Валерий Попов - В городе Ю (Рассказы и повести)
Я долго неподвижно стоял в тишине, потом тихо щелкнул суставом пальца, почувствовав, что щелчок скопился. Может, Витал во втором дворе? Обогнув флигель, я вышел во второй, глухой двор. Там было тихо и жарко. Я пошел обратно. Ну, ясно, он там, где самое интересное - корабль-сарай!
Я пробежал через заросли, но сарая на месте не оказалось! Я удивленно смотрел на пустое место, потом случайно глянул вдаль и увидел, что по речке уплывает корабль-сарай...
И тут что-то щелкнуло у меня внутри и развернулось, как зонтик или как вырвавшаяся из чехла бабочка.
Я не смог тогда сказать, как называется это чувство... Потом мог его назвать, но самого чувства уже не было.
Я долго жил, уверенно считая кольцо автобуса концом света, и лишь совсем недавно беспокойство снова посетило меня.
Может, это было влияние кометы, приближающейся к нам?
- Ухожу! - сразу сказал я жене, вернувшись домой.
- Куда?
- В бесконечность!
- Что, новый пивной бар?
- Нет. В первозданном смысле.
- Да брось ты! - ласково сказала жена. - Вечером ребята придут. Посидим. Дод расскажет анекдот... Вот этого я как раз и не хотел!
- Ну, об экологии поговорим! - идя на крайнюю уступку, сказала она.
- Ну хорошо... тогда я завтра пойду!
- Завтра сложнее, - озабоченно заговорила она. - Завтра Марфа Даниловна обещала зайти.
И вот так всегда! Вместо кометы имеем уже Марфу Даниловну. И так любая резкая идея обволакивается, усыпляется, подменивается!
- А что тебя конкретно там интересует? - поглядев на меня, спросила жена.
- Комета.
- Какая комета? - строго вдруг спросила она (словно некоторые из комет известны ей своей легкомысленностью).
- Когоутека.
- Кого-кого?
- Когоутека!
- Ах, Когоутека! - с облегчением сказала жена, как будто это в корне меняло все дело. - Так вот же она!
Она бросила мне журнал. Но никакой кометы там, естественно, не было. Была клякса, вернее, отсутствие кляксы - типографской краски на темном фоне.
Нет, в этот раз я на эту подмену не соглашусь. Я уже имел вместо вихря - одноименный пылесос, а вместо галактики - одноименную соковыжималку.
- Все! - сказал я себе. - Сейчас или никогда!
- Тебе бы лишь из дому уйти! - зло проговорила мне вслед жена.
Я выскочил на улицу, впрыгнул в автобус. Я доехал до конца, посмотрел: никакой бездны наверху не было, все забивал свет согнутых фонарей.
Я сел в загородный автобус и вышел возле одинокой будки, стоявшей на краю огромного темного поля.
Я долго хлюпал по грязи и воде и, только войдя в полную темноту, поднял голову.
О-о-о-о! Вот это другое дело!
... Но где ж комета? Я долго искал ее среди бесчисленных звездочек и вдруг увидел ее в самом низу, у горизонта, - тусклая звездочка с летящим от нее маленьким лучиком... Во-от! Я пристально смотрел на нее, и мне показалось, что она движется - лучик чуть-чуть развернулся. Потом я заметил, что лучик еще вырос. Что такое? Об этом ничего не писали! Сердце вдруг запрыгало, как пойманная рыба... Точно! Приближается! Знал бы я, что это так страшно!
И тут, словно вспомнив обо мне, лучик повернулся и стал светить в мою сторону!
Это уже не мерцание - свет! За кочками на пустыре протянулись длинные подвижные тени.
Слепящий шар приближался все быстрее - и вот весь мокрый пустырь, всегда темный по ночам, осветился ярким мертвенным светом!
Быстро стал нарастать страшный грохот. Я почувствовал, что земля подо мной дрогнула. Я сделал шаг, поскользнулся, упал. Земля прыгала подо мною, как живая.
Потом я поднялся и увидел, как по насыпи, сотрясая все вокруг, промчался тяжелый товарный поезд...
То хохоча, то снова испытывая возвращающиеся приступы ужаса, я приехал домой и лег.
Проснулся я на какой-то длинной веранде. Солнце освещало ее через крайнее оранжевое стеклышко. Я долго лежал неподвижно. Солнце передвинулось, светило через следующее стеклышко - красное, потом через следующее - зеленое... и, быстро миновав все стекла террасы, скрылось за дощатой стеной. И почти сразу же показалось в начале, снова светило сквозь оранжевое стеклышко, потом через красное... Прошло через все стеклышки еще быстрее и почти сразу же засверкало через первое... Третий круг... Четвертый! Я закричал.
Я заболел. Официально считается, что я простудился, шастая по пустырю. Но на самом-то деле - меня продуло из бездны.
Прошло некоторое время, прежде чем я стал выздоравливать. Ко мне постепенно возвращались слух, зрение, нюх, причем свежие, обостренные, словно бы отдохнувшие и встряхнувшиеся, и сопровождалось это давно забытым блаженством.
