Елена Руденко - Марсово поле
16 июля сбылось то, чего опасался Робеспьер. Собрание издало декрет, реабилитирующий короля. Именно об этом документе шла речь на совещании в клубе Якобинцев. Светлана пришла к окончанию заседания, чтобы повидать друга. Она быстро отыскала Робеспьера, который что-то обсуждал с депутатом Петионом, одним из влиятельных якобинцев. Лица их были серьезными и мрачными.
-- Что-то случилось? - спросила девушка.
-- Да, Светик, - ответил Робеспьер. - Ты слышала про новый закон правительства?
-- Мне говорили об этом.
-- Пользуясь этим законом, правительство может в любой момент объявить петицию мятежным актом, а всех, кто имел к ней отношение заговорщиками. Ведь оспаривание законов считается антиправительственным заговором, который они имеют право покарать. Я говорю это как законовед.
-- Да, - сказала Светлана. - В юриспруденции тебе равных нет.
-- Мы обсуждаем, как поступить дальше, - сказал Петион. Макс предложил приостановить выпуск петиции.
-- Правильно! - одобрила Лемус. - Это и есть нужное решение.
-- Все не так просто, друзья, - сказал Неподкупный. - Я опасаюсь, что уже слишком поздно помешать выходу этого акта. К тому же не мы его создавали, значит, не нам его отменять. Единственное, что мы можем сделать, это просто выйти из игры.
-- М-да, лучше не рисковать, - сказала Светик. - А завтра на Марсовом поле намечен праздник федерации, как в прошлом году! На этом празднике представят петицию на подпись народу. Будут танцы, концерт, фейерверк, я обязательно приду.
-- А вот этого делать не надо! - строго сказал Робеспьер. Одному богу известно, какой шаг предпримут господа законодатели.
-- Ох, ну не перестреляют же они нас. В худшем случае придет парочка пьяных полицейских и разгонит публику. Не такие уж свиньи эти правители.
-- А мне кажется, что именно такие. В любом случае, не ходи на этот праздник!
-- Ладно, раз ты так хочешь. Кстати, ты поссорился с Мадлен из-за петиции? Не отпирайся, это так. Теперь ты можешь пойти к ней и сказать, что передумал, она сразу же простит тебя. Все равно ты отказался от поддержки этого документа. Наговори ей, что сделал это ради нее, ей приятно будет.
Петион отвернулся, чтобы скрыть улыбку. Робеспьер удивленно посмотрел на девочку. Ход ее мыслей всегда поражал Неподкупного.
17 июля 1791 года на Марсовом поле состоялся праздник, на который пришло более шести тысяч человек. Именно на этом празднике кордельерами была предложена петиция об отстранении короля-изменника, которую согласились подписать собравшиеся.
В атмосферу праздника все окунулись быстро. Танцы, веселая музыка, песни заставили позабыть о печалях. Люди, соскучившиеся по веселью, радовались жизни. Будущее рисовалось яркими красками. Невозможно было предположить, что этот красочный праздничный денек станет для многих последним. Разве мог кто-нибудь во время беззаботного веселья подумать о смерти.
Никто не знал о том, что в полдень Ламет послал людей разведать настроение толпы, и был удовлетворен ее спокойствием и весельем. Можно было действовать, не опасаясь ответных ударов. В половине второго Ламет дал распоряжение применить силу против безоружных людей. В пять часов Совет постановил ввести в действие военный закон. Через несколько минут мэр Байи через офицеров отдал приказы гвардейцам, собравшимся на Гревской площади.
Осуществление кровавого предприятия началось.
Возглавил гвардейцев сам Лафайет, он скакал на белой лошади впереди колонны с отважным видом. Отряд под его предводительством направился к Марсовому полю.
Солдаты приступили к осуществлению приказов. Быстро были заняты проходы и окружена площадь. Этого было достаточно, чтобы посеять панику. Камни полетели в гвардейцев. В ответ раздались залпы. Истратив порох и пули, гвардейцы пустили в ход сабли. Смерть окутала Марсово поле, где совсем недавно царила радость жизни.
К наступлению вечера все стихло. Гвардейцы, довольные легкой победой, промаршировали по улице Сент-Оноре, грозя оружием перепуганным прохожим. Они направлялись к клубу Якобинцев, ругая его лидеров так, что небу становилось жарко. Были даже предложение взорвать здание.
В это время завершилось заседание клуба. Солдаты встречали депутатов отборной руганью и издевательскими шутками.
-- Не понимаю, Макс, - твердила Светик, выходя на улицу. Зачем сегодня ты пригласил меня на заседание? Скука была смертная, я даже заснула. Обычно ты приглашал меня, когда намечалась драка, на словах, разумеется.
Неподкупный кивнул в сторону людей, окруживших клуб. С его появлением на пороге поток ругательств и угроз вспыхнул с новой силой.
