KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Русская классическая проза » Александр Покровский - Расстрелять

Александр Покровский - Расстрелять

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Александр Покровский, "Расстрелять" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

- Так! - сказал Петрович, и глаза его стали наливаться дурной кровью, а голова его при этом полезла в плечи, и тут зам начинает понимать, почему говорят, что Петрович забодать может. Приблизил он к заму лицо и говорит ему тихо:

- А ну, голубь лысый, пойдем-ка, по устройству корабля пробежимся.

И пробежались. Начали бежать с первого отсека" да в нем и закончили. Зам явил собой полный корпус - ни черта не знал. Святой был - святее всех святых.

В конце беседы Петрович совсем покраснел, раздулся, как шланг, да как заорет:

- Тебя чему учили в твоей академии? Вредитель! Газеты читать? Девизы рожать? Плакаты эти сссраные рисовать? А, червоточина?

Ты чего в море пошел, захребетник? Клопа давить? Ты пустое место! Балластина! Пассажир! Памятник! Пыль прикажете с вас сдувать? Пыль?! Влажной ветошью, может, тебя протирать? А, бестолочь?

На хрена ты здесь жрешь, гнида конская, чтоб потом в гальюн все отнести? Чтоб нагадить там? А кто за тебя унитаз промоет? Кто? Я тебя спрашиваю? У него ведь тоже устройство есть, у унитаза! Здесь знать надо, знать!

Ты на лодке или в почетном президиуме, пидорясина? А при пожаре прикажете вас в первую очередь выносить? Спасать вас прикажете? Разрешите целовать вас при этом в попку? Ты в глаза мне смотри, куль с говном!

Как ты людей за собой поведешь? Куда ты их приведешь? А если в огонь надо будет пойти? А если жизнь отдать надо будет? Ты ведь свою жизнь не отдашь, не-еет. Ты других людей заставишь за тебя жизнь отдавать! В глаза мне смотреть!

Зачем ты форму носишь, тютя вонючая! Погоны тебе зачем? Нашивки плавсостава тебе кто дал? Какая... тебе их дала?!! Пилотку он одел! Пилотку!

В батальон тебя надо! В эскадрон! Коням! Коням яйца крутить! Комиссары...

Зам вышел из отсека без пилотки и мокрый - хоть выжимай. Отвык он в академии от флотского языка. А впрочем, может, и не знал он его вовсе.

Вечером Петровичу налили. Петрович выпил и стал душа-человек.

Как твоя фамилия?

Чего наш советский офицер боится? Он боится жену: она навредить может; тещу; соседей; милицию; советских граждан на улице и в транспорте; хулиганов: они по морде могут дать; и свое начальство.

А чего наш советский офицер совсем не боится? Он совсем не боится мирового империализма.

А чего он боится больше всего? Больше всего он боится своей фамилии.

Возьмите любого офицера на улице за верхнюю пуговицу и спросите его:

- Как ваша фамилия?

- Мо...я?

- Да, да, ваша, ваша, ну?

- Этот... как его... Иванов... или нет... то есть Петров...

- А может, Сидоров?

- Точно! Сидоров, - от настоящего офицера его собственной фамилии на улице никогда не дождешься.

Первый страх у него уже прошел, теперь будьте внимательны.

- Разрешите ваши документы.

Документы от него вы не получите: может, вы скрытый офицерский патруль? Так зачем же ему усложнять свою жизнь? Нет у него документов.

- Дома забыл, - вот так, а вы как думали?

- - А пропуск у вас есть?

- Какой пропуск?

- Ну, любой пропуск, где написана ваша фамилия.

- Пропуск у нас есть, но в руки вам его не дам? там не написано, что его в руки можно давать. А сейчас он от вас убежит, вот смотрите:

- Ой!!! - кричит он и делает испуганное лицо. - Осторожно! - и хватает вас за рукав, увлекая за собой. При этом он смотрит вам за ухо так, словно вас сзади именно в этот момент переезжает автокар.

Вы инстинктивно оборачиваетесь; ничего там сзади нет, а офицер уже исчез. Пуговицу себе срезал, за которую вы держались, и исчез. Можете ее сохранить на память

Мой лучший друг, Саня Гудинов, - редкий интеллигент, два языка, - когда его вот так берут на улице, напускает на себя дурь, начинает заикаться и называет себя так:

- Го... го... гоша... Го... го... го... лованов! Патруль тут же прошибает слеза от жалости к несчастному офицеру-заике, и он от него отстает: грех трогать калеку.

- Заикой меня делает служба, - говорит в таких случаях Саня.

Но лучше всего действует напористый нахрап, ошеломляющая наглость и фантастическое хамство.

Вот мой любимый рыжий штурман, который вошел в мое полное собрание сочинений отдельной главой, тот полностью согласен с Конецким: с патрулем спорят только салаги.

- Главное в этом деле, - любил повторять рыжий, - четко представиться. Чтоб не было никаких дополнительных вопросов.

- Туполев! - бросал он патрулю быстро с бодрой наглостью. - Я. Ка... ве-че сорок ноль сорок. И патруль усердно записывает: Туполев, ЯК-40...

