Валентин Проталин - Тезей
- Ты мужчина и, как все они, хочешь вырасти и жениться на какой-нибудь девке?
- И это тоже. Вы ведь все переженились, - беспечно ответил малыш, не поднимая головы от своего зайца.
- Но ведь ты бог, да еще какой, - опять напомнила ему Афродита, - стань большим и женись.
- Нет, я не хочу, как вы. Я хочу сначала вырасти, - не согласился Эрот.
- Вот упрямый мальчишка, - не сдавалась Афродита, - ты ведь в любой момент можешь стать большим.
- Наоборот, я в любой момент могу стать маленьким, если вы будете приставать ко мне со своими вопросами.
- И ты кого-нибудь уже выбрал из женщин? - спросила Гера.
- Выбрал.
- Зачем же ей ждать, пока ты будешь расти, - всплеснула руками Артемида.
Вопросы Эроту задавали пока только женщины.
- Ей тоже надо расти, - с неким особым значением сказал Эрот и даже будто забыл в этот момент о зайце.
- И кто это? - опередила всех других женщин Афина.
- Не скажу, у нее и так будут крупные неприятности, - ответил Эрот, глянув на свою мать.
- Это уж точно, - не сдержалась Афродита.
- Значит, она земная, - рассудила Гера.
- Пока, - ответил Эрот.
- Имя ее хотя бы все-таки назови, - попросила Артемида.
- Психея.
- Это просто имя? - уточнила Гера.
- Фу, - мальчишески вскинулся Эрот, - не просто имя. Это же будет моя жена.
И тут наступило молчание.
Психея для античных греков - это как для нас, поздних, Душа. Психика, психоз, психология напридумываем мы впоследствии. А тогда Психея - просто Душа. В данном случае с большой буквы. Потому и призадумались боги и богини в чертогах Зевса.
- Значит, Психея будет расти и испытывать всякие трудности, - рассудила Гера.
- Как и я, - ответил Эрот.
- Какие у тебя трудности? - улыбнулась Афродита.
- Стану расти, и трудности будут, - весело произнес Эрот, гладя своего зайца.
- Ну чего пристали к ребенку, - вмешался наконец Зевс. - Иди, мой милый, поиграй с зайчиком.
И Эрот охотно исчез из чертогов всецаря бессмертных.
- Если великий и мудрый что-нибудь учудит, почему бы это не повторить ребенку, - не без язвительности заметила Гера, когда Эрот покинул чертоги владыки бессмертных.
И все, конечно, догадались, что сказанное метит в Зевса.
- Ты чего опять? - уставился на жену всецарь.
- Зевс собирается ждать, пока вырастет Парис, и почему бы Эротику не сделать чего-нибудь похожего, - усмехнулась Гера.
- При чем здесь это? При чем? - отмахнулся от жены Зевс, по-настоящему даже не рассердившись на нее. - Ты-то что скажешь, Гестия? - обратился он к хранительнице домашнего очага, олицетворяющей и незыблемый космос.
- Вольно или невольно, Эрот хочет пробудить человеческие души еще в земной жизни, чтобы они ощутили себя частицами изначальной великой силы, все породившей... Кстати, - добавила Гестия, - как бы люди ни относились к нам, к своим богам, в глубине своего сознания они ставят во главе всего эту изначальную силу, познать которую невозможно.
Гестия произнесла это спокойно, размеренно, словно само собой разумеющееся. Боги же, собравшиеся в чертогах всецаря, как-то сразу присмирели.
Только воинственный Арес сердито проворчал:
- Эти мотыльки, живущие мгновенье...
- И бессмысленно летящие на свет, -презрительно добавила Артемида.
- Да, - согласилась Гестия. - Летящее на свет их познание несовершенно. Свет их больше слепит, чем открывает им нечто. Ослепленные, они и о душе своей забывают. Желая знать, они утрачивают способность чувствовать то, что породило всех нас.
В чертогах Зевса прошелестел вздох облегчения, и боги несколько оживились.
- Они и душу свою, когда она покидает человека, представляют в виде птицы, - улыбнулся Гермес.
- Или дыма, - хихикнул Аполлон.
- Или просто испарения, - уже громко хохотнул Арес.
- Однако..., - произнесла Гестия и остановилась, словно задумалась.
- Что "однако"? - не выдержал Аполлон.
И вопрос этот мог сорваться с уст любого из бессмертных.
- Однако, - повторила Гестия, - мы, боги, расставлены по своим местам по сути именно так, как хотят люди - в соответствии с их людскими побуждениями, представлениями и занятиями.
- Ну и что, - возразил Зевс, - надо же как-то выстраивать порядок...
- Пожалуй, это верно, - согласилась со всецарем Гестия, - как верно и то, что люди еще очень долго будут обретать себя... Очень долго... Однако...
