Юрий Тынянов - Кюхля
Рылеев все еще прохаживался по комнате, приложив руку ко лбу.
Он ничего не говорил.
- Впрочем, это не беда, - медленно говорил Трубецкой, - вся сила у южных членов. Они подымутся, каждый день должно ожидать этого. По всему видите, что обстоятельства чрезвычайные и для наших видов решительные. Должно быть наготове.
Он быстро уехал.
Рылеев сидел на постели, облокотясь на колени и положив голову между рук.
Опять стук в дверь. Вошел Николай Бестужев. Быстро, захлебываясь, Бестужев сказал Рылееву:
- Ну что ж, царь умер, а ты ничего не знаешь.
- Я знаю, - сказал с усилием Рылеев, - у меня только что Якубович и Трубецкой были.
Бестужев ходил по комнате, ломая руки.
- Хорош, да и мы все хороши. Царь умер, а мы это чуть не из манифеста узнаем. - Он схватился за голову: - Полная бездеятельность! Никто ничего не знает, никто ни о чем не заботится.
Рылеев все еще молчал. Потом он сказал медленно, раскачиваясь как бы от физической боли:
- Да, это обстоятельство дает нам понятие о нашем бессилии. Я обманулся сам. Ни установленного плана, ни мер никаких не принято, членов в Петербурге мало.
Потом, закусив губу и сморщив лоб, он начал соображать.
Наконец он встал и выпрямился.
- Мы должны действовать. Такого случая пропустить невозможно. Я еду собирать сведения.
Он провел рукой по лбу и пристально, почти спокойно посмотрел на Бестужева.
- Поезжайте немедленно в свои части. Уверьтесь в расположении умов в войске и народе.
Снова стук в дверь. Вошел Александр Бестужев.
- Прокламации, прокламации войскам писать, - сказал он, запыхавшись, едва кивнув всем и ни с кем не здороваясь.
Сели писать прокламации.
В тот же день Трубецкой был избран диктатором. С этого утра дверь квартиры Рылеева не затворялась. В ней был главный штаб восстания.
III
Милорадович, генерал-губернатор С.-Петербурга, был серб, коренастый, седеющий, с быстрыми черными глазками, с хриплой, армейской скороговоркой. В эти дни двое распоряжались царским престолом: Мария Федоровна и он. С того дня, как задушили Павла, Мария Федоровна считала себя распорядительницею царского престола. Она по-прежнему отвергала Константина и считала, что общее мнение - Россия по праву принадлежит второму сыну ее, Николаю. Это было дело домашнее. Россия отходила по завещанию к тому, кого для этого считала подходящим семья. Милорадович думал иначе. Он явился к Николаю и заявил, спокойно глядя ему в лицо:
- Ваше высочество, гвардия вас не любит. Если вы станете императором, я ни за что не ручаюсь.
Николай побледнел:
- А вам известно распоряжение покойного государя? Милорадович ответил спокойно:
- Распоряжение государя - дело домашнее. Россию нельзя завещать. Гвардии уже отдано распоряжение присягать законному наследнику престола.
В два часа дня 27 ноября собралось чрезвычайное заседание Государственного совета. Князь Голицын потребовал, чтобы завещание Александра было исполнено. Он настаивал. Он знал, что, если завещание Александра не будет исполнено, всех приближенных покойного царя ждет сомнительная участь. Поэтому он говорил, что неисполнение воли царской есть преступление государственное. Князь Лобанов-Ростовский сказал надменно:
- Les morts n'ont point volonte 1.
1 У мертвых нет воли (франц.).
Адмирал Шишков, глядя воспаленными глазами на собравшихся и тряся от старости огромной головой с шалашом седых волос, прошамкал:
- Немедля присягать. Империя ни одного мгновения не может быть без императора.
Тогда Милорадович встал и закричал хрипло:
- Николай Павлович торжественно отрекся от права, которое ему завещание дает. Государь русский не может располагать наследством престола по духовной.
Все замолчали. С человеком, у которого было шестьдесят тысяч штыков в кармане, нельзя было разговаривать.
Николай присягнул. Присягнуло правительство. С этого времени Милорадович был неотлучно при Николае. Он ходил за ним следом. Николай глядел на него с ненавистью, но Милорадович вел себя как всегда: пошучивал, хрипло хохотал и от его высочества не отставал. В эти дни он был оторван от своей любовницы, танцовщицы, и был невероятно рассеян. Он слишком полагался на шестьдесят тысяч штыков. Они, пожалуй, вовсе не были в его кармане. Тайная полиция его бездействовала. Секретными делами его заведовал очень дельный человек, Федор Глинка. Целый день сидел он, согнувшись над секретными распоряжениями, а к вечеру уходил на знакомую квартиру у Синего моста - в дом Российско-Американской торговой компании...
