Борис Фальков - Тарантелла
- Ну, если это мелочь, по-вашему: рабство в современном цивилизованном мире, - желчно сказала она, втянула с хрипом горьковатый от желчи воздух и закашлялась. Только бы снова не вывернуло, как перчатку, наизнанку! Конторка вибрировала от гудения магнитофона, от этого и у неё завибрировал череп, всеми костями. Зато ей стало легче подавлять внезапные вспышки раздражения: оно и само больше не пыталось давать вспышек, а ровно непрерывно вспучивалось, потихоньку заполняя чрево, все его отдалённые полости и углы. Проклятый цыганский хор фальшивых монахов, и его солист, крёстный папочка магнитофона: вот это уж точно никак не мелкий укус.
- Если это мелочь - её легко устранить. И всё же стать союзниками. Я же не в любовницы вам навязываюсь. Не в жёны к вам, Адамо. Я говорила о родстве типов, слепленных из одной глины, о такой близости, а не постельной. Но она и есть ближе, чем близость мужа и жены, и это вам, кажется, хорошо известно: те ведь отнюдь не близнецы. Тех если что и связало вместе, то предательство.
- Какие из нас родственники! - пренебрежительно отмахнулся он. - И вы напрасно ко мне подбираетесь... с этим случайным совпадением имён, и с жёнами. Я не повторяю ошибок, уроки идут мне на пользу, свои и чужие. И вам бы их не забывать... Как вы забыли, к примеру, что вторая жена Адама вообще не из глины, а из косточки. Чтоб, значит, не так уж вольно кобылке дрыгалось. Это первая, по-видимому, слеплена, а вторая так... суррогат, эрзац для бедных.
- Да это же открытие, откровение! Новое Откровение от Адамо! Вот кто радикал, вот где происходят настоящие перевороты... Не зря вы тут, значит, просиживаете свой зад. Послушайте, а что, если вам наново переписать Ветхий Завет, всю историю рая по-новой! Не робейте, в Америке уже переписали Евангелие, padre мне об этом давеча сообщил... Только вот на какой авторитет вы сегодня будете ссылаться, а? На чей голос? И кустов у вас тут маловато. Нет, вам всё-таки надо писать новую Библию своим голосом, от первого лица: своего авторитетного я. Или, хотя бы, записывать такие вещи в приходно-расходную. Уж их-то налогами не обложат, будьте уверены.
- Да полно... Читать надо научиться, а не только писать. И у вас будет куча таких откровений. А для умеющего читать уже написано: у первого библейского Адама, из первой главы, если была жена - то жена другая. Ну да, можно сказать, второму ещё повезло.
- Ну да! Ясная аллегория - правда, padre? Первый слон - Адам, а слониха... Имя, имя-то первой слонихи - вы узнали, имя вашей прежней постоялицы? Записали его, чтоб не забыть?
- Начто нам записывать, мы и так не забываем. Хотя, ведь, ничего нет проще, чем выдумать себе имя.
- Я, пожалуй, теперь точно пойду, - заявил священник. - Я вижу, дальше вы прекрасно обойдётесь и без меня. Дилетанты всегда предпочитают действовать в отсутствие профессионалов. Да и дискуссия далеко отклонилась от темы, которая делала её хотя бы отчасти для меня интересной... приемлемой.
- Всё! Я всё теперь знаю! - воскликнула она. - Бросившая вас жена звалась, это теперь ясно, Лилией. Первая жена первочеловека Адама - Лилит. Гёте-то мы все в гимназии читали. Так это Гёте - ваша Библия, вот так-так!
Она сложила руки на груди, в молитвенную, точнее - певческую позицию, потому что действительно пропела, как сумела:
- Зовут меня Мими, но моё имя Лючи-ия... Ну, угадала? Теперь не отoпрётесь, уважаемый Адам.
Его лицо окаменело. Вот те раз, неужто и вправду угадала, опять? После такого его уже не сбить с подозрений, что весь цивилизованный мир там, на севере, внимательно изучает его личную праисторию.
- Нет, не Гёте. Предпочитаю первоисточники. А вы... смотрите, как вас оживило! Вас прямо... притягивают чужие секреты, грязные постели и использованные предметы туалета. Всё, что хоть отдалённо припахивает секрециями и сотворением приплода. Раз уж вы так умеете подглядывать в замочные скважины, загляните и вы в Библию, там этих скважин полно. Конечно, многие особо омерзительные, особо вас привлекающие тайны творения туда не вошли. Их надо искать в неканонических текстах. Но даже и в принятых вы найдёте указания на то, что и считающийся первочеловеком - вовсе таким не является. Что у него был предшественник. Почитайте внимательно первую и вторую главы, и вдумайтесь, если способны. Первая попытка слепить мужчину и женщину из одной глины окончилась плачевно. Что там, омерзительно! Такие вещи не рассказывать в подробностях, а умолчать вообще. Но и умолчания красноречивы, загляните, загляните в ту книгу... Из неё следует, что пришлось смять прежнее изделие и замесить по-новой. И уже не совершать прежней ошибки, а сделать бабу из ребра мужчины, чтоб вспомнила своё происхождение, коли cнова полезет щупаться. Хотя и это не спасло человека, баба опять подсунула пакость, но всё же не прежняя ошибка, а новая. И не такая омерзительная, о ней можно даже рассказывать, копить опыт... Стало быть - не с круглого ноля каждый раз начинать. Вот вам и начало движения истории, и весь её дальнейший ход. Всех составляющих её биографий, включая вашу, может быть... И мою, разумеется: ведь и я стараюсь прежних ошибок не делать. Хотя избежать новых вполне, конечно, тоже не могу.
