Михаил Осоргин - Свидетель истории
- Болтать я, конечно, не стану. А вот чем же вам помочь? Средства у вас имеются на поездку?
- Да, денег у меня достаточно, даже много. А мне нужно...
Что, собственно, ей нужно? Ей было нужно рассказать о себе этому пожилому, уверенному, внимательному и верному человеку - вот и все. А зачем нужно - она и сама не знала. Действительно, она поступила как девочка, взяла и покаялась! Все время одна со своими думами и опасениями, а тут еще этот поп... Что ждет в Иркутске - неизвестно, и рядом ничьей дружеской поддержки и помощи. Наташа смущенно молчала.
- В Китай, видите, проехать нетрудно, но каким путем? Вы как предполагали?
- Я ничего не предполагала. Я думала - просто с паспортом.
- Но ведь на границе есть же наблюдение. Может быть, вас узнают! Есть там своя полиция.
- Вот я этого и боюсь, хотя говорят, что здесь легче. У меня есть явка в Иркутске, может быть, мне устроят.
- Ну что ж, давай Бог. Вы, я вижу, смелая!
- Была смелая, а сейчас и сама не знаю.
- В случае чего, если не устроитесь, попытайтесь найти меня. Я пробуду в Иркутске неделю, затем в Верхнеудинск, а оттуда наша экспедиция двинется в Монголию. Вы запишите мой адрес.
- Я запомню, я ничего не записываю.
- Ну, запомните. И в случае чего... Надо вас как-нибудь вывозить.
- Вы правда мне поможете, Иван Денисович?
-- Это уж не знаю, но ведь не пропадать же вам!
Подумавши, прибавил:
- Может быть, на Кяхту. Вы физически здоровы?
- То есть как? Я ничем не больна.
- Я насчет выносливости. Верхом умеете ездить?
- Да, я ведь жила в деревне.
- Ну, деревня - это не то. Так вот, в случае чего - наведайтесь. А пока - не очень откровенничайте. Вы и отцу Якову думаете исповедоваться?
Наташа ответила серьезно и озабоченно:
- Ему - нет. Но я боюсь, что он знает больше вашего. Во всяком случае, я его знаю, он хорош с моим отцом и знал меня еще девочкой.
Как ни был удивлен почтенный геолог признанием спутницы, но при этой новой неожиданности удивился еще больше:
- Вон как! Ну, знаете...
ГОРОДОК БОЛТЛИВЫЙ
В Иркутске первый снег, хотя еще тепло. На другой день по приезде Наташа отыскала нужных людей и была встречена не просто приветливо, а почтительно, как героиня и революционная знаменитость. Ее неприятно поразило, что об ее приезде знали многие и, очевидно, большой тайны из этого не делали. Конечно, Иркутск не Москва, полицейский аппарат действует здесь медленнее, но и город меньше, так что новый человек больше на виду.
Прежде всего пришлось позаботиться о теплой одежде; в краю суровых морозов и пушного зверя это не оказалось трудным. Зато о главном, о хорошем заграничном паспорте, ей прямо ответили:
- Да откуда же взять? Здесь у нас невозможно, нужно было раньше позаботиться! Попытайтесь как-нибудь так проехать, но нужно хорошо знать дорогу, а зимой трудно. Да почему же вы избрали такой сложный кружной путь, через Азию?
- Ничего я не избирала, за меня избрали другие. Было несколько арестов при переходе границы, связи порвались, а ехать под чужим именем обычным путем мне нельзя, меня легко узнают. Вот и придумали, что я поеду через Дальний Восток, где уж, конечно, никто меня не выследит, и что вы достанете мне хороший паспорт.
- Невозможно! У нас теперь совсем другие условия! На восточной границе надзор строгий, многие бегут с каторги и с поселения. А главное - зима, время неподходящее.
Наташа не на шутку рассердилась: выходит, что товарищи ее подвели и только сбыли с рук. Не оставаться же в Сибири и ждать здесь ареста! При здешней простоте революционных нравов через неделю весь город узнает о посещении его такой "важной особой"! Или ехать дальше по таким же адресам, от этапа к этапу, пока не окажешься в ловушке.
В хлопотах прошло дней пять, и дело не двинулось. Мало того, ее предупредили, что нужно быть осторожной и меньше показываться на людях; и относительно ночлега затруднительно. Жить в гостинице, конечно, нельзя, а частные квартиры тоже небезопасны. Это прежде было просто, а сейчас все переменилось. Главное - нельзя вполне доверяться людям.
Однажды встретила на улице своего попутчика, отца Якова, который сразу ее узнал, хотя она и прятала лицо в мех новой шубы.
- Вот Господь-то и привел встретиться. Каков город-то, прекрасный городок! И, однако, морозно-морозно!
На отце Якове была огромная, не первой молодости доха и высокая меховая шапка. Нос его был краснее обычного.