Как рыхло, кусками, с клейким прохладным ветерком отпадают кипы страниц в перелистываемой книге.
На дне чистой, вымытой, блестящей чашки свет лежал контуром яблочка.
Я поднялся, вышел в прихожую. В плоском луче солнца пыль закручивалась галактиками. Вот сверкнула муха, как комета. Я закашлялся и увидел, как в пыли проплыло три волны кашля.
Я спустился на улицу. По стене высокого дома медленно ползла тень строительного крана и вдруг, дойдя до конца, быстро скользнула за угол.
Потом я посмотрел вверх - солнце было на месте.
9. Уход
Мы сидели на кухне с женой и дочкой.
- Так ты, значит, Барбосом была? - Жена засмеялась.
- Да, - усмехаясь, ответила дочь.
- А ты в шапке была?
- Конечно!
- А этой... Жужу кто был? - спросил я.
- Светка Ловицкая, - небрежно ответила Даша.
- Ловицкая?
- Ну да. Она полька.
- А она в чем была? - спросила жена.
- Она ни в чем. Только с бантом на шее, и лапы, то есть руки, усмехнулась дочка, - держала на такой красивой пуховой подушечке. Ей папа такие подушечки из Польши привозит.
- А что он, в Польшу часто ездит? - сразу встрепенулась жена, с упреком поглядев на меня: "Вот видишь!"
- Да нет, - объяснила Даша. - Он вообще в Польше живет. А Светка с мамой здесь. Мы с женой поглядели друг на друга.
- Может, и мне тоже в Польшу за подушечками? - усмехнулся я.
- Пожалуйста! - обиженно сказала жена. - Можем хоть и вообще развестись! Выменяю я себе комнатку в центре и буду жить припеваючи. Еще умолять меня будешь, чтобы зайти ко мне на чашечку кофе с коньяком.
- В таком разе, я думаю, придется приносить с собой не только коньяк, но и чашечку кофе!
Усмехаясь, мы глядели друг на друга, и вдруг резкая боль, почти забытая, скрючила меня.
- Чего это ты? - недовольным тоном спросила жена.
Я не ответил. Продолжая улыбаться, выпрямился. Но сам-то за эту секунду оказался совсем, можно сказать, в другой опере. Все понятно. Опять! Рецидив болезни! Какой-то я получаюсь рецидивист...
После завтрака, сказав, что помчался на работу, я пошел в поликлинику. И вот снова - выветрившийся почти из сознания медицинский запах, длинные унылые очереди с разговорами о болезнях. Что делать? В молодости мы все кажемся себе вечными и гениальными...
Нормальный ход человека: юность - семья - больница. Еще, кому дико повезет, - творчество. И мне повезло. Все-таки, положа руку на сердце, сделал кое-что - и в работе, и в жизни. О чем же, собственно, еще мечтать? Все нормально. Нормальный ход.
- У кого двенадцатый номерок?
- У меня! - ответил рыхлый мужчина.
Подсел я к нему, и тут же он с больничной непосредственностью стал рассказывать:
- Сейчас хирурги через какую-то трубу прямую кишку у меня смотрели... Говорят, какие-то полипы у меня там.
- Да?
- Я что думаю? Не рак ли это? Может, направление в онкологию у них попросить?
- Но маленькие, говорят, полипы. Ноль два на ноль два. А у вас, извиняюсь, что?
- Рак пальто!
Да-а. Веселая у меня теперь компания! Другой мужчина, интеллигентный, элегантно одетый, к нам подсел.
- Я, собственно, не по своим делам сюда, - виновато улыбнувшись, говорит. - Насчет сына узнал.
- Ну и как?
- Считают, не больше трех месяцев жить ему осталось. Да сын и сам уже об этом догадывается!
- Ну... и как?
- Просит все, чтобы мы брюки ему шили с раструбами внизу, как модно сейчас. Мы шьем.
Было тихо, потом появилась маленькая красноносая уборщица, стала мести, стуча шваброю по ножкам кресел. Особенно она не усердствовала, половину оставляла - видно, процесс этот не особенно ее увлекал...
Двенадцатый номер, сидевший передо мной, вдруг стал изгибаться, сползать с кресла, болезненно гримасничать. Я хотел уже спросить его: "Что с вами?" - но тут он дотянулся до бумажки, оставленной возле его кресла, и щелчком подбросил ее в общую кучу...
Наконец я вошел в кабинет.
Врачиха спросила мою фамилию, достала из папки мою карточку и стала читать. Долго, не шевелясь, она читала мою карточку, потом стала писать. Писала минут пятнадцать, не меньше, потом закрыла карточку, положила ее и захлопнула папку.
- Все, - сказала она.
- Как все?! - Я был потрясен.
- А что вы еще хотели бы?
- Я?.. Да, собственно, ничего. Может, мне к хирургу на всякий случай зайти?
- Зайдите. - Она пожала плечами.
Хирург, крупный лысый мужчина, размашисто ходил по широкому светлому кабинету.