Только полные идиоты требовали от него документы: штурман обладал монументальной внешностью, и его ужасные кулаки сообщали любому врожденное уважение к ВМФ!

Должен вам заметить, что страх перед своей фамилией, или, лучше скажем, бережное к ней отношение - это условный рефлекс, воспитываемый в офицере самой жизнью с младых ногтей: начиная с курсантских будней.

- Товарищи курсанты, стойте! - останавливал нас когда-то дежурный по факультету. - Почему без строя? Почему через плац? Почему в неположенном месте? Фамилии? Рота? 4

Этот дежурный у нас был шахматист-любитель. Страсть к шахматам у него была патологическая. Кроме шахмат он ничего не помнил и рассеянный был - страшное дело. А все потому, что он в уме все время решал шахматные кроссворды. Но главное: он был начисто лишен фантазии, столь необходимой офицеру. Полета у него не было.

- Курсант Петросян, - прогундосил Дима, стараясь походить на армянина.

- Курсант Таль, - поддержал его Серега.

Мне пришлось сказать, что я - Ботвинник, чтоб не выпасть из общего хора. Дежурный, ни слова не говоря, нас задумчиво записал и отпустил. Наверное, перед ним в этот момент явился очередной кроссворд.

Когда он доложил начальнику факультета, что у него Таль, Петросян и Ботвинник пересекли плац в неположенном месте, то наш славный старый волкодав воскликнул:

- Хорошо, что не Моцарт и Сальери! Твердопятов, ковырять тя некому, я когда на тебя смотрю, то я сразу вспоминаю, что человек - тупиковая ветвь, эволюции. Ты со своими шахматами совсем дошел. Очумел окончательно. Рехнешься скоро. Что за армейский яйцеголовизм,

я тебя спрашиваю? Прочитай еще раз, я еще раз эту музыку послушаю, и ты сам, когда читаешь чегонибудь, ты тоже слушай, чего ты читаешь. Это иногда очень даже интересно. Ну, начинай! И тот прочитал снова.

- Понял?

- Понял.

- Вот до чего дошло. Видишь? Мой тебе совет: забудь ты свои шахматы. Они ж тебя до ручки доведут. А теперь давай иди... Знаешь куда? Тот кивнул.

- Вот и давай, двигай с максимально-малошумной скоростью, осторожненько, не заезжая в кусты. И не буди во мне зверя... Ботвинник...

Джоконда

Когда я пришел на флот, я был такой маленький, пионер, не ругался матом, уступал дорогу девочкам, Помогал старшим донести сетки... И вдруг - флот.

Я - робкое человеческое растение - увидел вот это вот в натуральную величину. Ай-яй-яй! В один миг можно прожить целую жизнь. Пропасть! Сразу же, в первый же день, - на камбуз!

Человека нельзя сразу на камбуз! Он умирает мучительно, человек; сначала - пионер, потом - "уступающий дорогу девочкам", потом умирают мультфильмы, "Что тебе снится, крейсер "Аврора"?"; человеческое растение корежится и в конце дня ругается матом!

- Это... что?..

На меня посмотрели безумно, как на темную шаль.

- Это макароны по-флотски.

- Вот это... едят?!

- Не хочешь - не ешь!

В алюминиевой миске, давно приняв ее форму, лежала серая, слипшаяся, местами коричневая, блестящая, как разрытая брюшина, масса, сверху желтыми бигудями кудрявилось сало, казалось, что все это, вместе с миской, только что достали из брюха кашалота, успевшего все ж полить это все своим собственным соком.

Человек не знает, не хочет знать, что даже праздничное блюдо, попадая к нему в рот, больше не будет выглядеть так аппетитно, а пройдя все стадии увлекательного процесса, вообще может получиться навоз!

А на камбузе "праздничное - в навоз" происходит по нескольку раз в день! На сотне столов, в разделочной! в варочной! в зале! в мгновение - в мусор!

В разделочной на столах грязными, ленивыми потоками оттекает бордовое мясо. В варочной - "Давай! Давай!". В мойке в ванну ныряют тарелки, и ты за ними, с красными, толстыми, распаренными руками! Кошки! Крысы! Кошка сдуру - в котел, ее оттуда - чумичкой!

- Бачкиии!!!

На раздаче Джоконда ругается матом! А ты привык к женщине хрупкой, незнакомке, тебя воспитывали, воспитывали...

- Сынкиии!!! - кричит Джоконда. У нее не рот, а пещера! Сталактиты! Сталагмиты! Катакомбы! Ее голосом можно валить деревья! Они сами будут вязаться в снопы!!!

У нее не раздача, а песня! Второе - на автомате; хлоп! шлеп! - поехало!

- Бачкиии!!! - Пустые бачки летят по полу!

- Сынкиии!!! - Не дай бог, не хватит второго, на том месте, где только что стояла Джоконда, будет стоять Анаконда!

А я был такой маленький, пионер, не ругался матом, не во! ро! вал! уступал дорогу девочкам, помогал доживать старушкам!..

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*