Николай Климонтович - И семь гномов
Слово, после того как все пятеро гномов церемонно друг с другом раскланялись, взял самый старший - Крот. Обрисовав в общих чертах План, Крот выразил уверенность в успехе предприятия. Соображения его были таковы. Страх загорелых, мускулистых людей перед нами, гномами,- следствие чистейшей воды предрассудков и древних смешных суеверий. В самом деле, какую мы, гномы, с нашими песнями можем представлять опасность их стройному мощному распланированному солнечному миру? А ведь мы там, наверху, можем оказаться весьма полезны. Наша задача: выйдя на поверхность, заставить их понять это...
Позже мы все ломали головы: верил ли сам Крот в то, что говорил в тот знаменательный день? И повторял потом не один раз. Вплоть до того, когда разворот печальнейших событий не оставил гномам места ни для каких иллюзий.
Или Крот лишь пытался подогреть решимость остальных?
Гномы загалдели, едва дав Кроту закончить. Самым непримиримым оказался Красавчик. Он, жестикулируя и кипя, говорил, что никогда еще они, подпольные гномы, не шли ни на какие компромиссы с верхним миром, полным моральных соблазнов. "Вы же знаете, какие там поют песни! - восклицал Красавчик.- И появись мы на свет с такой вот соглашательской программой, они в лучшем случае заставят нас петь, как все..." Красавчик так и выразился - соглашательской, откуда-то с университетских семинаров по славной истории верхнего мира залетело к нему, должно быть, это словцо.
- А в худшем? - спросил Прусак невинно.
И тут все пятеро немного помолчали и поправили колпачки. О худшем нам тогда не хотелось думать.
- Худшего не будет,- заявил Крот,- они ждут от нас как раз такого шага навстречу. Да, на известный компромисс мы вынуждены будем пойти. Но - и это моя основная идея - мы и не будем просить петь на площадях и стадионах. Мы попросим для себя лишь скромную площадку - так и назовем ее: Площадка Гномов. В конце концов они тоже любят нашу Белоснежку. И знают, как верно мы ей служим.
- Положим, у них одна Белоснежка, у нас другая,- заметил Плешивый, чеша в бороде.
Но слово за слово - и все пятеро достигли согласия. Тактика Крота была принята за основу реализации Плана. Оставалось лишь привлечь двух остальных участников, за которых волноваться не приходилось. Сговорились: Раввина берет на себя Плешивый, Красавчик оповещает Придурка.
Раввин был очень крупный гном. И борода у него была крупная, черная, с проседью. Он говорил, что она отросла, когда ему сравнялось три года, а уже к семи в ней появились серебряные нити. Раввином его звали за то, что писал он свои песни на манер псалмов. Причем были у него весьма причудливые произведения, которых никто из гномов толком не понимал. Скажем, такое:
Вечерняя молитва Ложкомоя
Ты слышишь, слышишь меня,
Ложкомой мой правды моей,
Дал мне силы домыть,
Так помилуй.
Понимать никто не понимал, никто не ведал даже, кто такой Ложкомой, но чудилось в песнях Раввина нечто значительное, крупное, как он сам. Легкомысленный Красавчик, правда, во хмелю задорно утверждал, что Раввин самый обыкновенный графоман, и тогда Плешивый сердился и ворчал, что не нам судить ближнего своего, что и без нас судей там, наверху, найдется, хоть отбавляй.
Как и Прусак, Раввин водки тоже не пил. И тоже - по здоровью, у него была язва. Зато он всегда носил с собой бутылку кефира и пакет чищеных грецких орехов. Раввин очень-очень любил всяческих белоснежек, как правило, из своего же НИИ, где служил младшим научным сотрудником, хоть и имел степень кандидата химических наук,- гномы вообще, как известно, очень сноровисты по дамской части. Раввин беспрестанно жевал орехи - для повышения потенции. При всем том это был прекрасный и нежный семьянин, отличный муж, заботливый отец и внимательный сын. Семья из четырех человек - Раввин, его хрупкая жена с несколько трагическим взглядом терпеливой козы, прыщавый сын-школьник и больная теща - занимала вполне приличную по тем временам кооперативную пещеру, всю пропахшую особым настоявшимся домашним духом: это были запахи лекарств, застарелых болезней, лежалого белья и старенькой мебели, которую протирали уксусом.
Здесь была и еще одна особенность - тут и там стояли ветхие, ободранные чемоданы, баулы, тюки, а между ними связанные в пачки книги по электрохимии, справочники по электротехнике и англо-русские словари. Все это увидел Плешивый, едва переступив порог жилища Раввина, и его слегка замутило с непривычки.
С Раввином была связана какая-то смутная история: однажды он решился было покинуть подземный мир да и вообще саму нашу страну, но, кажется, передумал. Он говорил, что однажды ночью проснулся в испуге и понял, что если там, наверху, его песни никому не нужны, то и за океаном вряд ли кто-нибудь будет их слушать.