- Вы правы, я почти всё это слышала... кажется, ещё в школе.
Лукавство было уж очень откровенным, её и саму оно покоробилo, ведь она отлично помнила - где и когда слышала: пару часов назад на площади, от самой себя. Но продолжила без заметной паузы:
- И всегда себя спрашивала: как же это, когда же это меня успели сотворить, когда по воскресеньям папочка выходной и складывает ручки? А по другим дням, от понедельника... до субботы, у него и без меня работы завались, всё расписано до мелочей.
Она поочерёдно разогнула предварительно загнутые пальцы, всегда находящийся под рукой календарь недели, состроила из них веер и помахала им. Одному дню пальца не хватило, и она присоединила к правой руке большой палец левой, к сожалению, прервав отлично начатое движение. Ничего страшного, и за такой не доведенной до конца операцией Адамо проследил достаточно внимательно, на что она и рассчитывала. Пальцы у неё красивые, вылепленные честно, она это хорошо знала.
- Это вам, бездельник, следует внимательно глянуть в подлинную Библию: там про привычки работящих папочек - всё точно выписано. Весь их календарь, подстроенный под эти привычки задним числом. Подтвердите это, padre! О... А где же он?
Она, наконец, повернула голову направо: позиция у правого угла конторки была пуста. Скосив глаза, она смогла глянуть и дальше, через плечо, но и холл был совершенно пуст, а входная дверь плотно прикрыта. Священник исполнил свою угрозу, исчез, просто испарился, будто он и был сделан не из твёрдого материала - из пара. И духу от него не осталось, словно он был не тело из мяса и костей, в которое вдули жизнь, а весь - дух. Дела призвали его, так он сам заявлял, на привычное поприще. Упырь отправился на своё место, в область своей тьмы: в свой гроб, и вряд ли уже сюда вернётся. Но от нас ему не уйти, мы сами к нему вернёмся, когда пожелаем. Может, там, во тьме своей спальни, выдавленный отсюда вурдалак собирается обдумать своё сегодняшнее поведение, да и всё своё прошлое, и переписать свою предысторию так, чтобы его больше не изгоняли из общества людей. Как это уже давно делают его более цивилизованные коллеги. Может, потому он так и поспешил к себе в спальню, что его прошлому следует поторопиться, подстраиваясь к уже определившемуся настоящему: чтобы не упустить своё место в будущем уже сейчас.
А она сейчас приняла прежнюю позу, лицом к лицу с Адамо, теперь - наедине с ним. А он сейчас же скопировал перемены её поз без видимых расхождений, только в зеркальном, обратном порядке: справа налево. И тоже оказался лицом к лицу с нею. Что ж, это занудное трио давно уже осточертело всем, и вообще оно - ничем не обоснованное излишество: всё это можно было исполнять и дуэтом, то же - но более концентрированно. Ну и, конечно, намного интимней, выразительней.
- Но... - продолжила она с новым облегчением, и с удивившей её саму энергией, - как тут не возникнуть и подозрениям в адрес бедной мамочки, и не у меня одной! Потому папочка и её частенько лупил.
- Подумаешь, какая тяжёлая работа... - опустил он глаза, наверное, под давлением этой энергии. - Папочка её так, походя, между прочим. Зубы воскресным утречком почистил и рот прополоскал. А между этим вас заделал. Вы и не заметили... с мамочкой. Через четыре месяца только и спохватились, как водится.
- Вот, вот ваш подход - и ко мне, и ко всей человеческой истории! Либо зубоскальство, либо идиотские аллегории, заезженные притчи. Чёрт возьми, вы же всё-таки современный человек, какой-никакой медик. Вы-то должны знать, что все существа, даже растительные, появляются в этот мир женщинами. Даже школьники знают, что наш мир по существу - женщина, и только благодаря позднейшим искажениям часть его превращается в мужчин. Искажениям, вам понятен смысл этого слова? Поменьше читайте ваши книжки. Можно подумать, мы действительно находимся вне истории, до всякой истории, в раю, а вы в нём полный хозяин: вроде, достаточно вам пожелать - так оно сейчас и сделается. Плохой вы хозяин, что-то рай у вас сильно пересушен, кажется, тот очевидцы описывают иным. Но как же иначе, если вы всю его многообразную историю, всё его прошлое и настоящее, и значит - всё мировое время усушиваете до мумифицированного сейчас! Здесь, где вы сейчас прилипли к стулу, и есть ваш рай. Что ж, наслаждайтесь им... и вашей книжкой. Теперь я точно знаю, что у вас за книга. Это оттуда дурацкая манера поучать свысока абстрактными притчами. И привычка беззастенчиво развлекаться за чужой счёт: за счёт слабого человеческого детёныша, зависимого от любого самозванца, назвавшего себя папочкой.
