балки,
Стой, стой, паровоз,
Коль не хочешь свалки!
Опозданья целый час
Разве это можно?
Полетишь вперед сейчас
Ты, гудя тревожно.
. . . . . . . . .
И в Москву ты прилетел,
Обливаясь паром,
С машинистом удалым,
С черным кочегаром.
Может явиться мысль, что все эти маленькие поэты учатся в одной какой-нибудь исключительной школе, где умный, очень культурный словесник воспитывает ребят на строго подобранных образцах. Но это совсем не так. Стихи, которые я цитирую, присланы учениками самых разнообразных школ города и области на конкурс, устроенный Ленинградсоветом.
Достаточно просмотреть все листки и тетради, исписанные детским почерком, чтобы убедиться в том, что авторы стихов и прозы - вовсе не воспитанники Петербургского аристократического лицея прежних времен, а самые настоящие советские ребята.
Они растут вовсе не в какой-то особой теплице, а в обычной школе, где рядом с сыном профессора и инженера учится сын рабочего и крестьянина.
Я спросил у одного из мальчиков, который собрал редкую коллекцию горных пород, что увлекает его в этом коллекционировании. Он мне ответил:
- Я все время изучаю землю снаружи и внутри.
- Почему ты заинтересовался этим делом?
- Я прочел когда-то путешествие "К центру земли" Жюля Верна.
- А чем занимается твой отец?
- Кочегар. Работает на "Красном Гвоздильщике".
Эти ребята роются на полках детских библиотек в поисках утоляющей книги.
Они учатся у классиков, но они вовсе не изолированы и от современной советской поэзии.
Из всех песен они больше всего любят партизанскую песню, которую сейчас поют красноармейцы.
По долинам и по взгорьям
Шла дивизия вперед,
Чтобы с бою взять Приморье,
Белой армии оплот.
Они бережно хранят в памяти детские стихи, которые читали еще до школы.
Среди длинных и торжественных стихов попадаются такие:
Бортмеханик
И пилот
Быстро входят
В самолет.
. . . . .
Завертелся
Винт мотора,
Затрещал он
Скоро-скоро.
Быстро двинулся
На взлет
По площадке
Самолет.
Набирая
Быстроту,
Поднимаясь
В высоту.
Алюминиевые
Птицы
СССР
Хранят границы.
(Мальчик 11-ти лет)
В этих стихах, несомненно, сказалось влияние нашей советской поэзии для детей. Тут есть и словесная скупость (почти одни глаголы и существительные), и ритмическая четкость, и тема движения, очень характерная для тех наших поэтов, которые пишут стихи для маленьких читателей.
Но все то, что ребята берут от современной поэзии, и взрослой и детской, они как бы устанавливают на прочном постаменте классического стиля, если понимать этот стиль в самом широком смысле, включая сюда и большую, значительную тему, и строгую, чистую форму.
Это радостное и замечательное явление.
Значит, правда, что у нас уже создается большая и самая демократическая из всех культур, если даже первая прививка, первые годы всеобщей грамотности дают такие ростки.
ШУТ КОРОЛЯ ЛИРА
В трагедии "Король Лир" песенки шута занимают не слишком большое месте. Да и вся роль шута невелика. Она почти ничего не вносит в сюжетное движение шекспировской пьесы. Шут только откликается на то, что происходит и на сцене, и за пределами сцены - в современном ему обществе, - откликается то краткой эпиграммой, то целой обличительной тирадой.
Переводить эти песенки нелегко.
Меткость и ясность суждений, продиктованных народным здравым смыслом, сочетаются в них с причудливой, нарочито дурашливой формой. Философское, этическое и даже политическое содержание песенок шута почти всегда замаскировано, упрятано в загадку, в пословицу, в шутку, как будто бы простодушную и ребячливую. По существу же самый взрослый персонаж в трагедии - именно шут, видящий подоплеку всех отношений и трезво их оценивающий.
Для того чтобы перевести его стихотворные реплики, нужно сначала раскрыть, расшифровать подчас загадочный смысл подлинника, а потом вновь замаскировать его, облечь в уклончивую, игривую форму прибаутки.
Пословица, поговорка трудно поддаются переводу. Они своеобразны и сопротивляются пересадке на чужую почву. Буквальный перевод - слово за слово - может их убить.
Для каждой шутки, для каждой пословицы, для каждой присказки нужно найти в своем языке равноценную шутку, пословицу, присказку. Только тогда перевод будет точен не в школьном, а в поэтическом смысле этого слова. Только тогда в нем можно будет узнать подлинник.
В этом-то и, заключалась сложность перевода песенок шута.
Мне хотелось сохранить в переводе и предельную лаконичность подлинника, и его свободную непринужденность, которая заставляет верить в то, что каждая реплика шута рождается тут же на сцене, как острое словцо, сказанное вовремя и к месту, как счастливая импровизация.
Шут не лезет за словом в карман. Не задумываясь, он бросает как будто бы первые пришедшие ему на язык слова, но эти слова бьют метко, клеймят беспощадно.
В его песенках редко можно найти прямое обращение к тому или другому герою трагедии, но и сценическим персонажам, и зрителям совершенно ясно, кого имеет в виду шут, когда в присутствии неблагодарной королевской дочки он произносит насмешливые стихи:
Вскормил кукушку воробей
Бездомного птенца,
А та возьми да и убей
Приемного отца!
А иной раз реплики шута направлены не против персонажей трагедии, находящихся тут же на сцене или за кулисами, а метят дальше и шире. Голос шута становится громким и патетичным:
Тогда-то будет Альбион
До основанья потрясен,
Тогда ходить мы будем с вами
Вверх головами, вниз ногами!
Живую и разнообразную импровизацию, врывающуюся в текст трагедии Шекспира, мне хотелось донести до советского зрителя, не утратив ее непосредственности и остроты.
В поисках того варианта, который был бы наиболее выразителен и более всего соответствовал бы требованиям театра, я переводил каждую из песенок шута по три, по четыре раза.
О том, удалось ли мне справиться со всеми трудностями, пусть судят читатель и зритель. Мне же эта работа, сделанная по предложению Малого театра в Москве и Большого драматического в Ленинграде, доставала немало забот, но и немало радости.
ЛЮБОВЬ И НЕНАВИСТЬ
Много раз случалось мне за эти четырнадцать месяцев войны видеть на железнодорожных станциях, на рельсовых путях длинные цепи вагонов, из окон которых выглядывали только дети, - множество белокурых, темных и золотисто-красных головок в каждом окне.
Издали эти поезда казались веселыми. Дети - всегда дети. Детские вагоны полны шума и суеты, полны какого-то нетерпеливого ожидания. Маленькие пассажиры кого-то зовут, кому-то машут руками, выскакивают на площадки, высовываются из окошек.
Но если приглядеться к каждому ребенку в отдельности, нельзя не заметить, что многие из этих шести-семилетних путешественников перестали быть детьми, оставили свое детство где-то далеко - там, где сгорели их дома, где у них на глазах были убиты их отцы и матери.
С такими детьми нелегко заговорить. Страшно разбудить в них память, которая вновь заставит их пережить то, что не по силам перенести и взрослому.
Детей увозят от войны в края, куда не долетают самыо мощные самолеты врага, где земля не вздрагивает от взрывов фугасных бомб и артиллерийских снарядов, где дома стоят совершенно целые и невредимые, со всеми стеклами в окошках и вечером за этими стеклами беспечно зажигается свет.