Все это припомнилось Плешивому, и тот подумал, что это нагромождение следы сборов к несостоявшемуся отъезду, следы, которые еще не успели стереться.
Едва Раввин вывел Плешивого на улицу - он не доверял и стенам собственного дома,- как схватил приятеля за рукав. Плешивый еще и слова не успел произнести, как Раввин выпалил:
- Надо что-то срочно предпринимать!
И это притом, что Раввин был очень рассудительный гном, не склонный к авантюрам. Но что делать: по-видимому, псалмы требовали выхода, рвались наружу, ведь даже самым осторожным гномам в какой-то момент становится невтерпеж спеть как можно более громко, чтобы их услышали далеко за пределами их подпольной обители.
У Раввина была одна особенность: если он говорил возбужденно, то изо рта у него летели маленькие фонтанчики слюны. Вот и теперь, когда он прокричал в лицо Плешивому надо что-то предпринимать, несколько капелек Раввиновой слюны застряли у Плешивого в бороде. Плешивый тайком утерся; ему стало ясно, что Раввин готов присоединиться к Плану хоть сию минуту.
Красавчику с Придурком было и вовсе легко. Едва он произнес первые, вводные слова, как у того загорелись глазки и он чуть было не бросился Красавчику на шею. Он заставил еще и еще раз перечислить состав участников, и было видно, как он польщен,- Придурок вообще был невероятно тщеславен. Дело в том, что и в сладком сне он помыслить не мог, что когда-нибудь окажется в такой компании, где были и Плешивый, и Крот, и Прусак, и Счастливчик. Впрочем, это был начинающий гном, молодой певец, он сравнительно недавно уже в солидном возрасте спел свою первую песню. Причем нельзя сказать, что это получилось у него слишком благозвучно. И Красавчику еще пришлось уговаривать остальных согласиться на эту кандидатуру - впрочем, в разговоре с Придурком он об этой своей роли скромно умолчал. Тем более что Плешивый, скептически относившийся к неофитам, предложил сначала послушать, что Придурок покажет, а там уж и решать. Так что Придурок был приглашен, так сказать, с испытательным сроком. Забегая вперед, скажем, что позже главным защитником песен Придурка оказался, как это ни удивительно, самый рафинированный из нашей компании - Счастливчик. Впрочем, парадокс объясним: Придурковы песни были вульгарны, а противоположности, как всем известно, тянутся навстречу одна другой.
Одно смущало Красавчика. Хорошо зная характер Придурка, демонстративный, как сказали бы врачи, трудно было рассчитывать на Придуркову осторожность. Наверняка он примется бахвалиться перед посторонними Планом, а значит, все быстро станет известно сами знаете кому. Кроме того, Придурок был женат на очаровательной белоснежке, хрупкой, но сильной характером актрисе, причем довольно известной, правда, несколько пьющей. Это объяснялось тем, что вся родня ее из поморских крестьян, оказавшись в Москве, сильно запила. А кое-кто - скажем, старший брат - и вовсе сгорел в алкогольном пламени - как свеча на ветру истории переселения великого крестьянского народа.
Так вот, любая придурковатая неосторожность могла сильно навредить его белоснежке; скажем, ее могли перестать пускать на гастроли в иноземные места, даже в те, где царила народная демократия, а то и вовсе не давать новые роли.
Но что поделать, все мы тогда рисковали - не только собой, это-то был наш добрый выбор, но и благополучием близких. Даже хороших знакомых, такие уж были времена...
Здесь пришла пора сказать пару слов о том, зачем вообще мы составили тогда столь рискованный План. И вот вам весьма забавный с точки зрения наших дней документ - не будем цитировать его слишком подробно,- подписанный именами трех гномов-затейников: Красавчика, Крота, Плешивого,- по-видимому, соблюдался алфавитный порядок. Адрес - ЦК КПСС. Начинается документ так: "Союз песен не имеет ни одной экспериментальной творческой студии, не выпускает ни одного журнала или альманаха, посвященного исключительно опытам и исканиям гномов различных поколений". И, чтобы у ЦК не возник соблазн вольного толкования, следует разъяснение: "Термин "экспериментальное" мы употребляем в широком смысле, подразумевая песни, носящие новаторский характер как по применению новых средств, так и по использованию нового материала, нового угла зрения". Смешно, какие же еще у гномов там, под землей, могли быть средства, которые на свету не оказались бы новыми... Характерен и стиль послания, он выдает наивное желание гномов говорить с верхним миром, подражая его языку, чтоб лучше донести смысл, ведь друг с другом гномы никогда бы так не заговорили. Так что, как видим, поначалу идеи Крота были ведущими, Крот заразил остальных своей убежденностью, что с ними можно договориться.