Наташа, поздоровавшись, хотела пройти, но отец Яков преградил ей дорогу и быстро и путано заговорил, опасливо оглядываясь по сторонам:
- И не велик город Иркутск, а все же - сибирская столица! Народец хорош, основательный, но и поговорить любит. И лишнего тоже немало говорят! Сейчас посетил редакцию местной газетки и наслушался там всякого. И знают все, и болтают про все: кто приехал, да зачем приехал, да кто куда собирается,- народец любопытствующий и болтливый. Осуждать не хочу, однако нехорошо!
- Про кого болтают, батюшка?
- Про разных людей, про всякого человека. Мне-то ничего, а иному, например, и неудобно. Иной, может, и не хотел бы. И не со зла болтают, а по крайнему легкомыслию, один другому по секрету, а тот следующему. Такой городок - провинция! А глядишь - что-нибудь неприятное и выйдет. Хотя дело, конечно, не мое. Ивана-то Денисыча, содорожника нашего, не видали?
- Нет. А он еще не уехал?
- Должен быть здесь, а точно знать не могу. И однако - прошу прощенья, что задержал. Приятно было встретиться! Городок, говорю, хороший, а заживаться в нем не для всякого интересно.
Низко поклонился, сняв и снова нахлобучив шапку, и заспешил, шаркая огромными кожаными ботами.
Наташа удивилась: "Зачем он рассказал про какую-то болтовню? О ком? Не обо мне же? Странный поп!"
Вечером пошла по адресу, который дал Белов. Застала его дома за укладкой чемоданов и каких-то вьюков. Он встретил очень приветливо.
- Ну, как ваши дела?
- Плохи, Иван Денисович. Потому и пришла к вам.
- Без этого не пришли бы?
- Мне по гостям ходить неудобно, вы знаете.
- Но все-таки - как же?
- Помогите мне.
- Я так и ожидал. Геройские подвиги - это одно, а деловые хлопоты другое. Значит, окончательно ничего не получается?
- Окончательно. То есть ничего определенного. А ждать я не могу.
- Понимаю. Тут, между прочим, ко мне забегал этот поп, отец Яков, и что-то болтал не очень связное насчет городских сплетен, что иной и под чужим именем не может скрыться и что таким людям лучше здесь и не жить. Я подумал - не про вас ли он говорит? Может быть, что-нибудь слышал, а прямо сказать не может.
- Он и мне то же говорил, я его встретила.
- Ну вот видите. Это он неспроста - поп хитрый. Болтается по редакциям, а там всякие слухи ловит. Лучше вам уехать.
-- Я затем и пришла.
Подумавши, Белов спросил:
- А вы языки-то знаете?
- Только французский.
- Ну, хоть это. Как же я вас должен теперь звать?
- Зовите меня просто Наташей, конечно, не при других.
- Ну, Наташа, только условие: чтобы никто ничего не знал, особенно из ваших здешних друзей-заговорщиков! Обещаете?
- Конечно.
- Это - в ваших же интересах. Я о вас тут думал и соображал. Окончательно выясним по пути; может быть, до Кяхты выдадим вас за иностранную туристку, там увидим. Но вам нужно хорошо экипироваться, путь трудный; это стоит недешево.
- У меня денег хватит. Значит, вы меня берете с собой?
- Да ведь куда же я вас дену иначе? Приходится. Выедем завтра, пробудем неделю в Верхнеудинске и - в окончательный путь.
- Куда?
- Как куда? В застенный Китай, через Гоби,- а там, куда хотите.
- Как же я проеду?
- Проедете просто, с экспедицией. Вам об этом думать не придется и беспокоиться нечего. Только - полнейшая тайна, чтобы и об отъезде вашем никто не знал! Решено?
- Я вам так благодарна!
- За это вы мне потом все о себе расскажете.
- Хоть сейчас!
-- Нет, потом. Ну - давайте руку. А теперь поговорим серьезно о делах хозяйственных.
Минут за десять до отхода поезда по станции металась грузная фигура в допотопной дохе и боярской меховой шапке; пробежала всю платформу, стараясь заглянуть в окна вагонов. Но окна внизу были покрыты морозным узором, и фигура напрасно подпрыгивала, распахивая полы шубы. Наконец не без труда, едва не потеряв глубокую кожаную калошу на обледенелой ступени, отец Яков проник в вагон второго класса.
- А успел все-таки, успел! Думал - уж и не найду, а успел. Почтенному ученому пожать руку на дальний путь и пожелать удачи в достижениях.
- Спасибо, батюшка. А вы что же, остаетесь? Или на Байкал?
- Побываю, побываю, если Господь доведет, но сейчас неспособно; а попросту сказать - малоденежно. Вот на вас же заработаю, тогда и прокачусь.
- Как это, на мне заработаете?
- Опишу счастливую встречу для газеток. Публика-то интересуется экспедицией, а мы, газетчики, пользуемся. Дурного не напишу, а приятным знакомством похвастаюсь и кое-что из разговоров, если не воспретите.