- Опять "однако"...
Теперь это вырвалось у самого Зевса.
- Однако, - опять повторила Гестия, - кроме людей, существуют и низшие боги, и совсем простые бессмертные. Им не нужно знания, но в них тоже пробуждаются невинные и грубые души. Вот эти-то беспечные дети матери Геи вырвутся на свободу, и пошатнутся жилища олимпийских богов...
Ненадолго снова наступило молчание.
- Я все сказала, - заключила, наконец, Гестия и следом за Эротом покинула чертоги всецаря бессмертных.
- Ну с этим-то мы справимся, - угрюмо пророкотал Зевс.
- Конечно, - поддержал его Аполлон.
- Обязательно! - почти прокричал воинственный Арес.
Однако, полной уверенности в своих силах не чувствовалось в чертогах Зевса.
И смутою наполненной, как светом,
Ей не нужны ни сроки, ни пути.
Достаточно в самой себе взойти,
Чтоб все заполнить в мирозданьи этом.
Вот что с великим связано запретом.
Вот где соблазн... Дано и не дано.
Всесветное... Зачем во мне оно?
Затем, что выйду в мир иной, и где там
И что смогу, случайный сумасброд,
Ушедший на свободу из свобод.
И внять такому по земным приметам
Поможет в тесноте земного сна
Лишь всполох чувств, любовь, она одна?..
Душе безумца не помочь советом.
Что такое оракул? Уж, конечно, не подсказчик и не подсказка. Какая-то субстанция, инстанция или личность, погруженная в самое себя, но и не по-человечески проницательная - сама запредельная мудрость. Вдруг оглянется на приставшего к ней с вопросом и что-нибудь кинет ему в ответ. Выслушал и отваливай. Человек желает спросить про свое, про то, как он себя ощущает и что собирается предпринять. А ему буркнут совсем-совсем про другое. Он говорит: хочу отправиться к амазонкам и, возвеселившись, найти там себе жену. Ему же - в ответ: в скорби, мол, город новый заложишь. Разве это подсказка? Где тут логика? Я тебя о чем спрашивал?
В конце концов, оказывается, что новый город ты так или иначе заложишь. И именно в скорби.
Когда корабли греков, гонимые столь расположенными к ним, как им казалось, ветрами, сделали первую остановку у неведомой путешественникам реки, тут-то все и произошло. Вдалеке, тоже на берегу, они разглядели и каменное строение, оказавшееся храмом Гермеса. На местный лад, назывался храм Каменным домом этого бога. И главной жрицей его была женщина по имени Пития. Выяснилось также, что недалеко отсюда расположен новый и в сущности греческий город Кизик, основанный долионами с помощью аргонавтов. Пока Геракл и его многочисленные спутники осваивались, заготавливали пресную воду, закупали в храме продукты, чтобы пополнить свои запасы, тот же молодой афинянин, общавшийся с Антиопой, сообщил, что Солоент утопился в реке, название которой они еще и узнать не успели.
Тело Солоента искали, но так и не нашли.
Первыми решили остаться здесь братья утонувшего - Евней и Тоант. Неожиданно к ним присоединился Герм. Тогда вместе с ним вызвались основать тут заморское поселение еще несколько афинян. Их примеру последовали и некоторые греки с других кораблей. На берег сошли, чтобы здесь остаться, и все амазонки. Кроме, естественно, Антиопы. Как объяснил Герм, он решил именно здесь, на земле, ничем еще не испорченной, и создать настоящее народовластие.
Город по имени жрицы Гермеса назвали Питополем. Речка теперь носила имя - Солоент.
Так вот нееожиданно исполнился совершенно невероятный дельфийский оракул.
О глазастая и всесведущая мудрость, как далека ты от сиюминутных устремлений человеческих!...
В Афины корабль Тезея добирался в одиночестве. Перифой, некоторое время плывший рядом с ним, отвернул к Фессалии, намереваясь обойти остров Эвбею с другой стороны. Большинство же остальных греческих суден во главе с Гераклом решили догулять и еще раньше двинулись в сторону Трои. Слишком уж легко, неуважительно для мужского достоинства легко, достался им священный пояс амазонок. Как тут не догулять, не покрасоваться выпуклостями своих мускулов.
Нет ничего ни удивительного, ни неожиданного в том, что возвращение Тезея с Антиопой вновь взбудоражило Афины и его окрестности. Жители аттических городов вообще подвержены воспламенениям эмоциональным. Это для них все равно, что время от времени омываться горячей водой. И не столь важно тут очищение от видимой грязи. Грязи земной и житейской они быстро снова накопят. И еще намусорят, умываясь. Важно вообще очиститься, побывать в состоянии эмоционального подъема, поплескаться, отмахиваясь от непонятного и малопонятного. Отдохнуть, повоспламеняясь душой.
