Александр Шленский - Вкрадчивое прикосновение смерти
Тут неожиданно меня осенило:
--- Послушай, Гнид, вот прикинь, что получается. Иисус хотел спасти наши души, дать им бессмертие, правильно? Но подумай - а как это проверить? Ведь никто оттуда еще не возвращался! А если проверить нельзя, то кто ему поверит? Как заставить человека поверить в то, чего проверить нельзя? Никакая наука здесь не поможет - остается только мистический путь получения знаний. Иисус пришел оттуда, он был единственный, кто знал на собственном опыте, что с окончанием этой жизни еще ничто не кончается. Но как он мог передать этот опыт другим, как заставить их поверить? Только по мистическим каналам. Как композитор, который делится движениями своей души через музыку. Но Иисусу музыка была для этого не нужна. Он сам был как музыка, потому что он жил по законам гармонии и контрапункта. И как в любом совершенном музыкальном произведении, в его жизни должна была быть кульминация, финал и красивая, впечатляющая кода - смерть, преодолевающая саму себя. Красивая, поэтическая смерть. Смерть-трагедия, смерть-преодоление! Понимаешь, по законам жанра Иисус не может умереть обычной, заурядной смертью. Нет - он должен успеть включить механизм самоликвидации, чтобы умереть до того момента, как обнаружится предел его возможностей как учителя, как проповедника, как Спасителя, наконец... Ведь он - мын человеческий, и силы его не беспредельны. Нет в человеческом мире ничего беспредельного, но только в беспредельное-то люди и верят! Красивая, поэтическая смерть обрывает жизнь влет, на самом гребне ее мощи, силы и красоты, и поэтому траектория этой жизни представляется вечной, не знающей никаких преград, а смерть - всего лишь случайностью. Вот такая-то смерть и нужна была Иисусу для того чтобы дать людям веру. Понятно, что такую смерть организовать не просто. Ведь это должна быть не просто смерть, а смерть-победа, смерть-преодоление. Для этого ему необходима помощь. И тогда Иуда, его любимый ученик, понимаюший законы гармонии и контрапунта - не музыки, но живой души Иисуса - целует своего Учителя и дарит ему эту столь необходимую ему смерть. И Иисус идет на Голгофу и там доказывает своей божественной смертью ту доселе неизвестную людям правду, которую Он доказывал им перед тем всей своей человеческой жизнью. Вот такая красивая и впечатляющая кода иллюзия бессмертия через смерть, столь необходимая людям, чтобы уверовать в жизнь вечную.
-- Тогда, Ромыч, становится понятным, зачем Иуда взял деньги, а потом сразу повесился. Ведь если бы он и вправду был предателем, он бы сперва предпочел потратить денежки в свое удовольствие, правильно?
Я молча кивнул.
-- Но он их не потратил. Тогда зачем же он их взял? Ты теперь понимаешь?
--- Да что уж тут непонятного, Гнид! Он взял их, чтобы его во все времена считали предателем, чтобы никто никогда не заподозрил, что Иисус нуждался в помощи лучшего друга для того чтобы умереть. Умереть так, как это было необходимо по сюжету произведения, написанного его божественной душой. Иуда пожертвовал своим добрым именем, чтобы спасти и сохранить на века идею произведения, написанного его учителем и другом, сохранить веру в Него. Без подвига Иуды не состоялось бы и подвига Христа. Не было бы красивой коды на Голгофе - не было бы и Христа как идеи и символа вечного спасения, как гаранта бессмертия человеческой души.
-- Правильно, Рома! Помощь друга в такой важной для Христа вещи как его смерть, в известной степени показывает несостоятельность Сына человеческого в его способности "смертию смерть попрать". Она показывает уязвимость Христа, обнажает ахиллесову пяту его божественного бессмертия и совершенства, которое лишь мешает ему принести людям веру... И тогда Иуда оказывает своему другу самую важную услугу в его жизни - он дарит ему наилучшую в данных условиях смерть ценой собственного доброго имени. Все происходит по законам жанра. Невозможность преодоления в одиночку неприступного барьера естественной смерти маскируется смертью насильственной. Помощь преданного друга маскируется под предательство. Ведь по сути, Иисус прошел инициацию смертью не только с помощью Иуды, но и вместе с ним. Они прошли эту иницацию вдвоем. То, что не могли сделать в одиночку ни Бог, ни человек, получилось только в результате союза Бога и Человека. Но... все должно происходить по законам человеческого жанра, по законам урожденных трусов, а законы эти безжалостны...
Я зажмурился, и перед моими глазами встал наш старый двор, давно исчезнувший из моих детских дней... Помятые закопченные ящики унылой, грязной помойки и мучительный оскал на морде собаки, валяющейся в грязи и умирающей лютой, медленной смертью... Нет, не буду я больше никогда глотать эти тормозные колеса.
-- Главная тема -- продолжал тем временем Гнидыч -- не будет убедительно звучать без помощи побочной темы. Помнишь, как у Пинкфлойдов в "Hey, you!"? "Together we stand, divided we fall". Побочная тема - это тот безымянный герой, который ценой своей жизни обеспечивает победу главному герою. Но в финале произведения всегда жизнеутверждающе звучит только главная тема, тема главного героя, а побочная тема должна быть забыта. Это предательство произведением побочной темы - один из законов жанра. Вот так и в этой древней библейской истории финальным жизнеутверждающим началом, символом новой веры, остается единственно Иисус, а побочная тема - Иуда выполнила свою роль, она девальвирована и принижена, чтобы освободить дорогу кумиру. Но Иуда - не предатель. Напротив, он предан сюжетом произведения, предан законами жанра трагедии, которая разыгрывается, чтобы вселить смелость в трусов. Справедливо ли это?
--- Не знаю, Гнид. Чувство справедливости говорит мне, что это очень несправедливо, а музыка говорит, что справедливо - потому что по-другому музыка не звучит. Мы слабые люди... А жизнь - это всегда жертвы. Более того, это очень часто - несправедливые и неоправданные жертвы. Но без этих жертв жизнь невозможна... Вот такая она, наша жизнь, - кто ее поймет... Хотя, с другой стороны, музыка - это тоже часть жизни, и в ней должна быть правда жизни.
-- Похоже что да. Мне кажется, что музыка лучше всех умеет примирить между собой жизнь и смерть, заставить их подружиться, заставить их дополнять друг друга.
--- Дополнять до чего? -- спросил я.
Ответа не последовало.
Мы помолчали некоторое время, закинулись остатками тормозных колес, а потом долго, целую вечность надевали наушники - каждый свои - чтобы, вслушавшись в звуки музыки, увидеть точно, где сидит абстрактный червяк, и как можно яснее и лучше почувствовать вкрадчивое прикосновение смерти.
Plano, TX 2001
Last patch -- 10/04/02 Gainesville, FL