-- Теперь ты понимаешь меня? Вряд ли бы ты осталась дома, а мне не хочется, чтобы ты столкнулась с новыми приключениями.
-- М-да, ты прав...
Робеспьер и Светлана спокойно, как бы не замечая злобную толпу, перешли улицу.
-- Тебе до дома будет трудно добраться, - сказала Светик. Может, зайдем ко мне?
-- Простите, - окликнул их какой-то человек.
Это был мсье Дюпле, состоятельный и работящий буржуа. Благодаря кропотливым трудам его столярное дело процветало. Мебель компании Дюпле по праву считалась одной из лучших в Париже. Однако из-за простецкого вида в Дюпле невозможно было угадать богача.
-- Здравствуйте, - вежливо сказала Светик. - Это мой сосед мэтр Дюпле, - представила она столяра.
-- Мсье Робеспьер окажет мне большую честь, если переждет это неспокойное время у меня, - предложил Дюпле. - И вас, мадмуазель, я приглашаю. У нас как раз скоро ужин.
Друзья согласились, гвардейцы в любой момент могли приступить к выполнению своих угроз.
Первой гостей встретила младшая дочь Дюпле, светленькая веселая девушка-подросток. Она по-детски обрадовалась, когда узнала, что к ним пожаловал такой известный человек. Девочку звали Лизетта, она была подругой Светик, и постоянным читателем ее книг. Она также обожала рассказы Светланы о ее приключениях и жалела, что такого ни разу не случалось с ней.
-- Как интересно! - воскликнула Лизетта. - Теперь я знакома с двумя знаменитостями! Мсье Робеспьер, а мне Светик о вас много чего наговорила! А это правда, что однажды давным-давно вас чуть не убили? А вы мне расскажете про какое-нибудь убийство? А я вам расскажу о себе.
Она усадила гостя в кресло и продолжила тараторить. Лизетта за несколько минут рассказала Робеспьеру о своей школе, о злой учительнице, о своем младшем брате Морисе, о трех сестрах и родителях.
Болтовню девочки прервала ее старшая сестра Элеонора.
-- О, Элеонора, ты знаешь, кто к нам пожаловал? - спросила ее Лизетта. - Это же мсье Робеспьер!
Элеонора была полной противоположностью хохотушке Елизавете. Она была строгой и рассудительной. У этой девушки отсутствовало чувство юмора, шуток она вообще не понимала. Младшей сестре частенько делала замечание за плохое поведение. Светлану Лемус Элеонора не очень любила и считала, что она дурно влияет на Лизетту.
В этот раз она, как обычно, собиралась отчитать сестру, чтобы та, наконец, перестала приставать к незнакомым людям со всякой чепухой... но не смогла. Элеонора уставилась на Робеспьера круглыми глазами и сбивчиво представилась.
-- Я очень счастлива, мсье, видеть вас в нашем доме, сказала она. - Надеюсь, вам у нас понравиться ... Ох, простите, я должна накрыть на стол... Елизавета, помоги мне!
Элеонора пулей вылетела из гостиной. Лизетта нехотя поплелась за ней, гадая, почему в этот сестра она не сделала ей замечание.
Когда девушки ушли, Светлана рассмеялась.
-- Тебе понравилась Элеонора? - спросила она друга.
-- Да, красивая брюнетка, - бесстрастно ответил Робеспьер.
-- А ты произвел на нее хорошее впечатление! Она покраснела, бедняжка. Скажу прямо, она давно восхищается тобой. Эта девушка влюбилась в тебя, когда однажды увидела на трибуне...
-- Светлана, милая, не болтай глупости! - строго сказал Неподкупный.
Лемус не успела возразить другу. На пороге появилась мадам Дюпле, приятная полная женщина, и пригласила гостей ужинать.
За разговорами пролетел вечер. Основной темой стали события прошедшего дня. Беседа получилась довольно печальной. Напрасно все пытались сметить тему, через какое-то время грустные размышления давали о себе знать.
-- Как это все ужасно! - вздыхала Светик. - Подумать только, там могла быть я! Макс, завтра ты этим свиньям все выскажешь!
-- Увы, - вздохнул Робеспьер. - Они с нетерпением ждут, что мы начнем выдвигать свои протесты. Им только это и нужно, чтобы разделаться с нами. Я считаю, что лучше повременить, но потом я им все припомню. Вы все, наверное, посчитаете такой ход трусостью?
-- Нет, мы вас хорошо понимаем, - сказал мсье Дюпле. Предпринимать сейчас резкие шаги бесполезно и опасно. Я слышал, что могут начаться аресты, уже подписаны приказы о закрытии многих газет.
-- Ох, опять мы вернулись к этой теме! - вздохнула мадам Дюпле.