IV
Михаил скакал бешено. Он промчался, не останавливаясь, через Ковно и Шавли. До Митавы никто не знал о смерти Александра. В Олаа, пока перепрягали лошадей, адъютант сказал ему:
- Ваше высочество, здесь какой-то приезжий из Петербурга рассказывал, что его высочество Николай Павлович, все войска, правительство и город принесли присягу Константину.
Мишель раскрыл рот. Он машинально сжал в руках портфель с письмами Константина: "Что же теперь будет, если нужна будет вторая присяга второму лицу?"
Мишель проделал весь путь в четыре дня.
Первого декабря в шесть часов утра он был уже во дворце. Он прошел торопливо к матери. Николай уже знал о приезде брата и выбежал навстречу, но двери в покой матери закрылись перед самым его носом. Он стиснул зубы и стал ждать - в передней.
- Хорошо же, mon cher frere.
Мишель вышел не скоро: лицо его было озабочено. Братья наскоро обнялись, и Николай повел его в свой кабинет. За ними двинулся неизменный Милорадович.
Перед ними шпалерами склонялись придворные, взгляды, которые они бросали на Мишеля, были быстры и пронзительны - по выражению его лица хотели угадать, что он такое привез. Мишель сделал каменное лицо.
- Здоров ли государь император? - спросил его вкрадчиво барон Альбедиль.
- Брат здоров, - сказал быстро Мишель.
- Скоро ли можно ожидать его величество? - заглянул ему в лицо Бенкендорф.
- О поездке ничего не слыхал, - отпарировал, не глядя на него, Мишель.
- Где теперь находится его величество? - пролепетал, любезно сюсюкая, граф Блудов.
- Оставил брата в Варшаве, - сухо сказал Мишель, Они прошли в кабинет. Вместе с ними прошел Милорадович и уселся, звякнув шпорами, в кресла.
Мишель тоже уселся, пожал плечами и нахмурился:
- В какое ты меня положение поставил? Все говорят о Константине как об императоре. Что тут делать? Не понимаю.
Он посмотрел исподлобья на Милорадовича, достал, все еще хмурясь, из портфеля письмо Константина и подал Николаю.
Увидев надпись: "Его императорскому величеству", Николай побледнел. Он молча стал ходить по комнате. Потом он остановился перед Мишелем и спросил без выражения:
- Как поживает Константин?
Мишель искоса взглянул на Милорадовича.
- Он печален, но тверд, - сказал он, напирая на последнее слово.
- В чем тверд, ваше высочество? - спросил Милорадович, откинув голову назад.
- В своей воле, - ответил уклончиво Мишель.
В это время в комнату просунул голову Милорадовичев адъютант.
- Ваше превосходительство, - сказал он Милорадовичу, - в строениях Невского монастыря пожар большой, грозит перекинуться.
Милорадович с досадой крякнул, звякнул перед братьями шпорами и вышел.
Мишель посмотрел на Николая.
- Я тебя не понимаю. Существуют акты или не существуют?
- Существуют, - медленно ответил Николай.
- Но тогда, подчинившись гвардии, ты, mon cher frиre, произвел формальный coup d'etat 1. Да, да, без всякого сомнения.
1 Государственный переворот (франц.).
Николай усмехнулся и помолчал.
Потом он обратился к Мишелю, понизив голос:
- Константин твердо решил отречься? Он серыми глазами щупал лицо брата. Мишель ответил вопросом:
- А разве, по-твоему, Константин мог бы, несмотря на все эти акты, взойти на престол?
Николай ничего не отвечал и, сощурившись, смотрел в окно. Снег падал за окнами, кружился по площади, налипал на окна. Было очень спокойное, ленивое зимнее утро.
- Что же теперь будет при второй присяге, при отмене прежней? Чем это все кончится? - говорил Мишель и, разводя руками, недоумевал: - Когда производят штабс-капитана в капитаны - это в порядке вещей и никого не удивляет; но совсем иное дело, - Мишель поднял внушительно палец, перешагнуть через чин и произвести в капитаны поручика.
В переводе на военный язык факт казался для него более ясным и значительным.
Николай зорко смотрел на брата:
- Так ты все же уверен, что Константин серьезно не желает?
Мишель пожал плечами:
- Его не любят.
Николай сказал нерешительно, не глядя на брата:
- Отчего тебя так вторая присяга пугает? В конце концов, это не так страшно. В сущности, все это сделка семейная.
Мишель развел руками деловито:
- Да вот поди ж ты, растолкуй каждому, в черни и в войске, что это сделка семейная и почему сделалось так, а не иначе.
